– Ты просто выбрала не ту компанию, – его губы коснулись мочки моего уха, и я вздрогнула, – они все ничтожные, жалкие букашки, которые в твоей беде ищут только выгоду для себя. Ромочка твой сохнет по тебе, и вот вам повод стать опорой – авось влюбишься.

– Не тебе обсуждать со мной чувства Ромы, ясно? – выплюнула я, – ты мне не подружка и не мамочка.

– За это я тебя и обожаю, – сухо рассмеялся он, приблизившись к моему лицу, – не будь такой простой. Ты становишься легкой добычей. Потому что выглядишь глупо, – легким движением он заправил выбившуюся прядь мне за ухо и, развернувшись на пятках, зашагал обратно к дому Кошкиной.

Хотелось крикнуть вслед что-то вроде «сам ты идиот», но тогда я действительно выглядела бы глупо. Поэтому я тихо выругалась и поплелась домой. Более дурацкого и при этом полезного разговора, пожалуй, никогда больше не случится.

В доме витал запах корицы. Ужасно захотелось сладкого, поэтому я поспешила на кухню в надежде, что Елена уже что-то приготовила. Но на удивление застала маму с тарелкой теста, в компании неизвестного мужчины. Он был крупнее Виктора, хоть и не выше, и одет совсем по простому: джинсы, затасканный свитер и висящие на воротнике солнцезащитные очки.

– Добрый день, – неуверенно произнесла я, подойдя ближе.

– А вот и ты, – мужчина тут же встал со стула и кивнул мне, – рад, что ты снова на ногах. Отлично выглядишь.

– Спасибо. А вы кто? – я глянула на маму, которая ободряюще улыбнулась и выдвинула мне стул:

– Садись. Это Евгений Сергеевич, полковник. Я не ошиблась, вы полковник?

– Не ошиблись, – он уселся обратно на место.

– И по какому вы делу? Мам, неужели Виктор – опасный преступник, а нам нельзя его выдавать? Ой, – я прикрыла рот ладонью, – наверное, ляпнула лишнего.

Мама лишь нервно рассмеялась, снова взявшись за тесто.

– Вообще-то, я к тебе.

– Ко мне? В каком смысле?

– Евгений Сергеевич, – она снова с грохотом поставила миску на стол, – я убеждена, что сейчас вам нечего делать в нашем доме. У моей дочери амнезия, и она ничем не поможет в ваших делах. Будьте добры не добавлять лишнего стресса к реабилитации.

– Ты знаешь, что это меня касается, Настя, – рыкнул он, – Соня мне не чужая, и я имею право с ней поговорить.

– Имеешь, но не сейчас.

– А может, вы меня спросите? – не выдержала я.

Складывалось впечатление, что все в этом городе изо всех сил делают вид, что меня нет. Обсуждают, решают, ссорятся. Я – камень преткновения и совершенно бесполезный элемент. Я как игрушка, которую таскают туда-сюда, перетягивают из стороны в сторону и ждут, пока не оторвутся плюшевые лапки. И от этого так гадко и паршиво, что хочется кричать.

– Хорошо, – полковник повернулся ко мне и вгляделся в мои глаза, – ты помнишь что-то об аварии?

– Я не помню вообще ничего. За четыре дня едва вспомнила несколько бесполезных деталей. Стыдно признаться, но я даже не знала, как зовут мою маму, пока вы не сказали. Это очень плохо?

– Нет, не плохо, – он помотал головой, – мне жаль. Но давай договоримся, если вспомнишь что-то, то наберешь мне?

– А номер?

– Я дам номер, – тут же перебила мама и поспешила выпроводить мужчину из дома.

Я выхватила из тарелки пару долек нарезанных для пирога яблок и отвернулась к окну. Собирались тучи, ветер всколыхнул деревья в саду, и по стеклу ударили первые капли. Они растекались узкими дорожками, перерезая бледнеющий пейзаж.

Вопросов становилось все больше и больше, а разбираться в них – все меньше сил и желания. В подобном стоит копаться кому-то вроде Евгения Сергеевича, но никак не мне. Может, стоит с ним подружиться? Если его интересует авария, то ему же на пользу, чтобы я все вспомнила как можно скорее.

– Как же он мне надоел! – вернувшись, начала ругаться мама, – вечно лезет, что-то вынюхивает. Вокруг твоей палаты крутился целыми днями. Параноик чертов.

Нежные руки сжали мои плечи, и я невольно вздрогнула. «Эта женщина мне никто,» – пронеслось в голове, но я натянула улыбку, глянув на неё.

– Как ты? Как школа? Ты так быстро сегодня убежала.

– Все отлично, знакомилась со старыми друзьями. Даже проектом продолжила заниматься.

– Замечательно! Наверное, ты чувствуешь себя чужой, но я знаю, это временно. У тебя много хороших друзей, и не сомневаюсь, что они тебе помогут.

– А кого из моих друзей ты знаешь? – сердце почему-то забилось быстрее. То ли я ожидала, что все вокруг действительно лжецы, как и предостерегал Ковалев. То ли изо всех сил надеялась, что я забыла еще кого-то очень важного, – может, того, кто подарил мне эту злосчастную книгу.

– Знаю Рому – интересный мальчик, очень умный, учтивый. Иногда, конечно, много на себя берет, но, думаю, он это перерастет. Помню смешных близняшек. Еще девочка, Вика, помогала мне с цветами, – она задумчиво покрутила мои волосы, – точно, и Лера еще.

– Лера? – я в шоке развернулась, – Лера Кошкина? Рыжая, такая?

– Да, точно она.

Загадки помогают держать мозги в тонусе. Сложные головоломки, игры с цифрами, даже пазл и рисование, – все это полезно для ума и памяти. Но загадки, – часто они заставляют мыслить под новыми углами и искать неожиданные ответы. Последние два дня вся моя жизнь – одна огромная загадка. И разгадать её, пожалуй, практически невозможно.

Мама сказала, что Кошкина часто к нам приходила последние два месяца. Мы с ней шли на задний двор и долго о чем-то секретничали. Потом она уходила и возвращалась через неделю. Зачем, почему, о чем мы разговаривали, – этого она не знала.

Судя по тому, как Лера смотрела на меня, о дружбе не может идти и речи – эта бестия меня ненавидела. Может ли быть такое отношение из-за Ковалева? Она, очевидно, без памяти в него влюблена. Видимо, ей кажется, что я вероятная соперница. Смешно.

И если эта тайна в числе многих других мне неподвластна, одну я все же могу разрешить.

– Мам, ты смотрела фильм «Один день»?

– Нет, а как ты о нем вспомнила?

– Чудеса бардачка. Не хочешь вместе посмотреть завтра?

На её смуглом лице очень легко прослеживался весь спектр эмоций, – актриса из неё была так себе. Вина плескалась в её голубых глазах, и кожа становилась почти такой же белой, как осветленные волосы. Она совсем не походила на примерную мать ни с виду, ни поведением. Она обнимала меня, шептала, что очень любит и рада, что я не умерла. Конечно, это было приятно, но и только – больше ничего я не испытывала, и ответить, мол, тоже очень её люблю, не смогла.

И сейчас она смотрела так, словно раздавила моего любимого хомячка и пытается скрыть следы преступления:

– Дорогая, я бы очень хотела, но завтра у нас встреча с Виктором. Перенести нельзя.

– Ладно, ничего страшного, – я встала из-за стола, – посмотрю сама.

– Может, друзей позовешь?

– Да нет у меня друзей, – буркнула я и поплелась в сторону лестницы, – не заморачивайся, я что-нибудь придумаю.

Я поднялась в комнату и завалилась на незаправленную постель. Сюжет на потолке заставил улыбнуться. Ангелы плясали и глядели на меня добрыми, веселыми глазами, будто намекали на что-то важное.

Внизу что-то пиликнуло. Я свесилась с кровати и, заглянув под неё, обнаружила телефон. Вот, про что я забыла (ха-ха)! Два дня проходила без самой важной вещи в жизни подростка и ни разу не додумалась его найти. Правда, неясно, как он мог попасть в такое место. Неужели во время аварии его со мной не было? Или кто-то забрал его и специально забросил туда? Плюс один – пора вести счетчик загадок.

Среди сотни уведомлений от разных приложений, последним было сообщение от «Рэмбо не брать», с недовольным смайликом в конце, которое я и открыла: