Я сделала глубокий вдох, пытаясь усмирить бешеный пульс, и притворилась, что говорю сама с собой. Мол, никак не могу найти блузку. Как я и ожидала, А́дам быстро обнаружил пропажу под одеялом и, сам того не понимая, подыграл мне: стал иронизировать над моей неряшливостью. Просто подарок судьбы! Слёзы моментально брызнули из глаз. Я даже не предполагала, что так легко и натурально смогу зарыдать «от обиды». Брат опешил. Такой реакции на невинное подтрунивание он не ожидал и стал спешно меня успокаивать. Я заплакала ещё горше. Ничего не понимая, А́дам начал извиняться, и тут я, улучив момент, потребовала, чтобы он поехал со мной школу в качестве извинения. Ловушка захлопнулась, и теперь жертва была согласна на любые условия.
Брат ушёл одеваться согласно дресс-коду, а я присела на край кровати, продолжая сжимать в руках блузку-спасительницу. Мне не верилось, что план сработал так быстро и чётко. «Теперь А́дам ни за какие коврижки не придёт на выпускной бал», – удовлетворённо подумала я и пошла переодеваться в подготовленные вещи.
Сев в машину, я отметила, что мы с А́дамом, не сговариваясь, оделись максимально похоже. Моё настроение поднялось до предельно возможной высокой точки.
В школе царила атмосфера праздника и предстоящей свободы. Радостные выпускники и их родители сбивались в группы, делились планами, обсуждали, кто куда подал или собирается подавать документы. Не менее воодушевлённо между учениками велись дискуссии о том, кто же в итоге будет королём и королевой бала. Все единодушно предсказывали победу Питеру, а вот когда речь заходила о королеве, то мнения разделились. Кто-то считал, что вопреки тому, что пара Тесса-Питер распалась, они всё равно возглавят бал. Некоторые, завидев меня, понижали голос и утверждали, что Тесса ни за что не захочет находиться рядом с бывшим парнем. Однако, к моему огорчению, практически все дружно соглашались с тем, что я не пара Питеру.
– Никогда этой серой мышке не сравниться с Тессой, – зло шипели мне вслед поклонники самой красивой пары в старшей школе.
– Без сомнений, она его приворожила, – вставляли свои пять центов верящие в мистику особи.
– Она явно что-то сделала, чтобы рассорить Питера и Тессу. Может, чем-то шантажирует? – рассуждали сторонники заговоров.
За последние месяцы я привыкла к подобным разговорам и шушуканьям за спиной. Но А́дам, редко посещавший школу, был обескуражен таким общественным мнением. Я видела, как сжимаются кулаки и играют желваки на скулах брата при каждой брошенной в мой адрес фразе. Чтобы не допустить скандала, мне пришлось отвести А́дама в сторонку от галдящей толпы и успокоить его.
– Как они смеют такое говорить! – Злился, надо сказать, небеспочвенно брат. – Чтоб они знали, это Питер не заслуживает даже числиться твоим парнем! А Тесса Вальддштейн недостойна целовать тебе ноги!
– А́дам, успокойся, пожалуйста. Люди всегда болтают чепуху. Раньше, когда Питер и Тесса встречались, школа также разделилась на два лагеря. Одни говорили, что Тесса недостаточно хороша для Питера и, вообще, еврейка. Другие – что А́ндерсон – тупой качок, и для него любая девушка с минимальным количеством мозгов слишком хороша.
– Полностью согласен с последним утверждением! – запальчиво заявил А́дам. – Хотя, может, про девицу Вальддштейн я немного и перегнул: она красоткой выросла, – и, заметив мой недовольный взгляд, поспешно добавил: – Но ты в тыщу раз лучше, тут даже не о чем спорить.
Чтобы не портить настроение, я повторила попытку убедить А́дама, что всё хорошо:
– Пойми, хоть тебе и не нравится, что я встречаюсь с Питером. – В подтверждение моих слов брат снова насупился. – Главное, не то, что думают люди, а то, что он выбрал меня, и мы счастливы вместе.
Тут я немного покривила душой. Прибыв в школу, я сразу увидела своего бойфренда в окружении толпы соратников по футболу, поклонников и просто подпевал. Я помахала ему рукой и радостно улыбнулась, ожидая, что он подойдёт или, на худой конец, помашет в ответ. Тогда А́дам поймёт, что всё хорошо, и ему не о чем беспокоиться. Вот только Питер притворился, что не видит меня, хотя, может, и вправду не заметил среди толпы. «Вечером всё изменится. Я буду в центре внимания!» – подумала я и, гордо задрав подбородок, прошла мимо десятков глаз, наблюдавших эту сцену, затаив дыхание, вслед за родителями к своим местам.
***
Я сидела чернее тучи на заднем сидении машины родителей. Из-за дурацкой болтовни одноклассников все мои успехи пошли прахом. «Проклятье! Кто их просил так громко чесать языками?» Вероятность, что брат пойдёт на выпускной бал, снова повисла дамокловым мечом. Совершенно некстати меня вновь стало мучить чувство вины за то, что я так упорно пыталась воспрепятствовать желанию А́дама сопровождать меня. Я уже не так уверена, что смогу беззаботно веселиться на танцах вне зависимости от того, будет там брат или нет.
Мама что-то щебетала, но у меня не было настроения поддерживать беседу. Папа ничего не говорил, только изредка беспокойно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. В отличие от меня брат довольно улыбался: его явно позабавила ситуация, в которой Питер выглядел, как идиот.
Когда мы поднялись в мою комнату, А́дам вдруг заявил, что принял важное решение.
– И что ты надумал? – уныло спросила я, ни на что не надеясь.
– Я не пойду с тобой вечером на выпускной. Даже не уговаривай! – И весело подмигнул мне.
– О-о-о, – я округлила глаза, как герои аниме, и добавила, немного заикаясь от неожиданности: – Спа-спа-сибо.
Как только я осознала, насколько сильна любовь А́дама, новая волна чувства вины накрыла меня с головой. Я видела, как нелегко далось ему решение не контролировать меня, и попыталась улыбнуться. Брат посоветовал мне начать собираться и ушёл.
После контрастного душа мне стало легче. Уже через полчаса я, напевая модный мотивчик, наносила лёгкий макияж. Обычно я не крашусь, но выпускной бал – особый случай, ради которого можно и нарушить даже собственные правила. Сверяясь с журналом, я, как могла, воспроизвела укладку на недавно подстриженных волосах. Стоя перед зеркалом в новом сексуальном нижнем белье, со стайлингом и макияжем, я довольно хихикнула: «Надеюсь, Питер оценит всё это великолепие». Затаив дыхание, осторожно облачилась в платье. «Боже, какая же я красивая!» – снова я восхитилась своим отражением.
В этот момент внизу зазвонил телефон. «Наверное, это Питер хочет уточнить, во сколько заехать за мной. Ведь днём нам так и не удалось обговорить все детали». Крикнула родителям: «Я возьму трубку, это, скорей всего, Питер!» – побежала вниз. Я боялась, что не успею, поэтому когда подняла трубку, то немного запыхалась.
– Алло, дом Твиннов.
– А́ва, привет! Это Питер, – голос А́ндерсона звучал иначе, чем всегда. В нём появились развязанные нотки. Он немного растягивал гласные, будто ему лень разговаривать.
– Привет, Питер. Рада тебя слышать. Ты насчёт вечера звонишь?
– Типа того.
– Отлично, во сколько ты за мной заедешь? Где-то через полчаса? Я уже почти готова!
– Слушай, Твинн. Ты чё, реально думала, что я пойду с тобой на бал? – На заднем фоне я услышала сдавленные смешки.
– Да. А почему нет? – растерянно произнесла я.
– Ты реально полоумная! Где ты, а где я?! Ты в зеркало-то себя видела, уродина белобрысая? – Питер и его дружки уже ржали, не сдерживаясь. – Все в школе, кроме тебя, давно поняли, что это розыгрыш, дура!
Перед глазами всё поплыло. Голова закружилась. Казалось, в уши набился плотный слой ваты. Я выронила трубку, которая повисла на проводе и продолжила вещать издевательским голосом Питера. Унижение давило настолько невыносимым грузом, что мне хотелось спрятаться куда-нибудь под плинтус, но я продолжала стоять, застыв, как жена Лота. Слёзы, почуяв свободу, стекали по лицу, смывая ненужную теперь раскраску. Смысл слов Питера доходил до сознания с задержкой, причиняя боль, словно мне в мозг втыкали раскалённые иглы. Наконец, А́ндерсон кинул последнюю тираду: «Даже если бы ты была единственной девушкой в Даун Крике, я бы предпочёл пойти на выпускной один!», и в трубке раздались короткие гудки. На мгновенье ярость захлестнула меня, опалив языками пламени, и я закричала: «Ублюдок!» Схватив керамическую вазочку для мелочей, я швырнула её в стену. Силы сразу же оставили меня, и я медленно опустилась на пол.
