Это было какое-то сумасшедшее лето! Кот арестовал трактирщика, который хотел заработать на переводе людей через границу, но попался в приготовленную западню, как только попытался осуществить свой план. В те дни повару погранзаставы Ярде Цетлу подвалило работы, и его уже не посылали в дозоры. Ярда подкладывал побольше еды Земану, но пограничник оставлял почти все на тарелке. И у других пропал аппетит. Несколько дней подряд к ним на кухню заставы ходила обедать и Ярунка Цыганекова с детьми. Но арестованный трактирщик и еда, которую готовил Цетл, стали причиной того, что она первая сказала мужу о своем желании уехать с детьми в Хамры. Все то, что она здесь услышала, вызывало у нее лишь раздражение.

Ярунка уезжала последним автобусом, который был почти пуст.

— С богом, отец, — сказала она.

— До свидания, мать.

Цыганек почувствовал, как к горлу подступили слезы. Поцеловал детей, потом жену. Шофер хлопнул дверью и повел автобус вниз под гору, к Хамрскому ручью. А Цыганек, опустив голову, возвращался на заставу, откуда за ним сочувствующе наблюдали все, кто был свободен. Никто не завидовал ему в этот момент.

Вечером Цыганек с Витеком ушли в дозор. Было еще светло, когда они вышли на улицу. Над рекой и мокрыми лугами низко навис жидковатый туман, но вершины гор были видны так необычайно ясно, что можно было пересчитать даже на таком огромном расстоянии каждое дерево.

— С Митины видны Альпы, — сказал Витек. — Ты видел их?

— Сто раз, — кивнул головой Цыганек.

Поднялись на холм над деревней. Она лежала как на ладони, и тьма уже начинала скрывать ее. Стоял конец августа — самый лучший сезон на Шумаве, с теплыми днями и холодными ночами. Приближалась осень.

— Везет же людям, — произнес тоскливо Витек. — Внизу девушки ходят в летних платьях, а здесь, пожалуй, впору бы и пальто!

Цыганек молчал. Ему было не до разговора, что-то скребло на душе. Они шли по той извилистой дороге, по которой Рис уводил Марию в день их гибели. Время от времени Кот посылал туда дозоры. Невольно пограничники повторяли маршрут неизвестного убийцы, которого до сих пор безрезультатно искали. Добравшись до безымянного ручья, они пошли вниз, вдоль его быстрого течения, в сторону районной дороги. Шли не торопясь, бесшумно. Быстро наступала ночь. По мере того как угасал день, ухудшалось и настроение Витека. Он внимательно рассматривал деревья и кустарники перед собой. От каждого необычного шороха в лесу его словно обдавало холодом. Он испытывал настоящий страх, когда из куста выпархивала птица или тропинку перебегал какой-нибудь зверек.

Как и у всех дозоров, у них тоже были свои заветные места, где они с удовольствием отдыхали, курили и ели. Это были тщательно выбранные точки, невидимые со стороны, а пограничники могли оттуда наблюдать за частью пространства, за дорогой, за определенным районом пастбищ.

Недалеко от дома Йозефа они остановились отдохнуть, выкурить сигарету. По дороге, ведущей вверх, к Хамрам, шел человек.

Цыганек не видел его, только слышал его шаги.

— Кто это? — спросил он.

— Георгий.

Сержант потушил сигарету и поднялся.

— Ну, идем.

— Почему так сразу?

— Почему сразу? Просто идем!

И Цыганек встал первым и направился к дороге, на которой шум речного потока заглушал шаги Георгия. Цыганек шел быстро. Во рту у него торчала погасшая сигарета. Вступив на дорогу, он прибавил шаг. Витек угрюмо шел за ним. Но идти дорогой было лучше, чем лесом, полным опасностей, где зловеще сгустилась тьма.

Он мысленно представлял свою смерть, которая ожидала его на каждом шагу.

Цыганек, идущий впереди, остановился. Они были уже у хутора, в нескольких шагах от дома Йозефа. Во мраке на мокрой лужайке виднелся сарай, в котором лесорубы хранили сено для зимней кормежки зверей. Пограничник тихо шепнул Витеку:

— Загляни туда.

Музыкант неохотно подошел. Вот в таком же пустынном месте убили Марженку. Отсюда до болота рукой подать. Чем черт не шутит, вдруг там есть кто-нибудь. И почему Цыганек вдруг заспешил?

Витек сделал еще пару шагов, хотя ноги совсем не слушались, и вдруг услышал, что внутри домика кто-то задвигался. Может, показалось? Как быть? Броситься на землю? Идти дальше? Он остановился. Это было единственное, на что он способен. Услышал шепот Цыганека:

— Что с тобой?

Витек не отвечал. Цыганек подошел к нему.

— Там кто-то есть, — сказал Витек.

— Беги туда. Я тебя прикрою.

Витека прошибло потом. Переминаясь с ноги на ногу, он забормотал:

— Я бы не хотел… сам…

— Беги, беги, — сказал Цыганек. — Он тебя не укусит.

— Не могу.

— Ну! — рассердился пограничник.

Витек стащил с плеча автомат.

— Как хочешь, — сказал он подавленно и направился к сараю.

— Стой! — вдруг крикнул Цыганек вполголоса. — Приказываю!

Музыкант остановился. Окна без стекол и черная дыра вместо двери угрожающе смотрели на него.

«Я сошел с ума, — подумал Цыганек. — Этот парень перетрусил, еще застрелят его. Не следовало бы мне обращать внимание на Георгия. И незачем было, посылать туда Витека. Как я не догадался, что он боится. Глупо брать с собой того, кто боится больше, чем ты». Он взял в руки автомат и неслышно пошел прямо к сараю. Вошел через проем дверей. Из темноты доносилось чье-то дыхание.

— Яна? — прошептал он.

Она тихо засмеялась.

— Иди сюда, — позвал он и стал искать фонарь. Она бросилась к нему из темного угла:

— Не свети, Зденек.

Между ними стояла приставная лестница. Он вспомнил, как она всегда спускалась по этой лестнице. Не двигаясь и ни слова не говоря, стоял перед Яной Цыганек. Он только глубоко вздохнул и положил руку на перекладину лестницы. Она схватилась за край лестницы с другой стороны. Ее рука приблизилась к его руке на несколько сантиметров. Цыганек пристально посмотрел на нее, потом вышел из сарая.

Витек все еще стоял посредине поляны. Цыганек вытер лицо и молча встал рядом с музыкантом.

— Кто там был? — спросил Витек.

— Цыганка из Лад.

Витек тихо и протяжно свистнул. У него стало легче на душе.

— Давай поедим, — пробормотал Цыганек. — У тебя еще есть помидоры. Эх ты… испугался бабы.

Витек сжал губы.

— Такое может случиться с каждым, — сказал он неуверенно. — Вот Марженка…

— Погоди, — прервал его Цыганек. — Скажи что-нибудь другое, хорошо? А если нечего, лучше помолчи.

И Витек, обидевшись, действительно замолчал.

Их маршрут проходил не у самого болота. Участок болота Кот решил взять под свое особое наблюдение. Он похаживал туда время от времени сам, чтобы проверить, не порвал ли кто-нибудь натянутые там нити. Самый близкий наблюдательный пункт находился теперь на скале, на крутом повороте между Ладой и Хамрами, там, где Жачек впервые застал врасплох агентов, направлявшихся через болото в глубь страны. Пограничники соорудили в скале замаскированный пост. Оттуда открывался очень хороший обзор. Дозор видел как на ладони Хамрский ручей, чуть левее к реке спускалась широкая просека, ведущая к самой границе, а значительно правее расстилалась огромная топь со своей таинственной тропой.

Когда они вернулись, Буришка клевал носом, сидя за канцелярским столом. Даже теперь, рано утром, он выглядел элегантно. На нем была безупречно чистая рубаха, гладкое юношеское лицо выглядело свежим.

— Приветствую вас, гвардейцы! — сказал он радостно.

Но Цыганеку было не до шуток. Он искал случая высказать Коту все, что наболело на душе, поговорить откровенно. Такая возможность вскоре представилась. Это произошло внизу, на первом этаже, в холодной и безлюдной столовой. Кот задумчиво жевал хлеб. На скамье в углу возле остывающего кофейника спал пограничник Медек. В кухне с присвистом посапывал Ярда Цетл. Цыганек отрезал себе хлеба и подсел к Коту.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, — сказал он.

— Ну?

— Витек боится. После случая с Марженкой. Ты начальник и должен знать, когда направлять его с дозорами. Чтобы ничего не случилось…