Скотт не ушел. Вместо этого он сказал:

– Наверняка, что-то случилось, Гарри. Почему ты не появлялся на работе последние два дня?

– Это мое дело, – пробормотал Доббс. Он взял бокал и сделал глоток.

– Не совсем. Компании необходимо что-то вроде объяснения. Кроме того, ты – управляющий шахтой. Ты не имеешь права просто сложить с себя обязанности, ничего не объяснив.

Доббс мрачно смотрел на него.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал?

Скотт применил шоковую терапию.

– Чтобы ты рассказал, почему ты бросил управлять шахтой и пытаешься вместо этого утонуть в этой бутылке с джином. Кстати, сколько ты уже их прикончил?

Доббс хранил молчание, и Скотт спросил:

– Ты ведь знаешь, что там происходит, не так ли?

– Пусть Йен, чертов Бэллард, займется этим, – прохрипел Доббс. – Ему за это платят.

– Мне кажется, это безрассудно. Ему платят, чтобы он выполнял свою работу, а вовсе не твою.

Скотт кивнул в сторону окна.

– Тебе следовало бы быть там, помочь Бэлларду и Джо Камерону. Сейчас у них работы по горло.

– Он занял мою должность, понимаешь? – вырвалось у Доббса.

Скотт был явно озадачен.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Ничего он не занял. Просто ты засел дома и припал к бутылке.

Доббс взмахнул рукой; она вяло мелькнула в воздухе, словно он не мог управлять ею.

– Я не это имею в виду – не должность управляющего. Председатель обещал мне новую работу. Кроуэлл сказал, что я войду в правление и стану директором компании, когда уйдет Фишер. Черта с два! Вместо этого появляется этот молокосос помми[5]  и получает эту работу только потому, что его фамилия – Бэллард. Можно подумать, что у Бэллардов никогда не было достаточно денег, так им надо прибрать еще и шахту.

Скотт было открыл рот, но закрыл опять, когда Доббс продолжил свои причитания. Он с сочувствием глядел на немолодого уже человека, который продолжал рассказывать. Доббс явно не мог обуздать приступ своего гнева. Он чуть ли не брызгал слюной.

– Понятно, я не молодею. Я не скопил столько, сколько надеялся, эти мошенники на бирже забрали у меня слишком много. Прохиндеи, их там много. Я собирался занять пост директора компании – так обещал Кроуэлл. Меня это устраивало, я бы скопил достаточно, чтобы уйти через несколько лет на пенсию. И тут семья Бэллардов распорядилась по-своему. Они не только лишили меня должности, но и подчинили меня Бэлларду. Так вот им лучше снова крепко об этом подумать.

Скотт мягко заметил:

– Пусть даже так, все равно это не причина исчезнуть, никому ничего не сказав. Особенно когда случилась беда. Спасибо тебе за это не скажут.

– Беда! – повторил Доббс. – Что может знать этот выскочка о настоящей беде? Я управлял шахтой, когда он еще у мамки титьку сосал!

– Беда не с шахтой, – сказал Скотт. – С городом.

– Не городи чепухи. Он просто идиот. Он убеждает потратить миллионы, чтобы остановить несколько снежинок, падающих с гор. Откуда мы возьмем деньги – ты можешь мне сказать? И теперь он так всем запудрил мозги, что никто ни о чем другом и слышать не хочет. И они говорят мне, что он закрывает шахту. Подожди, пусть об этом только проведают в Окленде – не говоря уже о Лондоне.

– Для того, кто не выходил из дома два дня, ты хорошо осведомлен.

Доббс усмехнулся.

– У меня есть друзья. Квентин зашел посоветоваться, что сделать, чтобы остановить этого кретина.

Он снова взял стакан и отпил из него, потом покачал головой.

– Квентин прекрасно понимает, в чем дело, но ничего не может поделать. Никто из нас ничего не сможет сделать. Дохлый номер, точно тебе говорю.

Скотт прищурился. Ему потребовалось не так много времени, чтобы определить психическую неуравновешенность Доббса. Обида клокотала в нем, и Скотт догадался, в чем дело.

Он сказал:

– Ты считаешь, что справился бы с работой директора шахты?

Доббс буквально ошалел.

– Разумеется, справился бы, – заорал он. – Конечно, я бы прекрасно справился.

Скотт встал.

– Что ж, сейчас это не имеет значения. По-моему, тебе лучше укрыться в более безопасном месте. Если там что-нибудь случится, этот дом будет снесен в первую очередь.

– Чепуха! – заявил Доббс. – Полнейшая чепуха! Я никуда не пойду и никто меня не заставит.

Он ухмыльнулся, эта усмешка резко обнажила передние зубы.

– Разве что молодой Бэллард придет сюда и извинится за то, что занял мою должность, – язвительно произнес он.

Скотт пожал плечами и взял свой чемоданчик.

– Поступай, как хочешь.

– И закрой за собой дверь, – крикнул Доббс вслед Скотту.

Он обхватил свое тощее тело руками.

– Я бы справился с этой работой, – громко повторил он. – Я бы справился.

Услышав, как завелась машина Скотта, он взял бокал и подошел к окну. Он следил за машиной, пока та не скрылась из виду, и затем перевел взгляд на здание шахты. Из-за тумана местность не очень хорошо просматривалась, но он мог угадать очертания офиса.

– Господи! – прошептал он. – Что будет?

Вдруг туман рассеялся, словно по волшебству, и его ступни ощутили вибрацию. Все здание офиса, теперь четко просматриваемое, оторвалось от фундамента и поплыло по воздуху по направлению к нему. Он смотрел на него, открыв рот, когда оно пролетело над его домом. Он увидел выкатившийся из него собственный рабочий стол, прежде чем все здание скрылось из виду над его головой.

Потом прямо перед ним лопнуло стекло, и осколки вонзились ему в горло. Прежде чем дом взорвался, его протащило на середину комнаты, но он так и не узнал, что его дом разлетелся на части.

Гарри Доббс был первым погибшим в Хукахоронуи.

Выходя из дома Доббса, доктор Скотт размышлял о своем пациенте. Доббс стремился занять должность директора шахты и не хотел признаться себе, что не сможет с ней справиться, и эта мысль подтачивала его, как червь – сердцевину яблока.

«Бедняга, – подумал Скотт, заводя машину. – Полная потеря реальности».

Он доехал до угла и повернул к городу. Проехав около трехсот ярдов, он обнаружил, что что-то не в порядке с управлением – машина не слушалась руля, и он испытал ни на что не похожее ощущение парения в воздухе.