— Вы так добры, ваше Величество, — Сихильда неуклюже поклонилась, бросив благодарный и слегка лукавый взгляд на Лупа. Тот блеснул белыми зубами в ответ, как бы ненароком окинув взглядом пышногрудую девушку. Казалось, он не замечал как недобро при этом посмотрела на него Отсанда. Король же, совершенно не смущаясь взгляда супруги, продолжал болтать с Сихильдой и та уже вовсе не выглядела ни испуганной, ни, тем более, сильно скорбящей по покойному мужу.

Разумеется, дело было вовсе не во внезапно вспыхнувшей симпатии — что Отсанда прекрасно понимала. Войны закончилось — Тюрингия или Бретань могли подождать, — наступало время союзов и переговоров. Само собой, что франкской знати, также как и священникам, больше по душе придется брак Лупа с принцессой из Меровингов, чем с княжной диковатого горного народа, в чьей преданности Христу у многих имелись сомнения, — вполне обоснованные, что греха таить. Однако и Отсанда не собиралась сдаваться без боя.

За обильным пиршественным столом Луп, как и обещал, отвел Сихильде место рядом с собой — хорошо, что по левую руку, тогда как по правой сидела сама Отсанда. С нескрываемым раздражением, васконка смотрела, как король перешучивается с молодой вдовой, а та, глупо хихикая, нет-нет, да и умудряется коснуться его руки краешком груди, затянутой в слишком тесное, для столь пышных форм, платье. За время застолья Луп не перемолвился с женой и десятком слов и почти не смотрел в ее сторону.

Поэтому, он и не увидел, как жена тайком вылила в тарелку, где лежал жирный каплун, политый заморским соусом, флакончик, с настоем из тайных трав, созревших и собранных на полную Луну. К ним же она примешала и несколько волчьих шерстин. Луп в этот миг, уткнувшись в ухо Сихильды, шептал ей что-то от чего девушка, уже изрядно захмелевшая, то и дело разражалась громким смехом.

— Ваше Величество, наверное, считает меня распутной, — Сихильда опустилась на кровать, в притворном смущении потупив взор, — честное слово, до сих пор я кроме мужа ни с кем.

Эта комнатка осталась в наследство еще от Хлодомира, который любил, тайком от жены, поискать развлечений на стороне. Разумеется, старые придворные нового короля не преминули рассказать об этом гнездышке стоило Лупу лишь намекнуть, что ему нужно уединиться подальше от жены.

— Вы не подумайте, я не такая, — продолжала Сихильда, — просто, когда я увидела вас, то...

— Я все понимаю, — усмехнулся Луп, — ну-ка, примерь!

Он швырнул Сихильде странное одеяние — красный шелковый плащ с капюшоном. Сихильда, несколько ошеломленная таким подарком, недоуменно покрутила его в руках и, хмыкнув, начала напяливать его поверх платья.

— Нет, не так, — поморщился Луп, — скидывай остальное тряпье и одень.

Требование выглядело довольно странно, но Сихильда, уже заверившая себя в том, что этот человек, — король! — вскоре станет ее мужем, послушно начала стягивать платье. Вскоре она уже стояла у края ложа, набросив на плечи королевский подарок. Сам Луп также быстро разделся, с плотоядной ухмылкой рассматривая принцессу. Кровь с прилила к его чреслам, когда он созерцал белые, чуть полноватые бедра с трогательным кустиком светлых волос между ними; круглые груди с крупными темными сосками, что Сихильда, в приступе неуместной стыдливости пыталась прикрыть плащом. И сам плащ — красный, как кровь, он маячил перед королем, словно налипшее на глаза бельмо, расплываясь дрожащим красным пятном, на котором четко проступало белое женское тело. В ноздри ударил терпкий, невыносимо сильный запах похоти и страха — глупая самка одновременно боялась и хотела его! Луп с рычанием шагнул вперед, хватая Сихильду за плечи и разворачивая спиной к себе.

— Ваше Величество, подождите! — вскрикнула принцесса, но Луп даже не услышал ее, ставя девушку на четвереньки. уткнув ее голову в подушки и закидывая плащ ей на голову. Новое рычание, еще более громкое сорвалось с его губ, когда он, отвесив несколько шлепков по белым ягодицам, толчком вогнал свой член в истекавшую влагой расщелину, обрамленную светлыми зарослями. Девка застонала, выгибая спину и делая задом встречные движения, пока король грубо и быстро сношал ее.

— Ваше Величество, осторожнее!- вскрикнула Сихильда, когда Луп, ухватив в пучок ее волосы слишком сильно дернул. Однако ее вскрик только распалил Лупа: ему вдруг захотелось причинить ей еще большую боль и он, наклонившись, сильно укусил девушку в плечо. Сихильда вновь вскрикнула, — не сколько от боли, сколько от неожиданности, — и король укусил ее снова, уже до крови.

— Пожалуйста, перестаньте! — всхлипнула Сихильда, но Лупа, распаленного видом и запахом крови было уже не остановить. Вновь глухое рычание вырвалось из его глотки, его пальцы впились в девичьи бедра, прочерчивая кровоточащие полосы внезапно выросшими когтями. Новая кровь окончательно свела с ума оборотня — его глаза вспыхнули желтым волчьим блеском, губы раздвинулись, обнажая заостренные клыки. Волоски на его руках и груди становились все длиннее и толще, стремительно покрывая все тело густой серой шерстью. Сихильда, поняв, наконец, что с Лупом происходит что-то не то, обернулась и истошно завизжала, увидев позади мохнатое клыкастое чудовище с горящими желтыми глазами. В ответ ей послышалось жуткое рычание и огромный волк метнулся вперед, смыкая клыки на ее горле. Обезумев от крови, король-оборотень с рычанием терзал женское тело, вырывая и проглатывая куски мяса, жадно лакая растекавшуюся по кровати кровь.

Уже под утро дверь в королевскую опочивальню приоткрылась и в нее скользнула королева Отсанда, молча рассматривавшая мужа, мирно спавшего на залитом кровью ложе. На полу рядом валялось нечто, в чем и самые зоркий глаз не смог бы опознать принцессу Сихильду.

— Уберите это, — приказала она вошедшим за ней васконцам, — да так, чтобы никто не увидел. Потом придумаем, кого обвинить в ее смерти. А после того, как избавитесь от трупа, отнесите моего мужа в нашу опочивальню — и я поклянусь на Библии, кому угодно, что все время после пира он провел со мной. Ни к чему новому королю омрачать день своего триумфа смертью какой-то высокородной шлюхи.

Она усмехнулась, переводя взгляд со спавшего мужа на его истерзанную жертву, однако к ее торжеству примешивалась изрядная толика страха. Да, сейчас ей удалось избавиться от соперницы: но что будет, если однажды сама Отсанда окажется рядом с мужем, не сумевшим сдержать своей звериной сути?

Вторая стрела

— То есть как это — мир?!

Амальгар возмущенно уставился на императора Тюрингии, ответившего «королю франков» невозмутимым взглядом.

— Луп Аквитанский предложил не мир, а перемирие, — спокойно сказал император, — и весьма выгодное для нас. Он уступает нам все, что мы уже захватили, а взамен мы не идем дальше на запад.

— И ты поверил этому проходимцу? — презрительно бросил Амальгар.

Перепалка проходила в так называемом «императорском зале», в здании базилики, что в римские времена была резиденцией императора Константина. Устроив здесь ставку после захвата Трира, Редвальд тем самым подчеркивал собственные претензии на имперское наследие. Кроме двух королей, за больших столом, покрытым искусной резьбой, восседало еще с десяток герцогов и князей — военачальников молодого императора.