Судьба свела с одним сокамерником, настоящим аристократом, мотающим срок за махинации при продаже своих имений и неуплату налогов. От великосветского сноба Виктор набрался манер и умения, что называется, «изображать из себя». Получив вдобавок некоторые адреса и рекомендации, Альдос провёл последние годы в качестве дворецкого или помощника управляющего в нескольких местах, а затем нанялся на службу к Фернандо Мартинесу. Приличное состояние сколотить так и не удалось, но и бедняком Виктор никак не был.

Должность слуги позволяла рассчитывать в перспективе на покупку собственного владения с участком. Кроме того, Виктор втайне надеялся найти себе сравнительно молодую жену и завести от неё детей. В былые годы нынешний дворецкий дважды женился и дважды разводился, не заимев потомства.

В душе он завидовал хозяину – молодому бездельнику с большими деньгами и приятной внешностью. Такое сочетание позволяло при желании иметь сколько угодно девиц, а также богатый выбор приличных невест.

Криминальные друзья канули в прошлое, здоровье было в порядке, а жалованье хозяин платил щедрое, да ещё с надеждой на дальнейшие прибавки. Виктор изо всех сил старался не замечать некоторых странностей Фернандо (а у кого их нет?), служить верой и правдой и, по возможности, не совать нос не в свои дела. Последнее было нелёгкой задачей, поскольку такие тщательно скрываемые качества, как природное любопытство и наблюдательность, у дворецкого присутствовали.

Тревога за идеальное будущее поселилась в сердце, когда в доме появился желтолицый старик.

С ним сразу возникли осложнения. Интуитивно понятно, что дедуся немного чокнутый, со скверным и въедливым характером. Может притворяться милым, учтивым, даже участливым, но на деле весьма опасный человек. По живости движений не скажешь, что он собрался на тот свет. Зачем всё-таки приехал к молодому Фернандо?

Разумеется, Альдос попробовал что-нибудь подслушать. Уж очень долго длилась беседа гостя с Мартинесом. Но говорили всё время на русском. Отдельные понятые слова не складывались в картинку. Москва? Виктор невольно напрягся. Потом начали зачем-то повторять «абла эспаньол». Здесь пришлось прервать подслушивание и потихоньку удалиться, потому что в комнате началось какое-то движение.

Дворецкий задумался. Старик приехал из России? Почему-то не верится. Зачем разговор ведётся не на нормальном языке, а потом повторяют, как мантру: «говорить по-испански»? В общем, собеседники что-то скрывают.

Потом появилась молодёжная троица. Тоже странная группа, совершенно непохожая на обычных приятелей хозяина. Но впечатление такое, что гости с ним давно знакомы и долго не виделись. И все опять, как назло, говорят по-русски. Неужели хозяин когда-то побывал в России? Откуда он на самом деле приехал?

Но старик беспокоил Виктора куда больше. Сейчас, когда дом опустел, дворецкий поднялся в комнату, которую занимал последние дни Милвус, уселся в кресло и попытался детально вспомнить минуты общения один на один с крайне озадачившим его человеком.

Таких встреч было всего две. Длились они совсем недолго, но оказали на психику Альдоса крайне неблагоприятное воздействие.

В первый раз мажордом зашёл в библиотеку лишь затем, чтобы убедиться, что там всё в порядке, и молодёжь не раскидала книги и газеты. Справедливости ради надо сказать, что типографский ассортимент хозяина в основном состоял из малоинтересной беллетристики: любовных романов, американских детективов и парочки случайных комиксов.

Старик сидел в одиночестве, вытянув длинные ноги, и скучающе оглядывал полки. Перед ним уже лежала выбранная книга, но он её не раскрывал, а лишь поглаживал обложку.

– Альфред Брем. ― Милвус явно зафиксировал присутствие слуги боковым зрением. ― Нестареющая классика. Дружище, не стойте на пороге, вы мне не мешаете. Наоборот, мне хотелось бы кое о чём вас спросить.

– Я к вашим услугам, сеньор.

Виктор приблизился и встал в своей досконально отрепетированной почтительной позе.

– Люблю постоянно читать, ― поведал Виперидус, со скрытой насмешкой поглядывая на вышколенного слугу. ― Или вспоминать то, что прочитано. Хорошая книга требует надлежащего окружения. Мне бы сейчас не помешала лампа или торшер с зелёным абажуром. Не найдёте для меня?

– К сожалению, в доме такая лампа отсутствует. Но недалеко есть универсальный магазин, могу съездить и поискать подходящую.

– Ладно, не нужно, ― великодушно махнул рукой старик. ― Если исполнять каждый мой каприз, хозяин вас просто потеряет. Хотя очень жаль, что хорошие традиции уходят в прошлое. Знаете, лет так сто двадцать назад в каждой приличной семье была такая лампа, делающая чтение много легче и приятнее. Так считалось.

Альдос понимающе кивнул. Он был готов тоже так считать.

Кажется, непонятному старцу хотелось от безделья потрепаться ни о чём. Виктор приготовился односложно отвечать или поддакивать в нужных местах, помогая словоизлиянию нежданного собеседника.

– А я ведь, знаете, сначала случайно встретил старину Брема в Египте, а только потом прочёл его книги. Вот эту, «Жизнь животных». А есть ещё «Жизнь птиц». Кстати, вам не приходило в голову, любезный, почему люди не любят коршунов?

– Я как-то не задавался таким вопросом.

– Но сами вы их не любите?

– Простите, сеньор, я не совсем понимаю…

Дворецкий немного растерялся. Он не привык, чтобы кто-то настойчиво спрашивал его мнения.

– А что здесь понимать? Никто не любит кондоров, а они с чёрными коршунами во многом похожи. Не брезгуют падалью и объедками. Коршуны обожают собирать повсюду, где только найдут, грязные тряпки для своих гнёзд. Но зато уничтожают множество змей, особенно гадюк.

– Вы прекрасный знаток, господин.

Альдос изо всех сил старался придерживаться обычной тактики, а затем под подходящим предлогом смыться на кухню или куда-нибудь ещё.

– Помнится, в первую мировую проезжал я мимо одного тылового госпиталя. Там выздоравливающие солдаты развлекались: стреляли в парочку кружащих поблизости коршунов. И вот изловчились, одного подстрелили. А потом охотники вдруг поспорили, кто из них таким метким оказался, да и поубивали в итоге друг друга. Так знаете, что было дальше?

– Что? ― машинально отозвался Виктор.

– Я испытал глубокое удовлетворение.

– Очень любопытный случай…

– Так кого вы больше любите: коршунов или людей?

– Сеньор, но я не могу их сравнивать таким образом…

Старик разразился своим неприятным скрипучим смехом и погрозил пальцем дворецкому.

– А я вот люблю этих птиц. Чувствую общность с ними. А вы никого не любите. Не можете сравнивать людей и меньших наших братьев? Возможно. Зато наверняка вы можете сравнить тюремную баланду и изысканные ресторанные блюда – не в пользу первой, разумеется…

Виктор помнил, как каждый волосок на его голове встал дыбом от ужаса.

«Неужели он что-то знает о моём прошлом? Играет, как кошка с мышью. Произносит на первый взгляд бессмысленные фразы. Но во что он играет?»

Так и не придумав, что сказать, Альдос повернулся и позорно сбежал из библиотеки. Не в буквальном смысле – двигался он с вполне допустимой для его достоинства скоростью. Зато прекрасно осознавал: ему только что дали понять, насколько можно быть уязвимым, несмотря на тщательно тренируемую выдержку.

В другой раз Милвус лично спустился на кухню и воззрился на слегка съёжившегося дворецкого:

– Должен сказать, что вы отвратительно приготовили заказанное мною зелье. Я не испытал никаких галлюцинаций.

Утром старик потребовал заварить «чай из мандрагоры». Не слышавший о таком компоненте напитка Виктор обратился к хозяину. Тот лишь посмеялся и посоветовал использовать обычную мяту.

– Простите, сударь, но выполнить вашу просьбу не было никакой возможности.

– Вы вчера как-то невежливо оставили меня.

– Ещё раз простите, я почувствовал лёгкое недомогание…

– Ситуационный параноид?

– Извините, сеньор, ― взмолился Виктор. ― Я не так учён, чтобы правильно отвечать на сложные вопросы.