Какое действие совершал сигнал, идущий из аппарата в ИСЛ и доставивший нам столько хлопот? Он запускал программник в спутнике, который, в свою очередь, включал радиопередатчики спутника. Но ведь включить передатчики можно и иным способом — радиокомандой!

Тогда можно разъединить цепь сигнала. И мы… разрубили провод.

Григорий Данилович Яшин сделал все, что нужно, конечно, аккуратно: нашел нужный — вернее, теперь ненужный — провод, разрезал его, тщательно заизолировал, прибандажировал к жгуту. Из-за того приборчика, из-за этого КЗ не спал четверо суток. Дополз до гостиницы, свалился на кровать, а уснуть-то не могу: усталость и нервное напряжение сказываются.

Расскажу также о комичном случае, происшедшем в дни подготовки первого лунного спутника.

Представителем по системе управления был наш смежник Лева Корзинкин — хороший специалист, дело свое знал, но страдал излишней самоуверенностью. Видно, в нем жила несокрушимая вера в непогрешимость своей системы, что для испытателя не гоже. Тут, как говорится, доверяй-то, доверяй, но проверяй!

И вот однажды, при проведении сеанса торможения появилось одно замечание: системы работали нормально, но один из телеметрических параметров подавал сигнал, не соответствующий действительности. Это был, в общем, не «боб» (так на жаргоне ракетчиков называется сложный дефект), а «бобик» или, скорее, «утык» — так на том же жаргоне называется «боб» поменьше: мол, чуть уткнулись, устранили и пошли дальше. Телеметрия должна быть зеркалом машины, поэтому мимо таких замечаний мы все равно не проходим.

Попросили Леву разобраться, но он сказал, что в данный момент времени в его системе ничего не происходит и замечание ищите в системе астроориентации. Разбираем дальше: нити опять ведут к системе управления. Второй раз обращаем на это внимание Корзинкина, но он по-прежнему нас «отфутболивает»: теперь, мол, ищите в программно-временном устройстве. Оказалось же замечание… в системе управления.

Устранить замечание можно было двумя путями: или в самой системе управления, но тогда пришлось бы вскрывать герметичный, проверенный в барокамере контейнер, это было трудоемко, или в бортовой кабельной сети снаружи установить небольшой электрический разъем; разъем надо было только расстыковать перед стартом — это была, в общем, пустяковая доработка. Теперь Лева уже молил нас: «Помогите!» Мы его, конечно, помариновали, но потом мне поручили выпустить техническое задание на установку разъема и «по праву автора» я назвал его РКЛ — разъем Корзинкина Льва. Подходим к Бабакину утвердить техзадание. Георгий Николаевич достал из кармана авторучку и задержал ее в руке:

— А ты, Лева, почему не подписался? Что, есть возражения?

— Нет, я согласен. Но ваш Марков какой-то хиленький разъем назвал моим именем.

Георгий Николаевич посмотрел на Корзинкина, посмотрел на меня и от души рассмеялся.

— Ладно, Левушка, не обижайся. В следующий раз целый гермоотсек в честь тебя назовем.

Когда мы работали на старте и подошло время расстыковывать разъем, из громкоговорителей прозвучала краткая, как всегда на космодроме, команда: «Расстыковать Корзинкина!» В это время ничего не подозревавший Лева чинно стоял среди небольшой группы стартовиков, свободных от работы в данный момент. Мгновение — и… Корзинкин в воздухе, а ребята дергают его — кто за ноги, кто за руки, имитируя расстыковку. «Отпустите!» — взмолился Лева. Но его оставили в покое только тогда, когда раздался ответный доклад:

— Корзинкин расстыкован!

Хохотала вся стартовая команда…

И вновь неширокая лестница, круто уходящая в глубь земли. Снова длинный узкий пункт управления пуском. Вновь звенящая тишина. «Ключ — на старт!..»

Ко многому привыкает человек. И к непрестанному грузу ответственности. И к отказам, дефектам, всевозможным хитроумным завязкам. Но к этому «Ключ — на старт!» и к содроганию бункера — привыкнуть нельзя.

В воскресный весенний день, 3 апреля 1966 года в 21 час 44 минуты московского времени Луна приобрела первый спутник.

На следующий день в самом большом цехе завода состоялся митинг, с которого направили письмо XXIII съезду Коммунистической партии Советского Союза. Мы писали: «Как и все советские люди, гордимся тем, что первый искусственный спутник Луны, так же как и первый искусственный спутник Земли, создан и запущен Советским Союзом — нашей великой социалистической державой».

Друг студенческих лет, комсомольский работник, был делегатом XXIII съезда. Он рассказал, как в едином порыве поднялись делегаты съезда и горячими аплодисментами приветствовали новую победу в космосе советского народа.

В день памяти Владимира Ильича Ленина мы узнали, что нашему Главному конструктору Георгию Николаевичу Бабакину за осуществление первой в мире мягкой посадки на Луну и создание первого искусственного спутника Луны в числе других присуждена Ленинская премия.

Спустя несколько дней на первомайском вечере КБ его тепло поздравили сослуживцы. Он вышел на сцену, вглядываясь в зал и щурясь от света юпитеров, горячо поблагодарил соратников, подчеркнул, какое огромное значение имеет для нашей фирмы успешное начало, от души сказал, что рассматривает эту премию как признание заслуг всего коллектива.

Еще шли «Луны», но, возвращаясь на родную фирму, мы все больше обращали свои взоры на «Венеру». Использовали каждый свободный час для изучения новой машины. Готовился решительный штурм далекой, загадочной планеты. Посадкой «Луны-13» завершился Год Луны. Год космического становления нашего КБ. Становление… Оно не менее важно, чем создание удачной конструкции.

В сентябрьские дни 1970 года «Луна-16» совершила свой захватывающий рейс за лунным камнем. А спустя два месяца «Луноход-1» отправился в поход по выжженной бесконечной лунной пустыне. На Луне побывал человек. И все они проходили через орбиту искусственной спутника Луны, открытую «Луной-10». И все они совершали мягкую посадку, открытую «Луной-9». Какими далекими и несложными кажутся нам теперь «алсик», «Луна-9», «Луна-10». Но они дороги нам, как первые ласточки весной.

Небо Венеры

Узнав, что нашу комплексную бригаду перебрасывают на работу с венерианскими межпланетными станциями, и помня совет Сергея Павловича Королева — быть в курсе новейших представлений ученых об объекте исследований, стал разыскивать необходимые материалы. Первые из них — наиболее ясные и популярные были найдены в авторитетном ежегоднике Академии наук «Наука и человечество» 1962 г.

Крупный советский астроном Н. П. Барабашов в статье «Венера — планета загадок» писал: «Сейчас особое внимание астрономов привлекают две планеты нашей Солнечной системы — Венера и Марс. Обе они соседи нашей Земли, и, естественно, после Луны первые межпланетные рейсы направлены именно к ним.

Физические условия на обеих этих планетах позволяют предположить, что на них существует жизнь…

Венера… постоянно окутана непроницаемым слоем облаков, и ее поверхность скрыта от наших взоров. Поэтому мы не можем составить себе ясного представления о ее строении и физических особенностях. Даже радиус и масса Венеры нам известны еще недостаточно точно…

Ночью атмосфера Венеры светится, и это свечение в 50–60 раз превосходит свечение атмосферы Земли. Значит, на Венере наблюдаются полярные сияния, а следовательно, она должна обладать магнитным полем, примерно в 5 раз более сильным, чем поле Земли…

Теперь, когда в атмосфере Венеры обнаружен водяной пар, существование океана становится еще более вероятным…