Звуки стрельбы довольно быстро смещаются в том же направлении, куда бежал только что убитый мной диверсант. Их источник не может быть ничем иным, кроме как отходящей к проходу в частоколе диверсионной группой и преследующими её защитниками Александровки. Насколько успешным было начало рейда этого отряда бандитов, сказать сложно, но сейчас у лихих людей явно наметились неслабые проблемы, и я буду не я, если не приложу все усилия к тому, чтобы их усугубить.

К сожалению, выйти диверсантам в тыл я не успеваю, слишком далеко от меня находится тот проход в частоколе, через который они проникли в деревню. Тем не менее, мне удается ударить им во фланг. К моменту, когда я наконец вижу впереди вспышки выстрелов, бандитов остается трое. Правда, прямо на моих глазах к сражению подключаются ещё два противника, оставленных охранять путь отхода группы.

Преследователей раза в три больше, чем диверсантов, но вооружены они хуже бандитов, и это заставляет их действовать осторожно. Беру в руку шар тайкунов и задействую режим приближения. С каждым разом это получается всё быстрее. Пальцы как будто сами находят нужные точки на поверхности артефакта. Пространство послушно изгибается в мою сторону, и теперь я могу рассмотреть лица противников. Мои худшие опасения сбываются. Захваченный мной лазутчик теперь на свободе, и в руке у него револьвер, из которого он хладнокровно ведет огонь по стражникам и бойцам шерифа Александровки.

На самом деле для меня было бы совсем нежелательно, чтобы этот человек вновь оказался в нашем плену. Он слишком много знает о веере и шаре тайкунов, и на грамотно организованном допросе наверняка поделится этими сведениями со специалистами из Особой канцелярии. После его откровений меня быстро найдут и конфискуют оба конструкта, а такая перспектива мне, естественно, совершенно не нравится.

Не подойдет мне и вариант, в котором наш пленник сбежит и присоединится к банде. Обо мне этот бандит знает непозволительно много, и в результате его воссоединения с ватагой лихих людей я приобрету дружный и хорошо вооруженный коллектив недоброжелателей, искренне жаждущих побеседовать со мной по душам. Такое счастье мне совсем не нужно, так что освобожденный бандитами лазутчик устроит меня только в одном состоянии — в виде быстро остывающего трупа.

Что будет с остальными бандитами, интересует меня мало. Уже очевидно, что их операция в целом провалилась, и продолжать атаку они не станут. Раз шериф смог выделить довольно большой отряд для противодействия диверсантам, значит, на участке, где лихие люди имитируют штурм, ситуация достаточно стабильна.

Я всё ещё далеко. Точная стрельба с такой дистанции с моими стрелковыми навыками однозначно невозможна, а просто жечь патроны, выпуская длинные очереди куда-то в сторону цели, в моем случае явная глупость. Тем не менее есть у меня один вариант, но если я выберу его, у меня будет только одна попытка, причем не дающая никакой гарантии на успех.

Решать нужно немедленно. Я отбрасываю сомнения и сворачиваю в ближайший переулок. Здесь не стреляют, и я могу бежать достаточно быстро. К сожалению, переулок выводит меня не совсем туда, куда я рассчитывал, и мне приходится пробежать лишнюю сотню метров, чтобы оказаться уже почти у частокола. Сейчас на помостах для стрелков не видно даже тех редких часовых, которые в обычное время следят за тем, чтобы никто извне не пытался преодолеть ограждение. Никакого освещения тоже нет, хотя и о полной темноте говорить не приходится. Где-то что-то всё ещё горит, подсвечивая окружающие картины хаоса и паники.

Отступающая группа бандитов появляется на небольшом свободном пространстве, отделяющем крайние дома от частокола, уже секунд через тридцать после того, как здесь оказываюсь я. Диверсантов уже четверо. Одного своего подельника они, видимо, успели потерять в перестрелке. Лазутчик жив, и, похоже, принял на себя командование отрядом. До противников всё ещё далеко, хоть и ближе, чем от моей предыдущей позиции. Если ничего не предпринять, через несколько секунд беглецы скроются в проходе, проделанном в частоколе. Там, похоже, какая-то дыра на месте пары выбитых бревен. Всем сразу не проскочить, но вряд ли заминка будет долгой.

Бандиты патронов не жалеют, давя огнем преследователей. Получается это у них довольно эффективно. Во всяком случае, выстрелы с другой стороны звучат нечасто и как-то неуверенно. Не чувствуется среди людей шерифа твердой руки, направляющей их действия.

Целиться мне никто не мешает. Я выбираю момент, когда никто из бандитов не заслоняет от меня беглого шпиона, и выпускаю подряд четыре очереди по пять патронов, опустошая весь магазин «Вала». Кто-то из бандитов падает и больше не подает признаков жизни. Ещё один вскрикивает, и, прекратив огонь, начинает хромать к частоколу. Вот только это не те, кто мне нужен. Освобожденный из плена лазутчик тоже получает попадание. Моя пуля бьет его в руку, заставляя выронить револьвер, но в панику он не впадает и стремительно бросается к проходу в частоколе под прикрытием огня единственного сохранившего боеспособность диверсанта.

Меняю магазин и понимаю, что момент упущен. Воодушевленные неожиданной помощью люди шерифа бросаются вперед, ведя беспорядочный, но довольно плотный огонь. Последний диверсант опрокидывается навзничь, однако для меня это ничего не меняет. Лазутчик проскальзывает в дыру в частоколе и исчезает из поля зрения. Преследователи в азарте погони порываются было последовать за ним, но из темноты им навстречу неожиданно вырывается автоматная очередь. Судя по всему, главарь банды решил подстраховать возвращающихся диверсантов и прислал им подкрепление, добравшееся сюда очень не вовремя.

Двое преследователей падают сломанными куклами, остальные бросаются на землю сами. Из прохода в частоколе вылетает еще несколько пуль, но новая очередь захлебывается, толком не начавшись. Осечки, как оказывается, случаются не только у меня.

Вокруг устанавливается относительная тишина, лишь с противоположной окраины деревни ещё раздаются редкие выстрелы. Врага я бездарно упустил, и это значит, что мне следует готовиться к очень неприятным последствиям. Опасаться мне теперь предстоит каждой тени, и даже при большом везении рано или поздно меня всё равно убьют или, что, пожалуй, ещё хуже, захватят в плен для вдумчивого допроса с последующей очень непростой отправкой в мир иной.

Есть правда и другой вариант, и, на мой взгляд, он является единственно верным выходом из сложившейся ситуации. Я должен сам найти и ликвидировать главарей банды, если, конечно, не хочу, чтобы они нашли меня. Что ж, похоже, в ближайшее время мне больше не потребуется изображать из себя охотника за головами. Мне придется им стать.

Минут через десять стрельба на окраине Александровки начинает быстро стихать. Лихие люди, частично выполнив свою задачу, быстро отходят от деревни, и преследовать их никто не пытается. Обороняющиеся выпускают десяток-другой пуль вслед исчезающим в темноте бандитам, и на этом бой завершается.

С уходом лихих людей проблемы у жителей Александровки не заканчиваются. Нужно тушить пожары, оказывать помощь раненым, убирать с улиц тела погибших и хоть как-то восстанавливать нормальную жизнь в изрядно пострадавшей деревне.

Я возвращаюсь в таверну и нахожу там Игната и Федора в окружении уцелевших охранников. Как оказалось, большинство своих бойцов они направили в помощь людям шерифа Александровки, потому бандитам и удалось сравнительно легко захватить здание.

— Жив? — старший караванщик, в отличие от Федора, явно рад меня видеть.

— Как видишь, — я подхожу к Игнату и негромко, чтобы не привлекать внимания окружающих, добавляю, — надо поговорить.

— Идем, — кивает Игнат, и мы вновь поднимаемся на второй этаж. Один из дининских охранников, как привязанный топает за нами, но в приведенную в относительный порядок комнату не заходит, оставшись снаружи.

— Лазутчик сбежал, — ставлю я в известность Игната. — На моих глазах выскочил в проделанный лихими людьми проход в частоколе. Я его ранил, но не опасно.