Мимолетно улыбаюсь малышке Рокси. Она отражает эмоцию, пока ее не отвлекает материнская грудь.

– Он хочет сломать меня, – высекает Агния без какой-либо конкретики.

– Кто он?

Снова вместо того, чтобы назвать имя, стойко подбирает дрожащие губы, вскидывает голову и непреклонно ею мотает.

– Увы, любовь, хотя она слепа, без глаз найдет, какими ей путями дойти до нас и властвовать над нами, – цитируя Шекспира, беззвучно заливается слезами.

И после этого в комнате становится так тихо, что слышно, как пыхтит, рассасывая грудь, Рокси.

Переглядываемся с Андросовой.

– Плохо дело, – резюмирует она.

– Ты… – шепчу Агнии я. – Ты это о Святике?

Давно не говорили об Усманове. Слишком давно. А ведь сестра была влюблена в него много лет.

Сейчас же… Закусывая губы, мотает головой.

– Я не скажу! Не скажу! Не спрашивайте меня!

Замолкаем, не зная, как действовать дальше. Высморкавшись, Агния заваливается на подушки. Тихо устраиваюсь рядом и обнимаю. Пока Мадина ходит по комнате, давая малышке постоять столбиком, приглаживаю волосы сестры и заглядываю в ее без конца вибрирующий телефон.

– Это у тебя Егор Нечаев записан как «Герыч гуманитарка», – догадываюсь, хотя на фотографии, которая высвечивает вызов, только ноги парня в светлых джинсах видны. Ноги парня, между которыми сидит Ага. По тату на внутренней стороне бедра ее узнаю. Это до сих пор непонятное мне «Е.» довольно высоко набито. Обычно ее не видно под одеждой. Но на фото юбка Агнии сдвинута едва ли не до белья, а рука парня почти касается буквы. И на второй фаланге его большого пальца тем же шрифтом выбито «А». – Серьезно? – выдыхаю шокированно. Пока в мыслях творится суматоха, шепчу: – Не очень красиво, знаешь… Если он тебе настолько неприятен, лучше просто не общаться. Игнорируй его, – закидываю удочку, рассчитывая, что она расколется в том, что меня заранее ужасает.

Только не это… Только не он… Хватит Нечаевых!

Агния флегматично смотрит на свой телефон. Но я вижу, что мои слова ей не нравятся. Краснея, она в какой-то миг поджимает губы и старательно уводит взгляд, чтобы не пересекаться со мной.

– Я у него тоже пока не «Моя Королева», – толкает обиженно.

Пока?

Господи…

– Хм… А как? – спрашиваю только для того, чтобы продолжать раскручивать этот клубок.

– Бешеная Мяукалка… Или Мурчалка… Что-то такое…

– Это из-за него?.. Из-за Егора Нечаева? – выдыхаю едва слышно. Сестра вскидывается, словно потревоженный звереныш. Взгляд дикий. В глубине – страх. – Из-за него ты плачешь?

– Конечно, нет!

Я киваю.

Секунда, две, три… И Агния срывается.

– Д-да-а-а… – голосит с такой болью, что остаться безучастной, как ни настраивайся, невозможно. – Он… Сволочь! Ненавижу его!

– Что он сделал?

– Ничего… Просто… Просто я узнала, что он был близок с влюбленной в него тихоней… И это вдруг… – замирая, задерживает дыхание. Прислушиваясь к себе, смотрит сквозь меня. – Ох… – толкает болезненно. – Задело смертельно, Ю…

Не обращаю внимания на то, как называет сейчас. Обнимаю крепче, чтобы утешить.

– Был близок? Прям близок? В том самом плане? – пытаюсь понять ситуацию.

– Вроде как… Вроде как орально… Наполнил Булочку кремом… – отстраняясь, приподнимается, чтобы найти меня глазами. – Я не должна на это реагировать… Он ведь и раньше спал с кем попало! Он просто животное! Но… В последнее время мы часто виделись… Много времени вместе проводили… Он ко мне ночами в окна лазил! Он смотрел так… Прикасался по-другому… И… Что-то изменилось… Да как он смеет?! А? Как он смеет?! – шепчет с безумными глазами.

– Ты… Ты влюблена в него? – спрашиваю осторожно.

– Что есть любовь? – с завораживающей сумасшедшинкой Ага вновь декламирует Шекспира. – Безумье от угара! Игра огнем, ведущая к пожару! Воспламенившееся море слез! Раздумье – необдуманности ради! Смешенье яда и противоядья… – излишняя экспрессия медленно затухает. – Хм… – слабо усмехаясь, сестренка блестит слезами. – Нет… Нет, я не позволю ему сделать с собой то, что сделал с тобой Ян Нечаев!

Больно ли мне слышать подобное? Очень. Несмотря на то, что подобное в любовных муках говорит моя собственная сестра.

– Ты не в себе, – шепчу ей. – Поспи.

Она часто кивает, будто только и ждала этого предложения.

– Прости меня… – выдыхает мне в грудь с неясным посылом.

За что? За то, что вспомнила о Яне? За то, что влюбилась в Егора? Боюсь уточнять.

Поэтому просто поглаживаю, прислушиваясь к тому, как постепенно выравнивается ее дыхание.

Пока Агния спит, пристраиваются на кровати рядом и Мадина с малышкой.

А мое и без того расшатанное равновесие вновь принимается раскачивать Ян. Ищет меня, забрасывает сообщениями, выговаривает, отчитывает, ставит ультиматумы… Я с трудом выдерживаю эту осаду. Пишу спокойно, что не дома. Но он не успокаивается.

Ян Нечаев: Я понял, ты прям, пиздец, труднодоступная. Что дальше? Сколько сможешь от меня прятаться? Ночевать где собираешься? Если что, адрес Поверина я знаю. И остаться тебе там не позволю! Кончай детский сад, Ю.

Краснею от злости. Хотя нет, вру. Дело не только в злости.

Он меня распаляет.

И… Этот напор по-хорошему трогает, невзирая на лексикон, который использует Ян-титан. Понимаю, что он встревожен. И я бы хотела его увидеть. Но… Слишком страшно. Предвкушение сродни ужасу.

Так бы и не пошла на контакт, если бы не сестра.

Проснувшись, Агния читает сообщения, которые пришли ей от Егора, и буквально слетает с катушек.

– Где мой меч самурая?! – выкрикивает, пугая едва успевшую открыть глазки Рокси.

– У тебя нет меча.

Слава Богу!

– У Валика есть!

– Ты не возьмешь его, – чеканит Мадина, когда я дар речи теряю.

– А вот и возьму! – заявляет во всю глотку. И с будоражащим переходом новую цитату из Шекспира выписывает: – С мечом в руках – о мире говорить[1]? Отличная идея!

– Еб твою мать, Агния! – прикрикивает Андросова. – Еб твою начитанность! Еб твою интеллектуальную подкованность! Учи ты физику, ма-харошая! Отрежешь парню член – его у него больше не будет!

– При чем тут физика?! Смотрите, что он мне написал! Смотрите!!!

Швырнув нам телефон, вылетает из комнаты.

Герыч гуманитарка: А че ты на меня накинулась? Обиделась, что не с тобой? Так ты не отбивайся, когда я к тебе подкатываю! Хотя нет… Нах надо! Тебя ебать – только хуй тупить.

– Черт… – выдыхаем с Андросовой в унисон.

Выбегаем в коридор, когда взбешенная Агния уже тащит длинный тонкий меч к выходу.

– Агуся, Агуся, – взывает к ней Мадина. – Мальчики Нечаевы не просто похотливые самцы. Они нежные. Очень ласковые. Спасибо родителям, которые их воспитали. Именно поэтому все девчонки с ума по ним сходят! И тебе… Тебе просто нужно изменить тактику, милая. И Егор будет твоим.

– Мне он не нужен!

– Эх… Ну еще не одна голову потеряет, пока ты будешь кричать, что тебе он не нужен.

– Убью его, не от кого будет терять!

Меня от горящего в ее глазах безумия натуральным образом в жар кидает.

Пока она вызывает такси, прилетает новое сообщение от Яна.

Ян Нечаев: Я обладаю охуенным терпением, Зай. Но даже у него есть лимит. Объявись, мать твою, чтобы я увидел, что ты жива-здорова.

И я решаюсь просить помощи у него.

Юния Филатова: Я приеду к вам в гараж, но не одна. Егор что-то написал Агнии, и она... Буквально с ума сошла! Хочет ехать к нему, не могу ее остановить. Прости. Мы у Мадины, но сестра уже вызывает такси. Может, ты вмешаешься со своей стороны?

Ян Нечаев: Уже выдвигаюсь в сторону дома. Разрулим.

Верю ему. Немного успокаиваюсь. Даже меч Агнии не так пугает.

– Я его так ненавидела… – шепчет сестра уже в такси, глядя в темное окно. – Он издевался всегда… Жестокие игры вел… Но… Знаешь, что меня удивляло и… эм-м… восхищало, что ли… – поворачивается, чтобы посмотреть. – Обладая силовым преимуществом, он ни разу не причинил мне боли… Даже когда я его лупила! Он мог бы раз и навсегда поставить на место… Осадить физически… Надругаться даже… Но он никогда… Никогда не причинял боли… До сегодняшнего дня…