Ира посмотрела на часы мобильника. 00.00. На раздумья ушло целых четырнадцать часов! Не хило.

Ира спустилась к Сочинке и пошла по набережной. Вдоль Ривьерского моста вышла на проспект.

Охваченный ливнем город словно вымер. Только на Платановой аллее пара молодых людей пыталась изловить такси.

Зонт выполнял чисто бутафорскую функцию. Ира промокла до нитки. Ветви платанов перед Поцелуевским то и дело проводили по несчастному зонту молодыми мокрыми листьями. Жутковато. Ира закрыла бесполезный зонт.

Лестница Мамонтова спуска (Пролетарского подъёма) напоминала водопад, а выше – несущуюся к нему бурную горную реку.

Напротив Калинки под навесом автобусной остановки кто-то стоял. Только зачем, Ира не поняла. Общественный транспорт в это время не функционирует, а такси здесь не поймать в принципе. Тем более, стоя в стороне от трассы.

Ире стало смешно. Она прибавила шагу. Но стоило ей миновать остановку, как знакомый голос окликнул её:

– Палладина!

Она молча уткнулась Женечке в грудь. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но ни на то ни на другое не было сил.

Женечка подхватил её на руки и отнёс в такси, ждавшее чуть выше Калинки.

Так же на руках он внёс её в дом, и она не заметила, как оказалась в горячей пенной ванне, а вся её одежда в умиротворённо урчащей стиральной машине.

Потом появился Женечка с огромной белоснежной махровой простынёй. Он запеленал Иру, как младенца и отнёс в спальню. Там напоил горячим ароматным чаем с мёдом, лёг рядом и сказал:

– Закрывай глаза и спи.

Проснулась Ира только к следующему вечеру. Женечки в спальне не было. Зато вся её одежда, идеально выстиранная и выглаженная, аккуратно висела на стуле, а на краю кровати предусмотрительно лежал махровый халат.

Ира накинула его и отправилась в ванную. Ей казалось, что в квартире, кроме неё, никого нет. Душ смыл остатки сна.

Одежда источала еле уловимый тонкий аромат и была тёплой, как только что из-под утюга. Окончательно приведя себя в порядок, Ира прошла в гостиную и вздрогнула от неожиданности.

Там, в полной тишине сидел Женечка.

– Выспалась?

– Да, Женечка, спасибо тебе.

Он усадил Иру на диван за накрытым столом и окинул пристальным взглядом с доброй хитрецой в глазах.

– Жень, скажи, только честно: я, вообще, человек?

Женечкино лицо сразу стало серьёзным, правда, не утратив доброты во взгляде.

– Пока что, в большей степени, чем я.

– Почему «пока что»?

– Потому что уже задаёшься этим вопросом, но сама ещё на него ответить не можешь.

– Жень, сколько языков ты знаешь?

– Все. По крайней мере, ныне существующие и существовавшие на Земле до сегодняшнего дня.

– Жень, сколько тебе лет?

– По паспорту, сорок два года.

– А если не по паспорту?

– А если не по паспорту, то где-то около двух с половиной тысяч. Извини, точнее сказать не могу.

– То есть, ты вообще не человек?

– Почему? Я – человек, из плоти и крови, как все люди. Только отношусь к тому незначительному меньшинству, которое знает, что с этой плотью и кровью можно делать.

– И насколько минимально это меньшинство?

– Потенциально на это способно не так уж и мало рождённых людьми. Однако далеко не все задаются целью преодолеть ограничения человеческого воплощения.

– Жень, ты хочешь сказать, что действительно существуют… ну… как бы избранные?

– Видишь ли, люди сильно отличаются, как по своему биологическому, так и по энергетическому происхождению.

Человечество занято поисками Истины в смысле «так или так». А нет никакого «или».

Истина бесконечно многогранна. И так, и так, и так, и так. Всё верно, хотя в доступной человеку логике может выглядеть взаимоисключающим.

Все гипотезы о происхождении человека, от самых ранних до ультрасовременных, абсолютно все верны, как и гипотезы о бытие, либо небытие после биологической смерти плоти. Верно всё, только каждому своё.

– То есть, кто-то произошёл от обезьяны, а кто-то от инопланетянина? – спросила Ира с лёгкой иронией.

– Грубо говоря, да. Изучай мифы.

– То есть мифы – это совсем не мифы, а…

– Нет. Мифы – это мифы. Вопрос в том, что ты понимаешь под термином «миф».

Большинство относится к ним как к плоду больной фантазии далёких предков, правда, не лишённой художественной ценности. Кто-то пытается увидеть аллегорию. Кто-то ссылается на принятый тогда стиль изложения. Существует масса всевозможных подходов.

А миф есть ключ. Всё зависит от настройки восприятия. Если она соответствует необходимым параметрам, то миф становится для тебя ключом к кодам, открывающим все таинства Бытия.

Не пытайся трактовать мифы, не ищи в них подтекста, принимай всё буквально, без оценок и понимания, и постепенно ключ от кодов, которым является миф, материализуется для тебя.

Ты уже вкусила, что значит изменение настроек восприятия. Запоем читай мифы, особенно в моменты, когда тебя вновь и вновь будет выбивать из колеи.

– Жень, а что ты знаешь о том, что будет после смерти?

– Всё! – сказал Женечка с шутливой бравадой, но тут же вернулся к серьёзному тону. – Здесь тоже каждому своё.

Кто-то уходит в небытие, то есть, полностью рассеивается, окончательно прекращает своё существование. Кто-то продолжает жить в иных сферах. Кто-то рождается вновь.

Есть такие, кто приходит в этот Мир с очень конкретной целью целиком и полностью по собственной воле. Но даже среди тех, кого человечество причисляет к богам, я не знаю никого, кто, пережив рождение, сразу бы вспомнил о своей затее.

Осознание Сути происходит, как правило, не ранее чем через тридцать-сорок лет земной жизни, и, как правило, не без помощи со стороны. Я помогаю тебе.

– Женечка, а мой сон, или не сон про сожжение с твоей подачи?

Женечка рассмеялся и заструился по ней языками пламени.

Ира вновь испытала шок, но уже не такой сильный, как в прошлый раз.

Через минуту Женечка опять сидел рядом с ней.

– Женечка, ну, пожалуйста, ну скажи! Что это было? Что это значит?

– В том, что это было, ты должна разобраться сама. Что это значит? Извини, но это тоже твой вопрос себе-любимой. Ира, я не страдаю ни ясновидением, ни телепатией. Всё, что ты видела, видела ты, а не я.

– Но ведь я тебе всё рассказала!

– Ирочка, милая, я не толкователь снов!

– Во-первых, Жень, ты сам пытаешься убедить меня в том, что это – не сон. А во-вторых, я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня.

– Ир, я ничего от тебя не скрываю. Единственное, я не высказываю тебе своих соображений по этому поводу.

– Почему?

– Потому что это – мои сугубо личные соображения, и касаются они только меня.

– Знаешь, мне Влад рассказал всё то же самое. Ну, то есть, про сожжение, но со своей стороны.

– Ты считаешь это удивительным? Ира, для тебя всё, что там произошло, было реальностью, а реальность на то и реальность, что она является таковой для всех, кто в данный момент в ней находится. Так что все, кого ты там повстречала, в тот момент там реально присутствовали.

– Так значит, и ты тоже присутствовал, ведь так?

– Истинно! Но моё внимание было занято не тем, чем было занято твоё.

– Жень, после той нашей с тобой встречи меня не покидает твёрдое убеждение, что не Влада и Аристарха Поликарповича ты имел в виду, подталкивая меня поискать ещё знакомых.

– Ира, запомни, с тобой происходит только то, что должно происходить с тобой. Я не собираюсь в это вмешиваться. Я лишь помогаю тебе, но не более того. А потому всё, что касается моих сугубо личных соображений, не должно касаться тебя.

– Жень, но мне ведь интересно!

– Палладина, это – праздное любопытство, а оно, извини, не удовлетворяется.

Закон о «неудовлетворении праздного любопытства» Ира усвоила от Женечки давно. По её мнению, он обращался к нему всякий раз лишь затем, чтобы не отвечать на некоторые её вопросы, которые она сама далеко не всегда относила к праздному любопытству.