«Фактически, — думал я, — уже Шесть семей… Хотя именно это всё и будет ассамблеей».

А вот затем началась веселье.

Поднялся представитель Африки. Причём, его позиционировали как посла всего континента. Хотя я видел и другие делегации оттуда, некоторые из которых выглядели весьма колоритно.

— Африка не станет поддерживать создание легальной ассамблеи магов эфира, — сказал он, буквально излучая недоброжелательность. — Мы не для того клали свои головы, чтобы эти изверги снова захватывали власть.

— А что он тут делает? — спросил я у Марио, не понимая, что происходит. — Если он не эфирник, то, простите, какого лешего?

— Без него их не пускали, — тихо проговорил Сан-Донато и покосился на замершие в тишине группы. — И, кажется, благодаря нам, выявили больше, чем знали.

— А вот это плохо, — сказал я, раздумывая, что с этим делать. — Они же их теперь сожгут на кострах.

— Это в лучшем случае, — согласился Марио.

— Послушайте, — сказал я, вставая со своего места. — Давайте так, у вас запрещено, и ладно. Всех магов эфира, кто хочет вступить в ассамблею, милости просим. В конце концов, где жить, мы вам найдём. У нас четыре новых города полностью построены, и ещё два немного не достроены. Так что будете под эгидой ассамблеи, и никто вас не тронет.

Сразу несколько делегаций чуть ли не бегом двинулись ко мне. Я сделал знак нашим магам встать на защиту перебежчиков.

И тут представителя Африки оттолкнул какой-то колдун, судя по виду, которого с большим трудом понимал даже переводчик.

— Эге, Державин тумба-юмба! — я понял только то, что обращается он непосредственно ко мне, поэтому заинтересовался происходящим. — Ты щто, щакал пустынный, делать? Я тебя туда-сюда по всей Африка валять буду. Шкура леопарда тебе блохами к заднице! Ты виновен в оскудении мой народ! Я вызываю тебя на поединок за владение эфирник!

— Чего он от меня хочет? — спросил я Марио, который примерно с таким же лицом вслушивался в тарабарщину, что нёс африканец.

— А пёс его знает, — пожал плечами Сан-Донато. — Сейчас узнаем.

Выяснилось, что экономика целых регионов Африки держится на том, что маги эфира под запретом. Но они есть, их знают. И держат в рабстве. Свои же. Таким образом, я разрушил благосостояние сразу нескольких стран, забрав под свою эгиду африканских магов эфира.

И меня вызвали на бой.

Колдун хитро свернул свои ладони и принялся мне угрожать некой сферой разложения. Я видел суть этой магии.

— Выходи драться, трусливый бледный ублюдок, — на этот раз переводчик справился.

Магнус, которого я позвал за компанию, сидел на балконе и в этот момент даже приподнялся немного, с интересом взирая на того, кто осмелился бросить мне вызов.

— Как скажешь, — ответил я.

И принял боевую трансформацию аэрахов.

Надо ли говорить, что дальнейшая часть заседания прошла в полном взаимопонимании и гармонии.

А африканского колдуна вроде бы откачали после инсульта.

Сразу после заседания ассамблеи ко мне подошла Эльжбета, которая тоже участвовала в обсуждениях и предложила несколько интересных решений. Но сейчас она была собрана и серьёзна.

— Что-то случилось? — спросил я и поймал эффект дежавю.

То же самое я спрашивал у Марио несколько часов назад.

— Можете считать это причудами отмороженной барышни, — сказала она, разведя руками и неловко улыбнувшись. — Но я себя чувствую лишней в вашем мире. Он слишком далеко ушёл от моего понимания.

— Трудно привыкнуть? — спросил я, примерно понимая, о чём она.

Мне тоже было трудно, когда моя душа перенеслась сюда. Долгое время я привыкал. А ведь мне было меньше, чем Батори на момент её заморозки.

— Очень, — она кивнула и прикусила губу. — В какой-то момент я вроде бы забываюсь, полагая, что привыкла, а затем по реакции людей понимаю, что отчебучила что-то невообразимое. Одним словом, мне очень тяжело находится в вашем светском обществе.

И вот тут план, который появился где-то на краешке моего сознания, наконец-то дозрел. Мне же нужны эфирники на Куране. А там будет совсем другой уклад жизни.

Причём, переход к генератору, наверняка, образуется где-то в безлюдном месте.

Но сразу ставить её перед фактом мне не хотелось.

— Скажи, — попросил я Эльжбету, переходя на доверительный тихий голос. — Что ты предпочла бы вернуться в город под горами и жить со своим родом там? С полными правами, разумеется. Возможно, со стационарным порталом сюда. Или тебе хотелось бы ещё более уединённого места?

— В Антарктиде? — хохотнула она, практически угадав мои мысли, от чего мне, естественно стало не по себе. — Нет, туда не хочу, там холодно. А мне от холода убиться хочется.

— Понимаю тебя, но нет. Я сейчас ищу отряд или род эфирников, которые будут охранять проход к некоему артефакту в другом мире. Климатические условия, как я понимаю, пока можно выбрать. А вот со всем остальным… Кроме тебя и твоих ребят, там никого не будет, если вы не захотите.

— А зачем мы будем там нужны? — жутко улыбнувшись, спросила она. — Защищать от кого?

— От аэрахов, — я кивнул головой, она понимала всё буквально на лету. — Мы защищаем эфиром ещё одну планету.

— Что ж, в такую ссылку я согласна, — и я действительно увидел радость в её глазах. — Но своих неволить не смогу, — она резко выпрямилась. — Так что те, кто откажется, пусть присягнут тебе, — сказала она.

— Или Марио, — попробовал я снять с себя этот хомут.

— Нет, дорогой! Именно тебе! — она сверкнула глазами, да так яростно, что я в единую секунду увидел всю скрытую в ней силу. Ту самую, что позволила ей выжить, будучи пятьсот лет вмороженной в льдину. — Я знаю, что ты один обеспечишь им достойную жизнь. Сегодня на ассамблее ты ещё раз подтвердил это!

— Хорошо, — ответил я, мягко улыбаясь. — Но всё же надеюсь, что твой род не покинет тебя.

— Я тоже надеюсь, — скривилась она и поправила выбившийся локон волос. — Но на всякий случай предупреждаю. А тебе — огромное спасибо, что предложил. Для нас станет огромной честью защищать новые рубежи твоей империи.

— Мне не по себе, — признался я Варваре в том, в чём даже самому себе признаться было сложно. — Чувствую что-то…

И в этом, наверное, было дело. Я не понимал, что именно я чувствую. Обычно всё было ясно: вот враг, вот опасность, вот друг, он — защита, или, точнее, чаще я для друзей был защитой. А сейчас даже не знаю, как описать. Я вторгался в чуждые сферы, которые мне были совершенно незнакомы.

Наверное, также чувствовали себя люди в глубоководных аппаратах, впервые погрузившиеся на тёмное дно океана и понявшие, что там жизнь тоже есть.

— Боишься, что не справишься? — спросила меня Варвара, гладя рукой по белым волосам.

Я лежал головой у неё на коленях, и пышная грудь принцессы нависала над моим лицом, отчасти заслоняя её лицо от моего взгляда.

— Не стоит, — продолжала она, хотя я ещё даже не успел ей возразить. — Я тоже раньше боялась, что не потяну управление империей. Вообще думала, что это не моё. Убежать хотела, представляешь? С каким-нибудь музыкантом. Странствовать и любить. А потом поняла, что лучше меня-то никто и не справится. Всегда будут такие Разумовские и Стивены Батори, которые захотят причинить стране вред. А рядом с таким человеком, как ты, — она поцеловала меня в лоб, — я понимаю, что вообще могу горы свернуть.

— Что ж, отрадно слышать, — ответил я, прижимаясь щекой к её животику. — Ты тоже делаешь меня сильнее.

Над нами царила ночь, и разговор двоих слышали все звёзды нашей галактики, а, может быть, и соседних. Мы последнюю ночь находились в небоскрёбе моего деда, а завтра я должен был переместиться сначала на Морран, а после уже вместе с Араной на Хелицеру — родную планету аэрахов. А Варя должна отправиться к отцу во дворец.

— Но я не боюсь, — ответил я на вопрос, прозвучавший, казалось, давным-давно. — Я знаю, что справлюсь. Дело-то совсем не в этом, — я пытался сформулировать то, что доставляло мне неудобство. — Тут, понимаешь ли, совершенно иное. Я вторгаюсь в совершенно чужой мир. Даже Арана там будет чужой, потому что слишком долго прожила с людьми и частично переняла их привычки.