Агата, словно заворожённая, присела на просторный диван, обитый кашемировой тканью и украшенный позолоченными рюшами. Она внимательно рассматривала каждую деталь в окружающем её интерьере, не выпуская из рук цепочку с золотым кольцом, которую когда-то подарил лучший друг на шестнадцатилетие.

Всё было абсолютно таким же, как и в тот день, когда она в последний раз была в этом доме и собиралась на долгожданный бал. На небольшом кофейном столике всё ещё лежала салфетка, связанная Агатой в пятом классе. Портьеры были подвязаны кофейными жгутами, которые они с отцом скрутили вместе. На камине красовалось васильковое пятно, оставленное Агатой в пять лет, когда отец впервые показал маленькой девочке акриловые краски.

Девушка вздохнула, вспомнив о своём родном отце. Его смерть, вероятно, стала освобождением этой семьи, но Агата изо всех сил старалась хранить в сердце те жалкие капли тёплых воспоминаний о нём, что на деле оказались лишь мимолётными моментами прошлого.

Сверху по лестнице торопливыми шагами спустилась маленькая Сара, неся в руках большой альбом и отвлекая Роуз от тревожных мыслей, которые пробуждал родной дом.

– Агата, смотри, что мы с Дином рисовали, – гордо выговорила семилетняя девочка, заползая на диван поближе к сестре. – Это нарисовал Дин.

Роуз дрожащей рукой раскрыла толстый альбом в кожаном переплёте, и уже при виде первой страницы сердце её съёжилось как скорчившийся и высохший под палящим солнцем абрикос. На молочном листе отточенными чёрными контурами была изображена она сама в кожаной куртке и красных кедах, одиноко сидящая на старых качелях заброшенной, детской площадки.

– Да… он молодец, – безрезультатно пытаясь сдержать слёзы, ответила Агата, проводя пальцами по рисунку. Девочка перелистнула альбомный лист и продемонстрировала уже свои рисунки, где яркими цветами были изображены люди у леса.

– Это ты, я и Дин, – указывая маленьким пальцем в нарисованных человечков, похвасталась девочка. Агата со всей скопившейся нежностью обняла сестру, поцеловав в макушку русых волос.

– Ты большая молодчина, может, станешь художником. Когда-то мой отец рисовал со мной картины в лесу, сейчас, кажется, что это было в прошлой жизни.

– Дин очень много о тебе рассказывал, оказывается, ты ещё красивее, чем он описывал.

От этих слов на душе Агаты становилось сравнительно теплее, словно погасший давно уголёк вновь начинал гореть, заполняя уставшее сердце пожирающим пламенем любви.

В гостиной тем временем показалась мама девочек, держа в руках деревянный поднос. Три чашки с горячим кофе заполонили маленькую комнату дразнящим ароматом свежемолотых кофейных зёрен и скверные мысли постепенно начинали отступать, скрываясь где-то в потаённых уголках души.

– Сара, иди ещё порисуй, – мягко произнесла женщина. Малышка тут же надула большие губки и медленно побрела в свою комнату, всем видом показывая, что ждёт, когда мать передумает и позовёт её назад, но миссис Роуз, а теперь уже Уитмор, была несгибаемая, она взяла старшую дочь за руку и поцеловала холодную ладонь.

Внутри женщины словно мост перекинулся над огромной пропастью боли и отчаянья. Кеталин Роуз так сильно любила старшую дочь, что едва не умерла от горя, потеряв её, казалось, навсегда. Но теперь её Агата сидела на расстояние вытянутой руки и все прошлые недомолвки и сложности растворились в пелене сладкой истомы, от дрожащий улыбки на бледном лице дочери.

– Девочка моя, как я рада, что ты приехала. Жаль, миссис Эвердин скончалась год назад, она так надеялась увидеть тебя ещё раз. Говорила мне, что настанет день и ты вновь пересечёшь границу города. Господи, Агата, как же я ждала этого дня.

– Что с ней случилось? – спросила девушка, вспоминая образ старухи, который отпечатлелся в её собственной голове, казалось, на всю оставшуюся жизнь и даже потеряй Агата память, мутные, серебристые глаза ведьмы будут являться ей в кошмарах.

– О! просто наступило её время, рак крови вымотал старушку, – ответила мать.

Агате не верилось, что старая чернокнижница могла скоропостижно погибнуть от болезни, хоть и была в курсе, что говорят, рак настолько серьёзный противник, что сам Господь неспособен остановить его. Агата не простила Гретту Эвердин. Неоднократно пыталась, но всякий раз вспоминала лица невинно погибших детей и Сэма перед глазами и продолжала ненавидеть, возможно, поэтому новость о её кончине не принесла никакой эмоции девушке.

– Где в настоящий момент Дин? – в конце концов, спросила Агата, делая глоток горячего кофе.

– Он в лесу, два года назад приобрёл крохотный домик у Падкого озера, где в своё время обнаружили труп Блосса, теперь каждые выходные проводит там, уж не знаю, что его так тянет к этому озеру, – ответил вошедший в гостиную шериф Уитмор.

– Дин уже знает, что я приехала? – осторожно спросила девушка, заглядывая прямо в глаза довольно сильно постаревшего мужчины.

– Нет, мы и надеяться не могли, что ты вернёшься когда-то. Я пытался сейчас дозвониться, но он недоступен, там связь барахлит.

Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки Агаты покрылись крошечными мурашками, что толпой разбежались по телу и девушка была вынуждена начать их растирать друг о друга.

– Милая, с тобой всё в порядке? – мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взгляд в окно, где уже сгустились вечерней сумерки, а разгулявшийся ветер гнал опавшую карусель красочной листвы по проезжей части.

– Я, пожалуй, пойду и найду его.

– Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу. На улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь заблудиться в потёмках, – запротестовала взволнованная мать. Мистер Уитмор поднялся со своего кресла и взглянул на часы, подтверждая слова жены.

– Мама права, Агата. Время позднее.

– И всё же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.

– Я понимаю, что ты скучала, – мистер Уитмор коснулся руки девушки, заставляя взглянуть в глаза болотных оттенков . – Он приедет утром, и вы обязательно встретитесь.

– Я должна увидеть его. Вы же все понимаете, мы слишком много потеряли времени.

Агата поспешила выскользнуть из пропитанной воспоминаниями гостиной и не предоставляя возможности отговорить её от сомнительной авантюры, схватила привезённую с собой красную кожаную куртку, выскочив на прохладную улицу, где сиротливые фонари уже загорелись и скудно освещали вечерний городок, готовившийся погрузиться в ночную тьму.

Воздух становился по-настоящему морозным, вдыхая его через рот, казалось, что внутри обжигаются лёгкие. Осень в штате Мен и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая, словно сама природа была против существования ненавистного города.

Агата медленно шагала вдоль неизменно мигающих фонарей в сторону безмолвного леса и надеялась отвлечь себя от изнуряющих болезненных мыслей, но бесцветное небо, что постепенно заволокло грозовыми, тяжёлыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.

– Ну невозможно же вечно бояться! – твёрдо заявила девушка сама себе и запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к известной с детства тропе.

Лес встретил свою давнюю знакомую совсем недружелюбно. В благородных деревьях гудел ветер, создавая впечатление, что вдалеке кричит раненое животное, а где-то и правда кричали птицы, стараясь перекликать друг друга. Девушку затрясло от холода и навязчивого страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, что словно паутина, окутывали весь лес. Агата старалась не концентрировать внимания на посторонние звуки и гуляющие вокруг тени, и вскоре, ноги сами вывели путницу на долгожданную опушку леса, где в зарослях мха и сухого камыша раскинулось глубокое озеро с неестественно чистой водой.

Старый домик всё так же стоял на берегу, спрятанный за высокой сиренью и кустарниками. Его открытая веранда уходила прямо в озеро, и Агата вспомнила, как они с Керол полюбили сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, отражаясь в воде бледными лучами, предавая этому месту ещё больший ореол таинственности и безграничной красоты. Девушка медленно подошла к само́й кромке прозрачной воды и посмотрела на своё отражение, что появилось в водной ряби.