— Не беда, — сказал Георгий Николаевич, — сейчас рассчитаем. Ты считай вот по этой «методе» — он набросал ряд формул на листе бумаги и пододвинул его мне, — а сам я рассчитаю по другой.

Достал из кармана логарифмическую линейку. Быстро подсчитав и перевернув листок чистой стороной вверх, Георгий Николаевич стал прохаживаться по комнате, искоса и с хитрецой заглядывая в мои листки. Наконец, я тоже закончил считать и дважды подчеркнул результат. Увидев ответ, Главный радостно воскликнул:

— Ну вот и сошлось! Давай теперь — командуй!

Стояла глубокая ночь, когда Александр Александрович Белокуров — тот мастер, о котором справедливо можно сказать, что руки у него золотые (а золотые руки не бывают без золотой головы) — изготовил эту «грушу». Ее немедленно испытали и, когда убедились, что ей не будет страшен открытый космос, установили на борт.

Распайку вел Григорий Данилович Яшин. Данилыч в молодости имел дело с самолетами. Потом много потрудился на иной технике. Это рабочий самого высокого разряда, великий труженик. Много доработок провели мы с ним за годы совместной работы. Провели и эту. К утру все было готово. Прибыли операторы. Приехал и Главный, спавший в эту ночь, от силы, два часа. Операторы быстро заняли свои рабочие места и в который раз проиграли сеанс коррекции, потом повторили еще и еще. Схема работала, как надо.

Вернувшись на фирму, мы вновь тщательно проанализировали отказ и пришли к выводу, что доработка схемы оказалась действительно оптимальной. Последующие «Луны» до четырнадцатой включительно, пока не родились станции третьего поколения, летали с подобными «грушами». Приятно было сознавать, что решение, принятое при острой нехватке времени, что называется в цейтноте, оказалось долговечным.

28 января 1966 года состоялось заседание Государственной комиссии. Председатель Государственной комиссии, открывая заседание, сказал:

— Впервые мы готовим пуск лунника без Сергея Павловича Королева. Сергей Павлович прожил трудную, но прекрасную жизнь. Он прошел путь от первых гирдовских ракет до стартов к Луне, к Венере, к Марсу. Потомки поведут корабли дальше нас, но они с благодарностью будут вспоминать Сергея Павловича Королева и его соратников: ведь они были первыми. Прошу почтить память Сергея Павловича минутой молчания.

Все встают. Минута возвращает нас, к тому трагическому дню.

Затем начались доклады о готовности аппарата и ракеты-носителя к пуску.

— Система управления к полету готова.

— Радиокомплекс к полету готов.

— Система астроориентации к полету готова.

Короткие доклады представителей служб звучат как клятва первому командарму штурмующих космос.

Стартовая площадка. Идут заключительные генеральные испытания. Они заканчиваются поздно ночью. Пока телеметристы проявляют «километровые» пленки и готовят их к просмотру, народ тянется в клуб. Видимо, чтобы никто не уснул, крутят страшные фильмы. Зажигается свет, однако ни один человек не встает — зал дружно спит. Но вот по репродуктору объявляют: «Пленки к просмотру готовы!» Хлопают кресла, люди поднимаются, встряхивают с себя остатки сна. Просмотровый зал. Теперь совсем не до сна, каждый — весь внимание. Телеметрические записи объективно свидетельствуют: борт функционирует нормально.

Следующий день был днем полного отдыха. Отоспались, собрались в дорогу, два часа гоняли футбол в бесснежной степи. Частенько на площадке оказывалось сразу несколько «мячей» — это степной ветер гнал перекати-поле…

31 января 1966 года. Четыре часа дня местного времени. Спускаюсь в бункер. Занимаю свое рабочее место у центрального пульта космического объекта, слева от черноволосого и темноглазого, чуть флегматичного на вид, молодого улыбчивого оператора Эдика Филипенко; справа от него — контролер Володя Калинов, инженер с немалым стажем испытательной работы, опытный, с хитрющими глазами и морщинистым лбом. Володя — настоящий тактик коллективного операторского искусства. Да, и сидя в операторском кресле, надо быть умелым тактиком! Нужно очень тонко понимать и чувствовать, когда о появившемся замечании следует докладывать немедленно (случается, и докладывать-то нет времени, надо действовать самому, не теряя драгоценного мгновения), а когда не грех обождать, разобраться: может оператор пульта или бортрасчета не совсем точно выполнил требования инструкции, может, возникло пока непонятное явление, в данный момент некритическое, и прежде чем загружать переговорное устройство, попытаться самому докопаться до причины.

Впервые я теперь не стажер, а представитель Главного конструктора, ответственный перед ним и коллективом. Рядом, за центральным пультом ракеты-носителя, за другими пультами — операторы, представители своих главных, как и я. Каждый из нас имеет свой, резко очерченный круг обязанностей, определенный стартовым штатным расписанием, и в то же время мы крепко-накрепко связаны между собой. Оператор, руководствуясь инструкциями и командами пускающего, обязан строго выполнять операции. А представитель Главного обязан точно оценивать работу бортовой и наземной аппаратуры и в случае отклонений незамедлительно решать, что делать.

Вот тут-то случается — на решение отводятся… секунды. Так и называется: принять верное решение при остром дефиците времени. Как на летчика-испытателя, как на врача-хирурга, на него ложится, естественно, бремя ответственности. Ответственности за это стоящее на старте «изделие», за годы творческого труда тысяч людей. За успехи и приоритет страны.

…Клапан не сработал… До пуска оставалось десять дней. Не густо. Но успеть можно. Идешь, анализируешь, устраняешь.

Обнаружена негерметичность системы амортизации. До пуска три дня. Совсем худо. Но успеть еще можно. Заменяешь… А вот, если сейчас, сию минуту, к примеру, падает напряжение батареи. Падает чуть больше допустимого, определенного техническим документом. До «последней кнопки» — несколько секунд. Быть или не быть пуску? Полету. Тогда что? Что делать? Стрелка хронометра приближается к последней цифре. Еще пара-тройка вздрагиваний… «Батарея вытянет». Пускать! И… станция гибнет. Чем расплатишься за воплощенный в ней гигантский труд? «Нет, не вытянет». «Отбой!» Пуск отменен. Потерян астрономический срок. Жди следующего. На Луне — через месяц, это еще ничего, если ничего не упустили на Венере — через полтора года, на Марсе — почти через два года. Анализ — вдумчивый, спокойный, теперь неторопливый — показывает: батарея в норме, емкости хоть отбавляй, шел переходный процесс, и стрелка прибора из-за незначительного разброса параметров скакнула чуть ниже.

— Эх, ты, старый перестраховщик! — скажут тебе. — Сорвал такой пуск!

А пуск этот, как всегда, самый главный, самый важный.

…Когда медленно ползут последние минуты перед пуском, последние секунды, в пультовой — такая тишина! Не потому, что так положено, так заведено. Каждый сейчас — в ответе за пуск. Он решает…

В бункер входят Председатель государственной комиссии, Георгий Николаевич Бабакин, Анатолий Семенович Кириллов, Дмитрий Дмитриевич Полукаров. У каждого на рукаве красная повязка — знак разрешения находиться у ракеты до пятнадцатиминутной готовности. Председатель комиссии, побыв пару минут в пультовой, уходит в комнату связи. Георгий Николаевич стоит у стенки, идущей параллельно пультам, оперевшись на руки, заложенные за спину; лицо его пылает. Первый его пуск в ранге Главного конструктора. Полукаров грузно опускается на стул, стоящий за центральным операторским креслом, внимательно смотрит на пульт; слышно его отрывистое тяжелое дыхание. Кириллов ровен, спокоен, как всегда уверен в себе, только чуть порозовели щеки — скорее от легкого морозца. Откровенно весел и заметно возбужден заместитель Главного по ракете-носителю.

Кириллов подходит к одному из перископов, кладет руки на черные длинные рукоятки; у другого перископа — заместитель Главного.

— Готовность пять минут! — объявляет Кириллов. Это он, руководитель стартовой команды, сегодня командует запуском. Рядом с его перископом установлен микрофон, тут же возвышается узкая высокая трибуна, напоминающая пенал, поставленный «на попа». На нем и покоится карточка пускающего. (По традиции после успешного запуска на карточке расписываются Председатель Государственной комиссии, главные конструкторы, пускающий — руководитель стартовой команды, операторы, и дарят ее кому-нибудь на память).