— Почему вы не танцуете? — спросила она пузатого. — Здесь так уютно, и карнизы исправлены.

— А действительно, Алексис, что мы сидим? Надо брать пример с молодёжи!

— Согласен: надо, — ответил пузатый. — Только вот музыка заглохла. Надо бы их опять расшевелить. — И он кивнул в сторону стойки. — Да, кстати: оргвопросы мы, как я понимаю, все решили. То есть нас теперь четверо?

— Всё решено положительно, — ответил Мякин.

Экстрасенша улыбнулась, подняла бокал и произнесла:

— А всё-таки, за борьбу!

— За борьбу! — Остальные присоединились к ней.

Снова зазвучала танцевальная музыка. По требованию дам «заправцы» приступили к танцам.

Банкетный зал, как ни странно, в этот вечер постепенно заполнялся посетителями, и через час официантка сбилась с ног, обслуживая веселящийся контингент отдыхающих.

Мякин затанцевал экстрасеншу до того, что она, улыбаясь, попросила отдыха. Беседа за столом «заправцев» не утихала. Говорили обо всём и, конечно, прежде всего — о тайном обществе, о недостатках и о том, как их можно искоренить. Болтали о санатории и хвалили его, и осуждали некоторых, которые плохо обслуживают. Поговорили и о такой изменчивой погоде и о том, что скоро Новый год, и так быстро летит время, и так много ещё надо успеть. Расходились поздно — санаторий уже весь спал. Мякин проводил экстрасеншу до её номера, пожелал спокойной ночи и, не задерживаясь, прошёл к себе. Уже будучи в постели, он открыл книгу и прочёл: «Два в одном. Повесть». Имя автора ему ничего не говорило. Мякин перелистнул титульный лист и прочёл несколько первых абзацев:

«Тишина раннего утра поглотила весь дом семьи Орбодиных. Солнце ещё не встало. Летний пейзаж с его сочной зеленью, яркими красками цветника возле крыльца и разноцветьем дальних лугов и полей, слегка подсвеченный только-только занявшейся зарёй, ещё спал в предвкушении яркого, знойного дня начала лета.

В этот год весна пришла рано. Ещё в мае отцвела сирень, порадовав местных жителей буйством оттенков и красок. Тёплые, по-настоящему летние дни как-то сразу перешли в летнюю жару.

Старший Орбодин — глава семейства, ещё нестарый мужчина — был хорош собой (окружение находило в нём даже некоторое сходство со знаменитым актёром), любил себя, свой быт и очень ценил тот уют и спокойствие, которые постоянно царили в его доме».

— «Спокойствие, которое постоянно царило в его доме…» — Мякин вслух прочёл эти слова, отложил книжку и выключил настольную лампу. Слабый свет от уличных фонарей полумраком окутал его. Мякин несколько раз повторил понравившуюся ему книжную фразу: «Спокойствие, которое постоянно царило в его доме» и тихо заснул.

Красавец Орбодин стоял в полумраке у его ног и настороженно всматривался в мякинскую физиономию. Мякин обратил внимание на то, что лицо Орбодина точь-в-точь совпало с лицом любимого мякинского актёра. Мякин замер от удивления — его как будто разбил паралич. Он попытался приветливо улыбнуться неожиданному гостю, но мышцы лица не поддавались никаким командам. Мякин испугался: как же он останется без лица нового человека? А Орбодин стоял и не мигая смотрел прямо Мякину в глаза, и что-то недоброе было в этом взгляде, неспокойное, и неспокойствие как будто передавалось Мякину. У него задрожали руки, затем эта дрожь перешла на всё тело. Мякин сначала замёрз, потом ему стало жарко и он открыл глаза.

В номере царил полумрак. Мякин ощупал всего себя; ноги не были закрыты одеялом и немного подзамёрзли.

«Не следует на ночь читать повести», — подумал он и с некоторой опаской взглянул на библиотечную книгу. В сумраке на чёрной обложке виднелось пока что ещё непонятное название: «Два в одном».

Утром подморозило — не растаявший за день снег превратился в твёрдую корку. Когда немного рассвело, из серых туч посыпалась мелкая снежная крупа. Дорожки парка побелели, но той снежной роскоши, что встретила Мякина по приезде, уже не было.

После вчерашнего активного вечера и дурацкого ночного сна Мякин чувствовал себя не очень, да и погода не способствовала хорошему настроению. Очереди у врача не было. Мякин приблизился к двери, несколько секунд стоял в ожидании какого-нибудь звука и, ничего не услышав, тихонько постучал в дверь. Из-за двери донеслось:

— Заходите.

Доктор встретил пациента доброй, деловой улыбкой.

— Присаживайтесь, посмотрим, что тут у нас. — Он открыл папку с мякинскими бумажками и, полистав заключения, уверенно заявил: — Анализы неплохие. Посмотрим кровь.

Минут пять он объяснял Мякину, какие у него компоненты в норме, а какие на пределе.

— Ну, вот это чуть повышено, но понимаете, для вашего возраста это терпимо, то есть можно попробовать попринимать… — И он назвал незнакомый Мякину препарат. — Но можно и обойтись. Главное в вашем случае — движение, но без фанатизма. Больше бывать на воздухе. Я вам впишу в книжечку велосипед.

— Велосипед? — удивлённо повторил Мякин.

— Ах да! Зима у нас ныне! — спохватился доктор. — Тогда извольте лыжи.

— А лыжи вы мне уже написали, — уточнил Мякин.

— Вот и хорошо — катайтесь на лыжах, — обрадовался доктор.

— А остальное? — спросил Мякин.

Доктор развернул кардиограмму.

— Ничего криминального не вижу. Всё как у спортсмена. Посмотрим мочу.

Он полистал бумаги, прищурившись, изучил заключение и почти торжественно произнёс:

— Как слеза… Так что вот, продолжайте отдыхать, принимайте процедуры, побольше гуляйте, дышите свежим воздухом.

— Мне, доктор, как-то некогда. Много процедурной работы, — посетовал Мякин. — Может быть, что-то проигнорировать? Пропустить?

Доктор несколько озабоченно полистал мякинскую книжечку и произнёс:

— Вы уж сами варьируйте. Если что не по душе, так игнорируйте. Правда, процедуры наши весьма полезны. Давайте посмотрим давление. — Доктор достал тонометр. — Ну вот, и здесь всё прекрасно. Вас, может быть, что-то ещё беспокоит? — спросил он. — Лицо у вас как-то грустит.

— Ай! Пусть грустит лицо, лишь бы органы не грустили! — ответил Мякин.

— Ну вот и прекрасно! Хорошая шутка здоровью не вредит, — улыбнувшись, заключил доктор.

За завтраком экстрасенша была строга и молчалива. Молодёжь, как всегда, опаздывала. Мякин потреблял утренние блюда в присутствии какой-то новой, неожиданно задумчивой соседки и чувствовал себя не в своей тарелке. Он несколько раз пытался заговорить о чём-нибудь отвлечённом и каждый раз, мельком взглянув на сосредоточенное лицо экстрасенши, останавливал себя.

Практически машинально закончив завтрак, Мякин решил испить кофейку из автомата. Как сказала официантка, это нововведение в санатории появилось совсем недавно. Мякин подался в дальнюю часть столовой, где ещё вчера заметил несколько человек, толкущихся возле разноцветного автомата. С чашкой в руке он занял очередь и приступил к наблюдению за кофеманами. Ассортимент напитков представлял собой более пяти наименований. Страждущие не сразу выбирали желаемое и, задерживая продвижение очереди, вызывали некое внутреннее напряжение, точнее — нервозность, у стоящих сзади. Кроме того, окончательный заказ напитка завершался двойным нажатием итоговой кнопки. Не все очередники это знали и из-за этого, по мнению стоящих последними, задерживали очередь ещё сильнее.

Мякин терпеливо ждал, имея тайное желание испить кофе в одиночестве, поэтому он совсем не торопился, изредка поглядывая на свой стол, где экстрасенша и опоздавшая молодёжь ещё не закончили завтрак. К удовольствию Мякина, его кофейное мероприятие произошло так, как он задумал: свой кофе он смаковал в одиночестве.

На выходе из столовой Мякин сделал вежливое замечание дежурной, пожаловался на долгое обслуживание у кофейного автомата и предложил работникам столовой написать чёткую инструкцию для посетителей, где указать поэтапно, когда и какие кнопки надо нажимать, выбирая напиток. При этом особо выделить пункт, гласящий о двойном нажатии на последнюю кнопку. Дежурная терпеливо выслушала мякинскую речь, чем он остался доволен.