Девушка удивлённо посмотрела на Мякина, усмехнулась и обратилась к юноше:

— Может быть, мы тоже сегодня потанцуем?

Юноша оторвался от поглощения чего-то мясного и покорно ответил:

— Можно и танцы устроить.

— Чудесно! — обрадовалась экстрасенша. — Будем вечером танцевать до упаду вчетвером.

Мякин занервничал — он вспомнил, что пузатый Алексис и интеллигентная дама будут ждать его в банкетном зале.

— Мне до упаду нельзя, — возразил Мякин. — У меня дела.

— Какие это ещё дела? — несколько возмущённо произнесла экстрасенша и иронично добавила: — Наш друг совсем не умеет отдыхать! Молодёжь, — обратилась она к соседям, — давайте возьмём над ним шефство.

Юноша пожал плечами и неохотно, скорее из вежливости, ответил:

— Мы, конечно, можем, но у нас может быть и своя программа, свои планы.

Мякин мысленно поблагодарил юношу за такой ответ и, вспомнив юношескую обиду, серьёзно произнёс:

— У нас у всех могут быть свои дела, так что один танец я ещё смогу, но не больше.

— Ого! — сказала экстрасенша. — Это бунт! Мы, женщины, — она взглянула на девушку, — как всегда, подчиняемся силе, но не разуму.

Девушка смущённо потупила глаза. За столом наступила долгожданная для Мякина тишина. Он не спеша разделался с печёным яблоком, выпил чаю и как-то покорно произнёс:

— Я готов.

Экстрасенша кивнула, поправила прядь волос и ответила:

— Отлично, встречаемся внизу через час.

Мякин посмотрел на часы, встал из-за стола и вышел из столовой. Оставшееся время он усердно тренировался перед зеркалом, и только через полчаса ему наконец-то удалось сделать надменно-равнодушное выражение. Но сколько он сможет продержать это состояние у себя на физиономии, ему знать было не дано. Мякин минут двадцать подбирал под это выражение разные случаи из своей жизни, но всё, что припоминалось, явно не годилось для закрепления достигнутого успеха.

— Эка вы, молодой человек, какой неинтересный! — говорил он сам себе. — Неужели ничего такого в жизни у вас не случалось надменно-равнодушного?

— Не случалось, — отвечал он сам себе, и мысли в голове его сбивались, и лицо вновь приобретало тихий застенчивый вид.

Она ждала его при полном параде. Мякин, конечно, не в лесу провёл свою жизнь — повидал он много разных женщин, да и в кинематографе, в фильмах множество раз наблюдал разные дамские роскошества, но такой экстрасенши он ранее не видел. Глубокое декольте и обнажённые плечи, чёрное длинное бархатное платье и сверкающее ожерелье на шее, можно сказать, несколько ошеломили его. Он в своём скромном деловом костюме почувствовал себя крайне неуютно. Никакие воспоминания о юношеской обиде никак не влияли на выражение его лица, и он как бы изнутри ощутил свою удивлённую, глупую нелепость рядом с этим торжественным сиянием.

Танцы уже начались. Несколько пожилых дам уютно устроились в креслах вдоль стены и с великим любопытством наблюдали за одинокой парой, медленно двигавшейся в ритм музыке посередине зала. Седенький худощавый старичок вёл под музыку элегантную старушку. Они молча, совсем не замечая любопытных глаз, двигались строго в соответствии с ритмом, как бы показывая образец поведения танцоров на публике прошлого века.

Мякин с непонятным выражением лица настороженно приблизился к сверкающей экстрасенше, судорожно предчувствуя, что ему предстоит выдержать в ближайшие минуты на этом вечернем мероприятии. Увидев Мякина, экстрасенша подхватила его за руку, вывела в центр зала, поставила перед собой и, в ожидании его ответных действий, заявила:

— Хорошая музыка — можем потанцевать.

Но, как назло, музыка закончилась. Пожилая танцующая пара с достоинством прошла к стене зала и застыла в ожидании продолжения танцев. Ведущий засуетился возле аппаратуры, а Мякин стоял в нескольких сантиметрах от экстрасенши с опущенными по швам руками и, ожидая нового танца, угрюмо уставился на сверкающее ожерелье партнёрши. Краем глаза он видел, как оживились наблюдатели в креслах, как некоторые из них совершили срочные попытки незамедлительно обсудить друг с другом вновь появившуюся пару. Мякин на несколько секунд зажмурился и мысленно решил стоять до конца, до полного разгрома или победы, совершенно не понимая, чем может закончиться его существование в этом помещении.

Наконец-то ведущий расправился с аппаратурой, и в зале зазвучал быстрый фокстрот. Мякин открыл глаза, ухватился вытянутой правой рукой сбоку за талию экстрасенши, левую машинально отдал в её правую руку и повёл образовавшийся тандем, как образцовый дуэт, по малому кругу. Ноги Мякина, как бы самостоятельно от него, вспомнили необходимые движения, которые он разучил очень давно, ещё в школьном танцевальном кружке, куда по настоянию матери записался для развития застенчивой личности.

Гремела музыка. Мякин вёл партнёршу и скоротечно перебирал прошлые жизненные случаи, чтобы придать своему лицу подобающего выражения для данной ситуации. Понимая, что желаемое выражение на его физиономии как-то не закреплялось, он не смотрел на экстрасеншу и неожиданно остановился только тогда, когда она по собственной инициативе прижалась к нему и, коснувшись головой его уха, обдав Мякина незнакомым ему запахом, тихо сказала:

— Вы прекрасно танцуете.

Музыка закончилась, и они остались стоять в центре внимания сидящих пожилых женщин. Мякин отпрянул от экстрасенши и, чтобы вывести её из танцевального пространства, неловко подал ей руку. Она покорно подчинилась ему и, когда они оказались у выхода, произнесла:

— Пожалуй, я буду брать у вас уроки танцев. Вы не возражаете? А за вашу услугу я буду платить обучением экстрасенсорике. Вы согласны?

Мякин кивнул головой и ответил:

— Извините, мне пора.

— Прощайте, — сказала экстрасенша. — До завтра.

В уютном банкетном зале было практически пусто, за двумя дальними столиками разместилась тихая компания. Справа у окон за средним столом сидели уже знакомые ему фигуры пузатого и интеллигентки. Мякин осторожно приблизился к ним и негромко поздоровался:

— Добрый вечер!

— А, это вы! Добрый вечер, добрый вечер, — наперебой ответили ему сидящие. — Наконец-то, ждём, ждём! Присаживайтесь, располагайтесь.

Мякин уселся на свободный стул.

— Чего желаете? — спросил пузатый.

Мякин пожал плечами, огляделся вокруг и предложил:

— Может быть, просто водички.

— Просто водички! — усмехнулся пузатый. — Нет, «просто водички» для серьёзного разговора не годится. Вы согласны, мадам? — обратился он к интеллигентке.

— Вы, Алексис, действуйте, как считаете нужным, — ответила она.

Когда на столе появились бокал вина и два фужера с коньяком, пузатый взял слово.

— Ну что ж, начнём! Давайте выпьем за наш успех! За наш священный союз! За наше правое дело!

Чокнулись. Мякин сделал маленький глоток, поставил фужер на стол и замер в ожидании дальнейших слов пузатого.

— Алексис, — обратилась к пузатому интеллигентка, — объясните молодому человеку суть дела. Видите, как он сосредоточен.

— Сосредоточенность — это хорошо, — продолжил пузатый. — Она, эта сосредоточенность, нам очень может пригодиться. Дело, видите ли, в том, что мы вам предлагаем приобщиться к нашему общему делу. Вступить, так сказать, в наше тайное общество.

— Алексис, не пугайте молодого человека! Скажите просто, что мы боремся за свои права. Это ведь как игра, но игра по-серьёзному. Игра, приносящая пользу обществу.

— Да, мадам, вы, как всегда, правы, — согласился пузатый. — Мы за свои права, то есть мы «заправцы» — несём людям, обществу улучшения. Точнее, мы, как санитары, чистим и уничтожаем разгильдяйство и хамство, и тем полезны.

Мякин внимательно слушал, пытался уловить общую идею, основной смысл, но пока что всё услышанное представлялось ему какой-то бессмыслицей и бредом.

— Алексис, вы должны говорить проще! Молодой человек не совсем понимает ваши теоретизирования. — Интеллигентка отпила немного вина и добавила: — Объясняйте на практических примерах.