Старик продолжал сидеть, почти отрешенно слушая доносившиеся до него звуки музыки и песен. Уже совсем стемнело. Он вскинул руку, на которой фосфоресцирующий циферблат часов показывал ровно 22.00. Концерту пора уже было заканчиваться. И правда, уже через несколько минут звуки музыки смолкли, и распорядитель торжеств объявил в микрофон, что следующим этапом увеселительного мероприятия становится катание на лодках по озеру, которое будет сопровождаться обещанным салютом. Снайпер вновь потянулся к монокуляру, отыскивая своего «подопечного». На этот раз он отыскал его гораздо быстрее, чем в прошлый. И опять поразился тому, как тот видоизменился. Теперь это опять был улыбающийся жизнелюбец с расправленными плечами и барственными жестами рук. «Интересно, что же такое произошло с ним за полтора часа, в корне изменившее его облик?» — подумал наблюдатель. И еще молил про себя наблюдатель о том, чтобы Помпео не присоединился к желающим покататься на лодках и оставался на месте, ибо лодка непременно будет раскачиваться, а значит, попасть в него будет гораздо сложнее, да и освещенность на воде будет не такой хорошей, как на лужайке возле особняка. Неизвестно кто там на самом верху поспособствовал молитвам старика, но бывший Госсекретарь предпочел водной прогулке аппетитное застолье, где он мог, наконец, расслабиться после нескольких дней мучительной неизвестности относительно дальнейшего своего существования. Подавляющее большинство гостей решило поучаствовать в водной феерии. Только-только лодки отплыли от берега, как из-под воды там и сям начали всплывать небольшие платформы, на которых были специально установленные приспособления для метания в воздух хлопушек и петард, сопровождаемых фонтаном из огненных струй. Дамы при этом визжали в деланном испуге, а их кавалеры дружно гоготали над этим.

Снайпер отложил монокуляр и занял позицию лежа на толстом суку. Дородная фигура Майка неторопливо всплыла в объективе прицела. Изображение было настолько близким, что он мог бы без труда попасть пулей прямо в рот дорвавшемуся до бесплатных угощений обжоре. Спокойно и размеренно дыша, старик продолжал вести наблюдение через прицел за бывшим чинушей. Он не торопился с исполнением акции. Он ждал, когда начнется салют, чтобы звук его грохота слился со звуком его выстрела (как и положено по классике, в стиле Честертона). По задумке устроителей шоу, салютных залпов должно было быть ровно тридцать пять — столько, сколько в счастливом браке прожили Брайан и Сьюзен. Ждать пришлось недолго. Совсем скоро начал бухать салют, рассыпая в небе целые каскады ярких и разноцветных звезд, сначала распускающихся, а потом ливнем падающих вниз. Помпео все это время не переставал находиться в перекрестье прицела. Снайпер засек примерный интервал между залпами салюта, и когда, по его мнению, до следующего — двадцать шестого баха осталось секунда, плавно нажал на спусковой крючок. Он рассчитал все верно. Звук его выстрела слился со звуком салютного залпа. В плечо ощутимо толкнула отдача (все-таки калибр не маленький), но не так, чтобы очень уж сильно. И, тем не менее, отдача никак не помешала ему пронаблюдать в прицел за результатами своего кропотливого труда. Исполнитель мести с удовлетворением пронаблюдал, как выпущенная им на волю Смерть начисто снесла всю верхнюю часть черепной коробки бывшего авантюриста от политик и хапуги. Безобразные ошметки лобной кости, темени и затылка, вместе с кусочками головного мозга хлестко разлетелись по сторонам. Сам же бывший Госсекретарь с набитым деликатесами ртом сунулся нижней частью головы прямо в тарелку. Его кровь, упругими толчками изливалась из того, что раньше называлось черепной коробкой. Но этого жуткого зрелища даже никто и не заметил. Оставшиеся за столом немногочисленные гости сидели далеко от места пребывания Помпео, к тому же были поглощены созерцанием водно-воздушного шоу и им не было ровным счетом никакого дела до отставного чиновника, который настолько упился, что уснул, уткнувшись мордой прямо в салат.

Убедившись, что дело сделано, снайпер быстро, но без суеты разобрал винтовку, сложил ее части в рюкзак, туда же бросил монокуляр и застегнул молнию. Он был абсолютно спокоен по части того, что никакая баллистическая экспертиза не сможет с уверенностью установить с какого места был произведен роковой выстрел. Пуля такого калибра при соприкосновении с препятствием не оставляет четко выраженного входного отверстия. Она просто выносит все на своем пути. А так как она была еще и экспансивной, то есть раскрывалась на манер «цветка» и при этом произвольно меняла свое направление на выходе, становилось ясно, что это покушение станет вовсе неразрешимой загадкой для любых экспертов. Во всяком случае им придется изрядно попотеть, чтобы установить истину. А за это время он сто раз успеет скрыться на необъятных просторах Штатов. Совершив эти манипуляции, он безжалостно спихнул ногой рюкзак на землю. Затем достал из кармана штанов флакон-спрей и, нажав на поршень, расположенный наверху разбрызгал вокруг себя средство, отбивающее запах присутствия человека. После чего, не медля ни секунды начал свой спуск вниз. Спускался он гораздо резвее, чем поднимался. Спустя минуту он уже стоял под кроной дерева, давшего ему временный приют. Быстро снял «кошки» и сунул их в рюкзак, для чего опять пришлось его расстегивать и застегивать. Закинув его себе за спину, огляделся по сторонам, как бы прислушиваясь к шороху леса, но шум веселой компании, раздававшийся со стороны озера, не давал сосредоточиться и он бросил это занятие, здраво рассудив, что темнота и так скроет его присутствие. Опять достал флакон со спреем и обильно оросил им территорию возле дуба. Шагая по направлению к тому месту, где оставил свой велосипед он время от времени прыскал из флакона по сторонам и позади себя, пока не добрался до края дубравы. Там, он в последний раз пшикнул на свое транспортное средство и убедившись, что все содержимое флакона было потрачено, сунул его себе в карман, опасаясь оставлять даже такую мелкую улику. Вскочив в седло двухколесного коня, бойко закрутил педалями в сторону шоссе. Через двадцать минут он приблизился к одиноко стоявшему на обочине фермерскому пикапу. Это был его напарник и по совместительству страховщик. Не говоря ни слова, старик закинул свой велосипед в кузов, а затем и сам влез в кабину через заботливо распахнутую для него дверцу. И только после этого встречающий, такой же уже немолодой человек, коротко спросил на русском:

— Ну, как?

— Всё путём, — также коротко ответил он, поудобнее устраиваясь на месте пассажира и пристраивая у себя между ног рюкзак.

Взрыкнув, машина резво тронулась с места. Им надо было, как можно скорее добраться до Ньютона, пока местные власти не объявили план-перехват. Чтобы пересечь небольшую речушку под названием Чарльз, нужно было немного проехать вдоль ее русла, до ближайшего моста. Шоссе было пустынным, ни одна встречная или попутная фара не светилась в темноте глубоких сумерек. Вновь пришлось расстегивать рюкзак.

— Езжай помедленнее, — обратился пассажир к водителю.

Тот, не говоря ни слова, понятливо кивнул. Пока машина еле ползла, пассажир доставал поочередно детали разобранной винтовки и выкидывал их в речку через открытое окно. Вслед за основными уликами туда же последовали монокуляр и пустой флакончик. После того, как все «концы» в буквальном смысле были брошены в воду, машина вновь встрепенулась и опять помчалась по трассе.

— Не жалко было такое добро бросать? — спросил водитель.

— Жалко, конечно, — вздохнул и пожал плечами снайпер, — но своя шкура еще жальче.

Добравшись до Ньютона, они благополучно вернули на стоянку пикап, взятый ими накануне в прокат, и уже пешком — по темноте пошли на съемную квартиру, которую тоже арендовали на сутки у одного из тех, кто промышлял мелким и не совсем законным бизнесом по сдаче в наем жилья на непродолжительное время. Такими услугами часто пользовались те, кто не желал афишировать свои нетрадиционные наклонности, оставляя записи в регистрационных книгах отелей и пансионатов. Утром из комнаты, которую вчера арендовали два немолодых джентльмена, вышла никем незамеченная парочка молодых парней, одетых прилично, но не броско. Они сели в припаркованный, еще со вчерашнего дня, за два квартала отсюда, «Шевроле-Кобальт» и укатили с ветерком в сторону Бостона.