Кстати, там я впервые и увидел Франца, он никогда не участвовал в гульбище, а сидел за столиком, пил пиво и что-то читал. Борюсика, кстати сказать, я отыскал там же. Он служил в белорусском спецназе. Первое мое впечатление было обманчиво. Я увидел перед собой эталон славянского воина. Идеально подогнанная униформа, каждая железочка блестит, начищенная, как и ботинки. Фигура статная, движения неспешно-сильные. Так по саванне львы ходят, уверенные в своей силе. Но потом выяснилось, что этот богатырь всего лишь полковой повар, и то даже не самый главный. Наличие стати и выправки тоже получилось объяснить.

До Зоны он занимался водными лыжами и был чемпионом страны и победителем всяких олимпиад. Когда его забрали в армию, он попал в спортроту. Завоевывал награды для СКА Белоруссии, усердствовал в тренировках и в один прекрасный день переусердствовал. Соблазнил дочку местного полковника, она, как водится, залетела, а Борюсик, наотрез отказавшийся жениться, был наказан и отправлен в заштатный гарнизон. Но что толку от воднолыжника, который и стрелять-то не умеет? Ну вот его и определили на кухню, где всю свою сознательную жизнь он и проработал, пока не случился какой-то супервыброс. Правительство незалежной Украины попросило помощи у соседей, а его часть была как раз на границе старой чернобыльской зоны отчуждения. Первую волну солдатиков, которые переправились через Припять в районе деревни Парышев, всю съели. Когда пришло сообщение, что группа быстрого реагирования вооруженных сил Белоруссии погибла и бороться с наступающим противником некому, под ружье были поставлены все, кто был в части, в том числе и доблестный повар Борюсик. Но то ли Бог хранит дураков, то ли еще чего, но Борюсик прошел Зону всю насквозь, постреливая мутантов, и один из немногих вернулся в часть, которая к тому моменту была усилена прибывшим подкреплением. Вообще, он не любит вспоминать те события, но, напившись, иногда вдруг начинает вещать. Воспоминания у него больше напоминают готовую книгу и имеют вид потока сознания. Поначалу мы не слушали, но теперь, как такое случается, я кладу рядом с ним диктофон и ложусь спать, а Борюсик вещает, вещает и вещает. Прослушав пару его «лекций», я проникся идеей когда-нибудь написать книгу, основанную на его воспоминаниях – воспоминаниях очевидца начала Зоны. Но это будет потом, когда я накоплю на маленькое шале на берегу Женевского озера. Единственная благодарность от Родины была традиционна. За боевые заслуги его наградили какой-то красивой висюлькой и попытались поставить в строй. Но он так и остался поваром, иногда выезжающим на большие войсковые операции. Вы спросите, как Борюсик стал ходить со мной в Зону? Да просто, я же говорил – он жадный до денег, но верный как пес. Один раз развели его на бабки залетные кавказские братья, которые тут бизнес торговый ведут. Он и задолжал всей части, каждому по чуть-чуть, а в общем – целое состояние. И где, скажите, деньги брать? Его и надоумили ко мне подойти. Я ему от щедрот всю сумму и отвалил, так сказать, выкупил задницу Борюсика у гарнизона. В запас увольняться он не хотел и перевелся в военные сталкеры, правда, за такую милость мне пришлось местному царьку в погонах еще денег отсыпать. Ведь военные сталкеры подчинялись непосредственно объединенному командованию миротворческих сил, поэтому ему выписали документы, якобы он находится в длительной командировке в качестве инструктора для вновь прибывающих в часть солдат. Одним словом, так и зажили припеваючи с Борюсиком на самой границе Зоны, а уж потом к нам и Швейцарец присоединился. Одним словом, три богатыря чернобыльского разлива, вроде и свои для солдат, а однако «враги». К тому же я периодически устраивал веселые посиделки в солдатском баре. Девок выписывал красивых, коньяк вместо водки пил, шиковал. Да еще пару раз по пьяни имел наглость морды зольдатам белорусским разбивать. Одним словом, они меня не любили шибко, да и гибель Шухарда с Белоснежкой на мою совесть повесили, как плащ-палатку на дерево.

А потом еще и с тушняком трофейным из землянки прадедовской мы учудили. Я эти волшебные банки на сухпайки армейские выменял. Когда все коробки из схрона загрузили в армейский БТ (белорусский «Тигр» – начал производиться специально для Зоны на Белорусском тракторном заводе, за основу был взят российский ГАЗ «Тигр»), водила-первогодок с трудом за рулем сидеть мог. Мне клятвенно пообещали, что баночки уйдут из части в свободное экономическое плаванье, это в лучшем случае. В худшем – в другие части вместо давно украденного. Но не тут-то было. Как оказалось впоследствии, за всей аферой стоял бывший Борюсиков помощник по кухне, а теперь главный повар. Нет бы этот тушняк дальше по ларькам отправить, а он, дятел тыловой, решил этим мясом мамонта свою же воинскую часть накормить. Ну и накормил так, что часовые по очереди туалеты караулили, а не периметр. Неделю весь гарнизон гадил так, что без противогаза ходить нельзя было. Особисты подумали – диверсия, ну и докопались до истины. В общем, на гденьский блокпост и его окрестности я не ходок: если не застрелят, то в тюрьму посадят. Вот так. Дошло до того, что даже барыгу на нейтральную землю вызывали за товаром. Он, правда, не внакладе, да и нам таскать стало ближе. Мы же теперь жили в Зоне! Согласитесь, звучит? Много ли вы знаете полувольных бродяг с постоянной зональной пропиской? То-то же.

Бывший станционный поселок Толстый лес. Кто здесь жил? Дорожные работники, путейцы и обходчики, или просто люди. А теперь нелюди. Покосившиеся дома, складские помещения вдоль железнодорожного полотна, старые вагоны, цистерны, тепловозы и даже паровозы. Всеобщее запустение и хаос. Только вороны, как тени прошлого, как души покинувших эти места людей, вьются над местом своей жизни. Разбрызгивая вечные лужи и натужно разрывая могильную тишину дизельными движками, БТР-100 на полном ходу, выбивая старые вокзальные ворота, влетает на грузовой перрон. Из его чрева словно горох выпрыгивают люди и не оглядываясь вбегают в здание управления, боевая машина резко стартует и уходит в обратном направлении. Через несколько секунд ничто не напоминает о присутствии кого бы то ни было на станции, только в небе беснуются фиолетовые облака и молнии, предвестники Выброса, который уже начинается. И вороны начинают закручивать свой вечный танец – «Воронку».

– Вась, а скорлупка не дойдет до блокпоста, – говоривший закрывает за собой массивную стальную дверь, запирает засов, и в здании становится снова тихо. Только сквознячок бегает по пустынным комнатам в поисках хоть клочка бумажки, с которым можно поиграть.

– А что мы можем сделать? Ты приказ слышал? Скрытное проникновение, разведка и все такое. И вообще, товарищи бойцы, отдых до окончания Выброса.

– Есть, Семнадцатый! – Бойцы все молодые, их шестеро, вроде внешне разные, но движения одинаково спокойные, точные, ни одного лишнего шага. Отдавший приказ также раскладывает вещи, проверяет оружие, он тоже молод, на вид лет тридцать, карие глаза, широкие брови, волевой подбородок и седые волосы. Раньше говорили – соль с перцем.

– Вась, слушай, а почему так срочно, почему не после Выброса? Вспомни, как мы прорывались, мутантов океан.

– Бес, угомонись, сейчас на связь выйдем, все и поймем. Егерь, связь давай. – Связист распаковал небольшую армейскую радиостанцию дальнего действия, подошел к стене, поковырял побелку ножом. Из щели вывалился коаксиальный кабель. Щелчок, папка вошел в мамку, солдат улыбнулся.

– Есть связь, но неустойчивая. Выброс. А все-таки молодцы научники. На улице смерть во всех своих романтических проявлениях, а связь работает…

«Семнадцатый – базе». Ждать не пришлось долго, через треск и шум электромагнитных помех ответ пришел: «Движение в сторону Буряковка – Чистоголовка. Выход на трассу Припять. Выход на связь завтра в 14.00».

– Вот так, Бес, и вся ничего. Бойцы, команда – спать. Первое дежурство – Стас и Седой. Смена через три часа – я и Бес. Потом – Веселый и Якут. Отбой.