– Вы, Бэлларды, грубо играете. Он действительно может сделать то, чем угрожает? Подмочить твою репутацию?

– Сомневаюсь. Скорее всего, просто болтает.

– Каким образом Фрэнк оказался в Сиднее?

– У концерна Бэллардов есть филиалы во многих странах, включая Австралию. Члена нашей семьи можно найти практически везде. Я думаю, что мой дядя Стив, отец Фрэнка, тоже в Сиднее. Именно это Фрэнк и имел в виду.

Макгилл взял немного мармелада.

– Кроуэлл знал, что они в Австралии, поэтому и поливал тебя как мог. Фрэнк приехал как-то подозрительно быстро.

Они перебрасывались репликами, пока Макгилл не допил кофе.

– Я собираюсь в госпиталь навестить Джо. Если Стеннинг захочет сказать что-нибудь важное, ты знаешь, как меня найти.

Он встал из-за стола, оставив Бэлларда доедать завтрак в одиночестве.

Бэллард, сев у бассейна, принялся за воскресные газеты, первым делом пытаясь сосредоточиться на репортажах о расследовании.

Это заняло немного времени, и он перешел к остальным новостям, которые, впрочем, просматривал тоже недолго. Он почувствовал беспокойство и подумал, что хорошо бы повидаться с Лиз, но не хотел уходить из отеля, не встретившись со Стеннингом. Он поднялся к себе в номер, надел плавки и попробовал погасить беспокойство, проплыв бассейн несколько раз подряд.

В половине двенадцатого появился Стеннинг, неся несколько газетных вырезок.

– Доброе утро, Йен, – коротко поздоровался он.

– Вы хорошо спали?

– Сном младенца. Как и следовало ожидать, естественно. Я позавтракал в номере. Где доктор Макгилл?

– Он пошел навестить Джо Камерона, инженера шахты. Тот все еще в госпитале.

Вырезки шелестели в руке Стеннинга.

– Вот это я просмотрел.

Он огляделся.

– Лучшего места для разговора не найти. Здесь замечательно.

Бэллард развернул еще один шезлонг.

– Сам город тоже неплохо смотрится. Крайстчерч гордится тем, что он более «английский», чем сама Англия.

Стеннинг уселся.

– Мне не терпится осмотреть его.

Он посмотрел на вырезки, затем сложил их и убрал в карман.

– Наделал ты дел с этим расследованием. Не думаю, что твоему семейству понравятся твои высказывания.

– Знаю, что не понравятся, – ответил Бэллард. – Вчера я разговаривал с Фрэнком. Он хочет, чтобы я заткнулся.

– И что ж ты сделал? – поинтересовался Стеннинг.

– Я показал ему на дверь.

Стеннинг никак на это не отреагировал, но выглядел явно довольным, и Бэллард никак не мог понять причину.

– Ты знаешь, я был не просто юристом твоего деда. Я был еще и его другом.

– Я знаю, что он Вам многое доверял.

– Доверял, – сказал Стеннинг и улыбнулся. – Доверие – вот о чем я хочу поговорить. Что ты знаешь о том, как твой дед организовывал свои дела, я имею в виду финансовые?

– Практически ничего, – ответил Бэллард. – Я знаю, что он вложил все, или почти все, свои деньги в нечто вроде треста несколько лет назад. Он ясно дал мне понять, что мне по наследству не перейдет ничего, поэтому я не очень-то и интересовался. Ко мне это не имело никакого отношения.

Стеннинг кивнул.

– Точно, это было чуть больше семи лет тому назад. Ты знаешь что-нибудь о налогах на наследство в Великобритании?

– Почти ничего.

– Тогда я разъясню тебе. Человек может завещать деньги не своей семье, а благотворительному фонду, как и поступил Бен. Однако, если он умирает в течение семи лет после оформления завещания, его наследство облагается специальным налогом, как будто бы завещание и не оформлено. Если он умирает после семи лет, налог на наследство аннулируется.

– Я слышал об этом.

Бэллард улыбнулся.

– Сам-то я об этом не очень беспокоюсь. Мое наследство будет не таким большим, да и завещать его мне некому.

Стеннинг покачал головой.

– Каждый человек должен готовиться к будущему, о котором ему неизвестно, – сказал он строгим голосом судьи. – Бен умер по истечении семи лет.

– Значит, фонду не придется платить налог.

– Вот именно. Но все это не так-то просто. С одной стороны, правительство изменило закон, и теперь считается, что Бен немного не дотянул до окончания срока. С другой стороны, он умер спустя две недели после того, как семилетний срок закончился. По сути дела, точно сказать этого нельзя. Ты помнишь, когда он приходил к тебе перед тем, как ты отправился в Новую Зеландию?

– Конечно. Именно тогда он и предложил мне работу в Хукахоронуи.

– На следующий день он слег в постель и больше не вставал, – сказал Стеннинг.

– Он послал мне свою трость, – сказал Бэллард. – В то время я сломал ногу. Он сказал, что трость ему больше не понадобится.

– Она и не понадобилась.

Стеннинг рассеянно посмотрел на небо.

– Бену было очень важно увидеть тебя тогда. Твой перелом не был большой трагедией, правда, ты не смог бы прийти к нему, поэтому горе пришлось идти к Магомету. Это было для него так важно, что он рискнул очень большой суммой – и еще кое-чем.

Бэллард нахмурился.

– Не понимаю. Он сделал только одно – заставил меня занять эту должность, и посмотри, что из этого вышло.

– Да, этот обвал не входил в планы Бена, но принес пользу.

Стеннинг засмеялся, увидев растерянное лицо Бэлларда.

– Думаешь, я говорю загадками? Не обращай внимания; со временем все разъяснится. Давай посмотрим на благотворительный фонд. Бен вложил в него все свое состояние, оставив себе немного на жизнь. Он не охотился за символами престижа, «роллс-ройса», например, у него не было. Он был нетребователен и жил очень скромно. Но фонд получил огромную сумму.

– Теперь понятно, почему.

– Эти деньги, или, точнее, проценты с них, поддерживают несколько лабораторий, изучающих проблемы безопасности и здоровья рабочих горной индустрии. В самом деле, достойная и полезная деятельность.

– Боже мой! – удивленно воскликнул Бэллард. – Знают ли члены совета попечителей, как работает концерн Бэллардов? Почти любое правило техники безопасности обычно игнорируется или нарушается, если им кажется, что без него можно обойтись. Одной рукой дают, а другой в то же время отнимают.

Стеннинг кивнул.

– Это тревожило Бена, но тогда он ничего не мог с этим поделать. Причины я тебе объясню позже. Теперь давай посмотрим на попечителей. Их пятеро.