На Море Дождей надвигалась ночь. Луноход готовился к жестокому испытанию. Он опустил крышку, как танкист перед боем. Стужа сковала живой металл. Но внутри терпимо — плюс пятнадцать градусов по Цельсию. Изотопный источник тепла греет газ, циркулирующий в корпусе, — «атом» помогает «космосу». Луноход сдружил две самые передовые науки. И не только две. И потому стал символом науки сегодняшнего и завтрашнего дней. Недаром в опросе: «Назовите чудо XX века» — он занял весьма почетное место.

«Уснул» луноход. Ученые приступили к анализу результатов. Первая в истории самодвижущаяся научная лаборатория на другом небесном теле — наша, советская! Но затихают страсти, и встает вопрос: «А что он дал науке?»

Луноход номер один дал многое. Впервые был исследован обширный район Селены, его геолого-морфологические особенности, химический состав и физико-механические свойства лунного грунта. Очень точно подметил профессор М. Сануки (Япония): «До сих пор человечество осваивало за пределами Земли лишь линии и точки, а луноход позволил овладеть уже площадью».

Луна, как известно, не имеет атмосферы и поясов радиации, а потому с нее можно проводить такие наблюдения за небом, которые невозможно осуществлять на Земле. Луноход стал предвестником астрофизических обсерваторий будущего. На нем получен первый опыт использования Луны для изучения отдаленных районов Вселенной с помощью рентгеновского телескопа. Начался новый этап в развитии внеатмосферной астрономии.

Служба Солнца на Луне. И ее первым «организовал» луноход. И даже когда он «спал», научные эксперименты продолжались. Из астрофизических обсерваторий — Крымской и Пик-дю-Миди (французской) — лазерные лучи рубина стреляли по французскому зеркальному уголковому отражателю, установленному на луноходе, измеряя расстояние Земля — Луна с невиданной доселе точностью.

…Над Морем Дождей начинался рассвет. Целых две недели луноход ждал солнышка. Как перезимовал он? Стужа стужей, но еще и метеориты бьют. За час на каждый квадратный километр лунной поверхности падает в среднем три метеорита величиной с кулак. Если такой «снаряд» угодит в луноход… Поневоле с волнением ждешь пробуждения.

Самое главное, чтобы открылась крышка — солнечная батарея. Открывается. Лучи Солнца еще косые, потому ставим крышку — батарею — под углом, перпендикулярно солнечным лучам. В химические аккумуляторы, как живительная влага, вливается «солнечная» энергия. Потом — первые вопросы: Как переночевал? Как самочувствие? Температура, давление? Согрелся? Ну, а теперь: «Борис-2!» — «Первая, вперед!» «Только — вперед за бегущим днем». И вновь движение… «И вновь продолжается бой»… Бой с суровой природой.

За путешествием лунохода с интересом следили люди из разных уголков Земли. Газеты печатали подробные репортажи о каждом метре, пройденном луноходом.

«Советские полярники, работающие в Антарктиде, просят через „Правду“ передать творцам космического аппарата „Луна-17“ наши поздравления. Успешная работа на Луне космического вездехода — удивительный шаг на грани недавней фантастики», — телеграфировал начальник советской антарктической экспедиции.

Подобные телеграммы летели со всех концов нашей необъятной Родины. Шли многочисленные поздравления в адрес Центрального Комитета и Советского правительства от государственных и партийных деятелей, отдельных граждан нашей и зарубежных стран.

Георгий Николаевич Бабакин переживал в те дни огромный подъем. Сразу за доставкой грунта — луноход! А мысли его меж тем уже стремятся в будущее. У меня хранятся «правдинские» гранки, правленные рукой Главного и подаренные мне его сыном Николаем Георгиевичем. На вопрос корреспондента, удовлетворен ли он работой лунохода, Георгий Николаевич ответил: «Безусловно!», а потом добавил: «Конструкторы первого наземного автомобиля, вероятно, сразу же после его первых шагов по Земле начали думать о будущих моделях. Когда мы теперь смотрим в кино на автомашины, скажем, начала XX века, эти медленно двигавшиеся, дымящие и неуклюжие создания вызывают улыбку. Но ведь если бы не они, то не было бы и современных удобных, красивых, скоростных лимузинов. Возможно, и на конструкцию нашего первого лунохода создатели лунных движущихся аппаратов двухтысячного года будут смотреть с такой же доброй улыбкой. Мы же, хотя и довольны полученными результатами, видим те элементы, которые нужно переработать, чтобы расширить возможности научных исследований на Луне.

Нам хотелось бы, например, увеличить информативность, обеспечить большую скорость движения, доставить на Луну дополнительные научные приборы, получить возможность движения лунной ночью, решить многие другие сложные проблемы…

Предстоящие запуски автоматов покажут, удачно ли мы решили стоящие перед нами задачи».

Академия наук избрала Георгия Николаевича Бабакина своим членом-корреспондентом. У нас тогда шутили: «Бабакин въехал в Академию на луноходе с лунным грунтом в руках».

Георгий Николаевич был молод душой, среди молодежи чувствовал себя своим, со многими молодыми людьми дружил, на многих в своей работе опирался. Он смело выдвигал на руководящую работу хорошо зарекомендовавших себя молодых инженеров, не боялся поручать им самые ответственные задания.

После полета «Луны-16» и «Луны-17» целый ряд инженеров и рабочих, внесших заметный вклад в создание станций, получил не без помощи Георгия Николаевича ордера на квартиры.

Кроме семейного новоселья, инженеры КБ решили собраться все вместе. Но какой праздник без Георгия Николаевича! Пригласили его. Он обещал быть. Подошел день торжества, а Главный находился далеко, за полторы тысячи километров, в Центре дальней космической связи. Шли очередные сеансы движения, луноход прокладывал новые трассы, оставляя на Луне колеи, уходящие за горизонт.

Связались с Бабакиным по телефону.

— Обязательно буду, ребята. Как обещал. Дела меня здесь здорово подзадержали. Вы начинайте. Не обессудьте, если прибуду поздновато.

Десять часов вечера. Прямо с аэродрома, не заезжая домой, спешит он к своим молодым друзьям-коллегам, единомышленникам. Спешит, чтобы просто порадоваться вместе с ними, чтобы просто побыть среди них.

Глядя на него, такого радостного, счастливого, полного жизни, сил и замыслов, такого своего среди своих, кто бы мог подумать, что сердце его отсчитывало последние дни.

В «Комсомольскую правду» пришло письмо: «…И еще одна просьба к вам. Обратитесь, пожалуйста, к руководителям Центра дальней космической связи, к нашим конструкторам и передайте им, что Иванов Леонид Иванович, 1940 года рождения, готов лететь на Луну, чтобы возвратить на Землю „Луноход-1“».

Многие тогда предполагали, что луноход, поработав еще немного, непременно возвратится на Землю. Полет шестнадцатого лунника, видимо, навеял такую мысль. Писем приходило столько, что корреспондент «Известий» вынужден был официально запросить: «Некоторые наши читатели думают, что „Луноход-1“ в итоге исследований должен вернуться на Землю. Об этом пишут и некоторые зарубежные газеты». Пришлось нашим товарищам отвечать, что для самостоятельного возвращения на Землю этот аппарат не предназначен.

Закончился поход Лунохода номер один. Колесо доехало! До Москвы. До Байконура. До самой Луны.

Но мне кажется, что путь его не окончен. И осуществится когда-нибудь мечта. И доедет колесо опять до Москвы и займет свое место на вечной стоянке, рядом с «Востоком».

А, может, лучше оставить его там, в Море Дождей, встречать лунные рассветы…

«Вперед, на Марс!»

В один из осенних дней 1962 года над космодромом Байконур привычно прогрохотала ракета, высоко в небе повис белый инверсионный след, который вскоре растаял, и на пустынную казахскую степь вновь опустилась тишина.