Нотариус кивнул, делая шаг к ним, и закатывая рукава рубашки. Пиджак мэтр Блеро по случаю теплой погоды оставил в машине.

— Я так полагаю, это будет магия крови?

— Верно.

— Я готов. Какую руку?

— Руку? — гномы недоумённо переглянулись.

— Ну да. Какую руку нужно разрезать? Или понадобится целый палец? — нотариус старался говорить спокойно, и Степан невольно позавидовал его самообладанию. Старичок вёл себя так, словно речь шла об ещё одной обычной сделке. О процедуре, которую необходимо выполнить точно и правильно.

— От вас ничего не понадобится, — нехотя отозвался Атти, и указал на мост. Все проследили взглядом за рукой гнома.

В первой от имения опоре, поднимавшейся из склона оврага, темнела чуть ниже уровня настила моста небольшая ниша. Мэтр Блеро снова повернулся к гномам, явно не понимая, чего от него ждут, но вдруг побледнел, глаза его широко раскрылись. Степан, секундой позже сообразивший, для чего предназначалась ниша, сделал было шаг к фейри, но перед ним внезапно выросли кот и неизвестно как оказавшийся уже по эту сторону пруда Дуфф.

— Вы не имеете права вмешаться! — отчеканил гоблин. Кот коротко зашипел, а когда Степан укоризненно посмотрел на него, рыжая голова печально качнулась. Дуфф мельком взглянул на Нику, непонимающую, что происходит. — Мадемуазель, оставайтесь на месте!

Троица гномов мрачно уставилась на нотариуса, а тот силился что-то сказать, но пересохшее горло выдавало только хрип. Атти кивнул, и произнёс:

— Камень не имеет жизни.

— Магия — это жизнь, — подхватил Лугус.

— В камень нужно вдохнуть жизнь, — тихо отозвался Дей.

— Пожертвовать жизнь, — хором закончили братья.

— Я не… — Степан почувствовал, как острые когти впились ему в ногу, и тут же удар кулака в живот вышиб из него дух. Ника вскрикнула. Дуфф, обхватив согнувшегося человека за шею, склонился вместе с ним, и зашептал ему в ухо:

— Молчи, дурак! Молчи! Он должен сделать выбор сам! Вмешаешься — погибнем все!

Мэтр Блеро, наконец, совладал с собой, но теперь его била крупная дрожь. Руки тряслись, ноги подкашивались. Старый нотариус сделал несколько неуверенных шагов к мосту, и гномы расступились, пропуская его. Мэтр, шаркая, дотащился до парапета, тяжело опёрся об него рукой, и наклонился вниз, рассматривая страшную нишу. Где-то за прудом детский голосок весело напевал какую-то песенку.

— Нет, — нотариус покачал головой. Потом с силой затряс ею. — Нет! Жюли? Ни за что! Лучше меня! Если контракт не разорвать — берите меня! Её не отдам!

На площадке у ворот повисла звенящая тишина. Казалось, сам воздух сгустился, а время замедлилось. Детский голосок за прудом уже не пел, а словно медленно проговаривал слова. Не слышно было жужжания шмелей, исчез ветерок, недвижно застыли листья на деревьях. Степан, всё ещё с вцепившимся в штанину котом и обхватившим шею Дуффом, мельком взглянул на Нику, и увидел раскрывшиеся в ужасе глаза девушки. А мэтр Блеро уже не говорил — кричал:

— Не отдам! Не отдам!! Не отдам!!!

Будто далекое эхо его крика прокатилось по речному оврагу, перерастая в глухой нарастающий гул. Звук приближался, и Степан увидел, как неизвестно откуда взявшаяся волна, которой место было бы на морском берегу, но никак не на тихом мелком ручье Лискюи, надвигается от истока. Увидел прикованного к месту то ли страхом, то ли удивлением мэтра Блеро, глядящего на подступающую стену воды.

Затем волна ударила в мост и всё скрыл бурлящий поток. Ника вскрикнула и, не в силах стоять, села на каменные плиты двора. Трое гномов всматривались в проносящуюся прямо за воротами реку. Гоблин перестал пригибать человека, кот выпустил из когтей штанину.

Вода схлынула — и на мосту снова показалась фигура нотариуса. Антуан Блеро был мокрым с головы до ног, и казалось, что поток смыл с него долголетие. Теперь нотариус был согбенным, даже дряхлым, всё лицо покрывали глубокие морщины — но он улыбался счастливой улыбкой ребёнка, в которой не осталось и следа прежней хитрости.

Атти хмыкнул и указал рукой на мост. Вместо ниши первую опору теперь насквозь прорезала арка, из которой тоненькой струйкой ещё продолжала вытекать вода, унося с собой мелкие осколки камней. Детский голосок за прудом допел песенку, и собравшиеся у нижних ворот увидели, как Жюли под считалку весело скачет то на одной ножке, то на обоих, пересекая плотину древней мельницы.

* * *

— Ты меня чуть не задушил, — посчитал нужным уточнить Степан.

— Прости, — Дуфф развёл руками. — Но если бы ты сказал то, что намеревался, дело в любом случае кончилось бы плохо.

— Потому что это был не ваш мост, хозяин, — пояснил Руй, — и не ваш выбор. Нельзя вмешаться в такое без последствий для себя.

— Ты вполне мог оказаться в той нише, — уточнил гоблин, — и при этом ничем бы не помог малышке.

— А если бы мэтр Блеро убежал с моста? Не попал под удар воды? — задумчиво спросил Степан.

— Это был бы его выбор, — только и сказал Дуфф.

Все посидели молча, раздумывая над услышанным. В камине потрескивал огонь, за окном в бархате ночи апрель сменялся маем. Первой нарушила молчание Ника.

— А ведь сегодня Бельтайн, — заметила девушка. — Вальпургиева ночь. Ведьмы собираются…

— Да никуда они не собираются, — фыркнул гоблин. — Просто пока у вас, людей, одна религия боролась с другой, появились страшные ночные сказки. Обыватели давным-давно забыли, из-за чего была борьба, но сказки продолжают жить.

— У вас ведь тоже есть нечто подобное. Ты сам говорил про священные дни праздника весны, — заметил Степан.

— Резонно, — согласился Дуфф. — Наверное, это в какой-то мере сближает нас с людьми.

— Завтра я уеду, — вдруг тихо сказала Ника. Мужчина и оба фейри удивлённо посмотрели на неё. Девушка подошла к каминной полке, на которой они давно уже завели папку с документами — туда попадали все чертежи, наброски, чеки, связанные с работами в шато. Ника достала из папки официального вида конверт, и протянула Степану.

— Мэтр Блеро привёз его сегодня. Я хотела сказать после церемонии — я ведь не знала, что подразумевает эта церемония. А потом просто забыла, и вот только сейчас вспомнила.

Степан держал конверт на руке, не торопясь заглянуть в него. Он уже всё понял.

— Мой отец — Серж Борю, — девушка грустно улыбнулась. — Я не ваша кузина, не дочь месье Мишоне и, стало быть, не имею никаких прав на наследство. Это замечательно.

Мужчина вопросительно приподнял брови. Гоблин хмыкнул.

— Замечательно, потому что вы сможете реализовать свой проект, и никто вам в этом не будет мешать. А я наконец узнала правду об отце. Он похоронен в Кастельнодари, там штаб-квартира четвёртого полка Легиона. Хочу на обратном пути побывать на его могиле.

— На обратном пути? — переспросил Степан.

Он рассеянным взглядом обвёл комнату, будто не совсем понимая, где находится. Руй и Дуфф молча и сосредоточенно смотрели на мужчину, и у него мелькнуло ощущение, что оба фейри силятся что-то сказать, но при этом никак не могут даже движением глаз выдать своё намерение.

— Ну да. На обратном пути в Белград, — Ника замялась на секунду, затем сказала. — Простите, что доставила вам столько беспокойств. И большое спасибо за то, что позволили побывать в сказке.

Мысль пронеслась вспышкой молнии — Степан вдруг понял, что без слов пытались сказать ему гоблин и домовой. Понял так же, как в ночь перед нападением на шато призрачных гончих, что именно сейчас эта девушка может уйти из его жизни навсегда. Мужчина молча поднялся со стула, шагнул к растерянно глядящей на него Нике, и осторожно привлёк её к себе. Девушка не отстранилась, только в серых глазах блеснули слёзы.

— Останься. Пожалуйста, — попросил он, впервые говоря ей «ты».

Руй с облегчением выдохнул. Дуфф ткнул друга локтем в бок, и сказал:

— Правильно я советовал парням. Зачем нам люкс? Вот номер для новобрачных — совсем другое дело!

Конец