— Что… что такое?

— Ничего. Спи.

— Когда же, черт возьми, ты кончишь шляться? — простонал Буришка. — Переселился бы наконец к ней, и было бы спокойно.

Но Земан ничего не слышал. Он лег на свою кровать и заложил руки за голову. Может, Мария сама потеряла зажигалку? Нет. Кот видел на мельнице мужчину. Тот был, вероятно, у нее. Иначе как оказалась бы зажигалка на мельнице. Он все еще боялся подумать о том, что было ясно как день. Мария Рисова знала убийцу. Знала его и молчала. Не сказала даже ему. Его обязанность — рассказать обо всем Коту. Но такой шаг казался Земану страшно тяжелым. Несколько раз он приподнимался, чтобы встать, на снова ложился. Слишком сильно он любил Марию.

Кто-то потряс ее за плечо.

— Вставай! — услышала она издалека.

«Еще рано», — хотела она ответить, но лишь томно пошевелила полными губами, улыбнулась и опять заснула. Но чья-то рука снова прикоснулась к ней и трясла теперь так грубо, что от боли Мария проснулась.

— Павел, — съежилась она.

Над ее кроватью склонился Павел Рис. Мария быстро села.

— Тихо, — произнес он, — или… — И показал на оружие, которое держал в руке.

— Одевайся, — приказал он коротко.

— Зачем?

— Пойдешь со мной. Туда, напротив.

Она затряслась.

— Я не хочу. Я тебе уже говорила.

— Собирайся. Живо! Пока советую добровольно.

Мария покачала головой:

— Никуда не пойду.

— У тебя только две возможности: либо пойдешь со мной, либо тебя завтра посадят.

— Нет!

— Завтра на заставе узнают, что я был здесь и тогда, и в эту ночь. Можешь представить, что произойдет.

Да, она представляла. Мария была в западне. Теперь, когда надежды больше не оставалось, она уже не колебалась. Тюрьмы она не боялась, но и не желала переживать здесь последние, самые мучительные мгновения — прощание с ним, с Карелом, с его ласками и словами, к которым уже привыкла и которые имели свое, особое, удивительное значение. Она вспомнила все, что он говорил в минуты счастья, и подумала, что он может прийти и сейчас. Она торопилась. Нет, он не должен вернуться, не должен застать ее здесь. Он мог погибнуть, как гибнет теперь их любовь. Мария собрала кое-что из белья. Рис ходил за ней следом и светил ей фонариком. Потом она еще раз осмотрела кухню и спальню, кровать, приготовленную для двоих.

— Тише, — предупредил Рис на лестнице.

Она осторожно вышла из дому.

— Туда, — Павел дулом пистолета показал в темноту.

Она посмотрела в ту сторону и увидела фигуру мужчины. Узнала его, но, к удивлению, не закричала. Павел угрожающе поднял руку.

— Следуй за мной, — сказал он.

Карел принял решение на исходе ночи: сделать все самому. Взял пистолет, быстро его зарядил, сбежал вниз по лестнице и в промозглом тумане, задыхаясь, остановился прямо перед ее окном.

Он машинально набрал горсть камешков. Швырнул их в окно. Стекло зазвенело, и брызги его посыпались на дорогу.

Карел смотрел вверх, ожидая, когда покажется ее силуэт. Тихо. И в этой тишине он не сразу уловил какой-то странный звук, который он уже слышал раньше. Перестал дышать. Этот звук смешивался с шумом ветра. Откуда он исходит? Двери! Входные двери! Но он всегда закрывал их, когда уходил! Страх, пустота, безразличие овладели им. Казалось, будто в темноте за ним следил чей-то внимательный взгляд. Он пробежал к дверям: открыты! Створки дверей скрипели, с крыши каплями стекала мгла и шуршала, соприкасаясь с землей. Там, за дверьми, тихо. Все говорило о том, что дом пуст. Но почему? Что с ней случилось? Ушла? Карел вытащил пистолет и несколькими прыжками промчался по лестнице. Двери в кухню были тоже открыты. Темнота. Он зажег свет и бросился в спальню.

— Мария! — вполголоса позвал он.

Да, дом был пуст. Карел остолбенело смотрел на разобранную кровать. На ней лежала ее ночная рубашка, чулки. Шкаф был распахнут. Подбежал к кровати и сунул руку под перину. Постель была холодна.

— Мария, — позвал он еще раз, уже без всякой надежды.

Рука с оружием бессильно повисла. Губы пересохли. Отошел от кровати и машинально пошел вниз по лестнице. Только на улице он пришел в себя. Прежний Карел Земан — сержант пограничной заставы — проснулся в нем. Через несколько секунд он расталкивал спящего Кота.

— Вставай, слышишь!

Командир встал, набросил военную форму, не сняв пижаму. Мимоходом задал Земану несколько уточняющих вопросов — Кот умел удивительно быстро ориентироваться.

— К болоту! — скомандовал он, и группа невыспавшихся пограничников с псом Кота Блеском выбежала наружу, на безнадежную операцию. Пес взял след, хотя было очень сыро. Он вел прямо к болотистому участку.

Сильный туман затруднял их продвижение. Но Блеск повел к лесу. Это показалось Коту большим отклонением, и он даже начал сомневаться, не сбился ли со следа Блеск. Но след вдруг круто повернул вправо и повел прямо к болоту и к границе за ним. Блеск нервничал: ему было чрезвычайно трудно найти продолжение следа в такой густой тьме и сырости. Кот успокаивал пса как мог. Неожиданно на другом берегу Блеск снова взял след и бросился вперед. След вел к скале, возле которой в день свадьбы Ржиги пограничник встретил троих неизвестных.

Группа перешла Хамрский ручей вброд. Теперь Коту все стало ясно. Он стащил с плеча автомат и на бегу дал в воздух очередь. Рядом с мельницей находился его дозор, и он предупреждал его.

Король шел впереди, надвинув на лоб шляпу, с расстегнутым воротником. Рис шел следом за Марией, нервно повторяя:

— Беги, беги… вперед!

Он боялся. Мария чувствовала это. Сама она не испытывала ни малейшего страха. Шла словно неживая. А он шел сзади и заставлял ее спешить, нашептывая слова, смысл которых сводился к одному: быстрей. Она двигалась медленно, потому что просто не хотела идти, не хотела уходить от Карела, не хотела идти за границу. Она не боялась мужа, она повиновалась потому, что не было другого выхода. Из этой западни был единственный путь, который пролегал через болото и вел в Баварию. По лицу Марии текли слезы.

— Беги! Беги! — снова слышала она.

Проводник ускорил шаг. Она шла, думая о своем. Почему не пришел Карел? Куда он делся? Он мог бы еще спасти ее… Мешок, который она несла, был страшно тяжелым. Они миновали место, которое она узнала: бывала там несколько раз с Павлом. Отсюда они поднимались наверх, на горные луга над Хамрами, откуда открывался чудесный вид, действующий впечатляюще и сильно. Может, это были самые светлые минуты в их жизни, там, высоко в горах, на лугах, пахнущих и сейчас скошенным сеном.

Мария задохнулась. К счастью, они начали спускаться к пойме Хамрского ручья. Теперь они бежали, окруженные густым туманом. Она скользила по мокрому ельнику, падала, спотыкаясь о корни.

Павел погнал ее в воду. Переходя через ручей, она поскользнулась и упала. Вскрикнула, когда ледяная вода захлестнула ее.

— Заткнись! — зашипел он.

Поднял ее и поставил на ноги. «Боже мой, — подумала она с отчаянием. — Карел! Карел!»

Проводник остановился, предостерегающе поднял руку и направился к болоту. Павел подошел к ней вплотную.

— Ни слова, — зашептал он. — Или пропадем!

Она снова пошла вперед. Обошли вокруг мельницы. Под ногами зачавкало. Но проводник, не останавливаясь, шел и шел. Иногда он замирал, и вместе с ним замирали они. Павел шептал сзади:

— Держись следа!

Она ничего не видела, только где-то впереди скользила тень. Мария шла за ней, утратив представление о времени, и вдруг неожиданно провалилась по пояс. Не вскрикнула. Захлопала в испуге руками. Муж схватил ее за плечи и вытянул из трясины. Это длилось секунд десять. Проводник впереди остановился и, когда она вновь оказалась на твердой почве, пошел дальше. Рис — сзади, проводник — впереди. Она хотела оглянуться, посмотреть назад, в туман и тьму, но не оглянулась.

Мужчины держали в руках оружие. «Дальше, дальше!» — бросал нервозно ей в спину муж. Но силы быстро покидали ее. Глина ползла под ногами, грязь чавкала, туман застилал глаза. Ее тошнило. Опустила мешок и остановилась. Муж грубо толкнул ее вперед. Проводник резкими жестами торопил их. Она опустилась на колени и отказалась идти. Рис поднес пистолет к ее лицу.