В десять часов Гаррисон вошел в зал и занял свое место за трибуной, за ним – Роландсон и Фрэнч. Он подождал, пока все успокоились, и произнес:

– Я должен сообщить, что мистер Йен Бэллард был серьезно ранен в автомобильной катастрофе, происшедшей сегодня рано утром, и находится сейчас в госпитале Принцессы Маргарет. Он – в коматозном состоянии и с ним, вполне понятно, доктор Макгилл.

Зал загудел. В ложе прессы Дэн Эдвардс нахмурился и произнес:

– Проклятье! Интересно, повлияет ли это на нашу сделку?

– Какую еще сделку? – поинтересовался Дэлвуд.

– А, пустяки. Я собираю кое-какую информацию.

Он подтолкнул Дэлвуда.

– Взгляни на Чарли Петерсена. Он сам себя в итоге разоблачит.

Гаррисон стукнул молоточком, чтобы навести порядок.

– На этой стадии расследования показания мистера Бэлларда и доктора Макгилла являются несущественными, поэтому нет смысла откладывать заседание. Вызовите первого свидетеля, мистер Рид.

Спустя ровно сутки после обвала число пропавших сократилось до двадцати одного. Имена остальных добавили в два других списка – живых и погибших. Бэллард сказал грустно:

– Никаких следов Джо Камерона.

– Он твой друг? – спросил Джесси Расч.

– Да, наверное. Я узнал его недавно. Боюсь, что нет надежды найти его. Погибла его дочь.

– Да, слишком много людей здесь погибло, – сказал Расч, подумав о Бейкере. – И многие совершенно нелепо.

– Я думаю, все, – мрачно заметил Бэллард.

Подошел Тури Бак и молча протянул ему листок.

Бэллард взял, потом посмотрел на Тури.

– Семья Маршаллов, все четверо?

– Мы только что откопали дом – точнее, то что от него осталось.

– Погибли? Все?

– Да.

Тури пошел обратно, плечи его были опущены.

Бэллард яростно вычеркнул четыре имени из лежащего перед ним списка.

– Семнадцать.

– Сегодня днем мы сможем получить бульдозеры, – сказал Расч. – Дело сразу пойдет скорее.

– Но это может быть опасно, – заметил Бэллард. – Нож бульдозера может разрезать человека пополам.

– Мы будем действовать осторожно, – заверил Расч. – Очень осторожно. Но нужно торопиться. Если кто-то в снежных завалах все еще жив, времени осталось в обрез.

Но он явно сомневался, что кто-то мог бы быть еще жив.

Камерон был совершенно истощен. Он заснул или провалился в забытье – что было одним и тем же, но теперь снова очнулся. Все тело его гудело от боли, а голова раскалывалась. Всю ночь его рвало, и теперь он боялся задохнуться в собственной блевотине.

Он вдруг услышал какие-то звуки и, решив, что рядом были люди, воспрянул духом. Ему послышался чей-то смех. Камерон слабо крикнул и снова услышал далекий смех. Он решил, что сходит с ума – кто мог смеяться в глубине снежной горы?

Он почувствовал головокружение и на несколько минут потерял сознание. Придя в себя, он снова услышал звук, но это уже был другой звук. Теперь он больше был похож на бульканье, чем на смех, или, скорее, напоминал детский плач. Прислушавшись, он испугался. Это был шум воды.

Наконец, он почувствовал, что его голова намокла. Пока тоненький ручеек ворвался в кабину и он стал разливаться вокруг него. Теперь он знал, что утонет. Не так уж и много воды понадобится ему захлебнуться – не выше шести дюймов.

На поверхности реки два молодых водителя вели бульдозер сквозь снеговые торосы. За рулем был Джон Скиннер, строитель из Окленда; он был членом альпинистского спортивного клуба. С ним был университетский преподаватель и член Лыжного клуба Кентерберийского университета Роджер Хэлливел. Скиннер остановил бульдозер у реки и сказал:

– Наводнение кончится, как только река смоет снег.

– Я слышал, много коров утонуло, – заметил Хэлливел.

– Но не людей, слава Богу. Этот проклятый обвал и без наводнения натворил немало бед.

Скиннер осмотрелся по сторонам.

– Так где же этот америкашка просил нас раскапывать?

Снежный сугроб в русле реки резко осел вниз, подрезанный течением, и Хэлливел лениво проследил за ним. Потом сказал:

– По-моему, я заметил что-то там, внизу.

– Что?

– Не знаю. Что-то темное. И круглое.

– Валун, наверное.

– Может быть.

Хэлливел нахмурился.

– Надо проверить.

Выскочив из бульдозера, он подошел к самому краю реки о осторожно наступил ногой на снег. Он оказался мягким, но выдержал вес Хэлливела, нога не очень глубоко ушла в него. Он продолжал медленно идти, высоко поднимая ноги. Снег становился все более влажным, под ним протекала вода, и вдруг он увяз в снегу по пояс. Он в ужасе представил, что сейчас сорвется вниз, но неожиданно обнаружил себя стоящим на чем-то твердом. Он засунул в снег руку и нащупал какую-то поверхность, которую принялся исследовать. Это оказалась шина автомобильного колеса.

– Эй, тут машина, – закричал он.

Скиннер спрыгнул вниз и отстегнул от борта бульдозера буксировочный трос. На концах его были большие крепительные скобы, одну из которых он зацепил за специальную перекладину на бампере бульдозера.

– Поймаешь?

Он раскрутил другой конец троса над головой, как лассо.

Первый раз он промахнулся, но на второй раз Хэлливел поймал его. Найти, к чему прикрепить трос, было необычайно трудно. Хэлливел понимал, что надо найти колесную ось грузовика, и некоторое время двигался в снегу на ощупь, но безуспешно.

Камерон почти тонул в своей кабине. Вода дошла уже до носа, хотя он и втягивал голову в плечи, словно черепаха, пытающаяся спрятаться в свой панцирь. Еще один дюйм, и вода накроет его с головой. Пока он мог набрал полные легкие воздуха.

Грузовик накренился, голова его оказалась в воде. Когда кабина остановилась, Камерон тщетно пытался вынырнуть. Грузовик снова дернулся, на этот раз вперед, он вскрикнул от боли и подумал, что у него сломан позвоночник. Бульдозер медленно вытащил грузовик на берег, где он так и остался лежать на боку.

Хэлливел подбежал к нему.

– Там внутри кто-то есть! – удивленно воскликнул он. И он жив, клянусь Богом!

Через час Камерон уже был в вертолете, направлявшимся в Крайстчерч. Но от многочисленных тяжелейших переломов он потерял сознание.