Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Вот о том и речь идет. Об инфантилизме. О том, что кто-то должен прийти и сказать, что вот так хорошо, а так плохо: «Петя, на рассвете ты трижды от меня отречешься. Задумайся над этим, Петя. Так поступать нехорошо!» Это была бы совсем другая история не про движение души и путь сердца. Это не было бы пробуждением, поступком взрослого человека. Если бы он заранее им сказал, что ну не надо так делать, это нехорошо. Давайте всё пройдет мирно, никого распинать не будут, никто при этом не окажется предателем и все будет хорошо. Цель должна была быть достигнута теми или иными средствами. Спасение души. Если человек спасается без жертвы Христа – замечательно. Если же он не в состоянии, настолько инфантилен, настолько жесток, настолько не пробужден, что без жертвы не может обойтись, значит, тогда была необходима жертва. Он бы им не пророчил накануне предстоящие события, если бы не предоставлял им шанс поступить по-другому, давал возможность задуматься и не назвал ни одного имени.

– Все равно, я не могу этого понять.

– Свобода – наивысшая ценность. Это очень сложно понять.

Ещё раз. Ты ждёшь подсказку и чужое решение. Не конкретно ты, Человек вообще. Быть свободным – это самостоятельно принимать решения и нести ответственность за свои поступки. Быть свободным – это быть взрослым.

Ребенок не может принимать взрослые решения. Иисус не требует от детей, от своих учеников, взрослых решений. Он терпеливо ждет, – подытоживаю я, а Х. в недоумении берет долгую паузу.

– Ладно, давай с небес на землю. Что делаешь? Что читаешь, смотришь? Кого целуешь сегодня? В общем, какие новости? Как там твой заброшенный проект поживает?

– Не заброшенный, а развивающийся, – подняв указательный палец вверх, ответил Х. – Мне твой совет нужен. Я продолжаю хотеть других женщин, хотя у меня сейчас к Бе. всё на максимуме эмоции и чувств. Я ничего с собой поделать не могу, и мне все время кажется, что есть кто-то лучше. И вокруг эти девочки порхают в своих юбочках, маечках, платьицах.

– Напоминаешь женщину с лишним весом в кондитерской. Которая понимает, что ей нельзя есть столько пирожных, но таак хочется. Что ей делать? Чтобы ты ей посоветовал? – Я застыл на мгновенье в ожидании, что Х. построит логическую цепочку и сам даст ответ на свой вопрос. Напрасно.

– Этот ответ меня не устраивает. Это каждый может, это слишком просто, – раздраженно ответил Х.

– Что? Перестать обжираться сладким? Нет, – устало вздохнул я.

– Механизм тот же самый. И не надо считать себя таким сложным.

Это, кстати, перекликается с твоим вопросом о Христе.

Инфантильность…Все ответы простые. Но люди ищут сложные, чтобы ничего не менять и ничего не делать. Перемены требуют усилий, действий и ответственности.

– Причем здесь все это? Ты можешь нормально объяснить? Свяжи несколько слов в одно простое предложение, без вот этих коанов твоих, – Х. с тоской посмотрел в сторону барной стойки. Нашего официанта нигде не было видно.

– Могу. В грязной воде лучше не купаться. Так понятно?

Появился наш официант, но без кофе, а с зажигалкой. Он торжественно зажёг свечку на нашем столике и молча удалился.

– Боже, какая романтика, – сквозь зубы процедил Х. и забарабанил пальцами по столу. – Чёрт возьми, когда он уже принесет наш кофе?!

Не в силах простить нерасторопного официанта, Х. решил обсудить его всёпрощающую даму сердца.

– А если она все прощает, значит, не воспринимает всерьез?

– Ты о себе сейчас спрашиваешь?

– В целом, – Х. обрисовал руками в воздухе, как выглядит его целое. По размерам его целое напоминало баскетбольный мяч.

– Здесь, как минимум, три варианта.

– Какие?

– Не ценит себя, очень любит тебя, может она высокоразвитая духовная личность. Или. Просто, правда, не воспринимает тебя всерьез.

– Хороший ответ, золотая середина прямо.

– Да, зови меня так.

Я взглянул на нарочито растрепанную прическу Х. и спросил, – А ты не можешь не изменять?

– Нет, не могу. Это моя природа. Глупо обвинять берёзу в том, что она берёза, шкаф, в том, что он шкаф. Таким меня задумал создатель, и я не хочу думать почему. Ясно одно. Больше я не могу быть никем. Только прелюбодеем.

– Я в восхищении от этой сентенции… На чём, вернее на ком ты прокололся в этот раз?

– Случайно зашел в бар после работы, и там была она, такая «папина дочка». Демон с лицом ангела. На бабле, розовых маслах, пеньюарах… и все тому подобное. Такое знаешь… стойкое ощущение попыток показать себя единственной и неповторимой. Я даже не помню, что она в Питере забыла, на неделю приезжала. Закрутилось у нас, завертелось все быстро, потом она уехала и я, вроде, поуспокоился немного. И вот она опять приезжает через два дня. А, главное, у нас с Бе. сейчас все просто идеально. Не знаю, что делать теперь. Совсем запутался я в бабах этих. Как люди умудряются всю жизнь прожить с одной женщиной, ума не приложу?

– Кстати, почему твоя не хочет с тобой общаться? – Мы плавно перетекли в мою историю.

– Она закрылась, – я посмотрел в сторону. Недалеко он нас возле фонтана, мим, вымазанный белой краской, развлекал маленького мальчика, подошедшего близко к нему. Руки мальчика были сомкнуты за спиной, но лицо при этом выражало полный восторг. Остальные зрители наблюдали чуть поодаль.

– А что случилось? Измеена? – спросил Х. нарочно растянув и усилив «е». Видимо, чтобы подразнить меня.

– Нет. Долго объяснять… Нес чушь всякую постоянно, не ценил, скупился на эмоции, не дарил подарки.

– Знаешь, мне кажется, если у женщины чувства, она будет тянуться, а не закрываться.

– Если ей сделать больно, она закроется. Если это, конечно, нормальная женщина со здоровой психикой.

– Ты хоть пытался поговорить с ней, объяснить?

– Женщинам сложно что-то объяснять. Это бесполезно. С ними нужно действовать.

– А ты готов действовать?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что она не готова.

– Это как?

– Ну, понимаешь, у нее были сделаны ошибочные, на мой взгляд, выводы о моем поведении, которых она и сейчас придерживается.

– Ясно. Не доверяет тебе, короче.

В этот момент нашего разговора я отчётливо осознал, какой же я мудак. Я же всерьез сам верил в этот бред, что это она не готова поверить. Во что? В то, что я способен на поступки, научился ценить ее и перестал жадничать? Я же сам в это не верю.

– Знаешь, я подумал сейчас, что вру себе. Возможно, меня устраивает именно эта драма. Вот эта вся история: Дон Кихот и Дульсинея, это натяжение бесконечное. И я никаких движений и не буду делать никогда. Уже прошел месяц. Я как хотел необременительных отношений и редких встреч, без погружения в быт, так и хочу сейчас. – Я прервался. Мы с Х. минут пять наблюдали как мальчик в бумажной короне из «Бургер-Кинг» отрывисто визжит и куда-то тычет пальцем. Рядом стоит румяная мама в джинсовой панаме и пухлощекий папа, гружённый пакетами с едой. Они по очереди спрашивают мальчика: «Машинки? Колесо обозрения? Мороженое? Ну, скажи же, скажи, что же ты хочешь?». Вот так полюбит потом кто-нибудь такого в бумажной короне и давай ему: «Ну скажи же, скажи, чего же ты хочешь? Ничего он не хочет. Это просто крутится колесо Оборзения. К счастью, мальчик не стоял на месте. Шумное семейство исчезло также внезапно, как и появилось.

– М-да, уж…Дети – это, кажется, не моё… Так вот, – вернулся я к теме нашего разговора, – я как хотел легкости в отношениях, так и хочу. А она как хотела совершенно другого, так и хочет сейчас.

Мимо нас прошли две очень красивые девушки. Я напрягся, понимая, что Х. сразу начнет клеиться к ним, если вдруг обнаружит их присутствие. Но Х. сидел спиной к ним, погруженный в свои думы, вполуха слушая меня. Я облегченно вздохнул и продолжил.

– При этом социум мне не очень интересен. А она очень активная, ты же видел. Настолько, что я иногда устаю от ее желаний постоянно быть в движении. Хотя это замечательно и она мне именно этим и нравится. Ну не только этим……понимаешь, ничего не изменилось спустя этот месяц, – повторил я, кажется, уже в третий раз. – Я знаю, как она хотела, чтобы я поступил и как бы отреагировала.

11
{"b":"890403","o":1}