— Чтобы я… Еще раз… Когда-нибудь… Связался с ведьмой…

— А я? — чуть не заплакала Амелия.

— Ты ведьма.

— Я так и не стала настоящей ведьмой. Знаешь, что такое ученица ведьмы? Невинная девушка. Травки собирать только и умею.

— Еще глазки строить и порчу наводить, — сказала Оксана.

— Это все бабы умеют. Даже ты.

— Я ведьма!

— Какая ты ведьма, ты даже на шабаше не была. Тебя инквизиторы поймают, так на следующий день и отпустят.

— Не отпустят!

— Не спорьте, — сказал Ласка, — И ты ведьма, и ты ведьма.

Вольф кивнул. Амелия собралась возразить, но замешкалась, подбирая слова.

— Ты невинная девушка? — спросил ее Вольф.

— Ну почти, — ведьма немного смутилась, — Колетт меня выгнала! Я хотела быть ведьмой, а стала сначала шлюхой, потом невенчаной женой, а сейчас я вообще непонятно на кого похожа.

— На нее, — Вольф кивнул на Оксану.

— Сейчас тюкну сковородкой. Посмотрим, как от оборотней холодное железо помогает, — ответила Оксана.

— Оксана хорошая, — сказал Ласка.

— Прозвище у нее только странное, — сказала Амелия, — Окс-Анна. Окс по-французски бык, если вы не знаете. Бычья Анна? Чем заслужила?

— Выменем, — хихикнул Вольф.

Оксана несильно ударила его по голове сковородкой.

— Шутники, чтоб вас.

— Ты королю этим именем представлялась? — спросил Ласка.

— Да.

— И что он?

— Заржал и к сиськам потянулся… Черт! Он тоже так подумал. Как теперь ему в глаза смотреть?

— Королю? — удивилась Амелия, — Неслабая ты ведьма!

Оксана приосанилась и даже перестала обижаться на всех подряд за что попало.

— Как добычу будем делить? — спросил Вольф.

— Точно, пойдемте в дом, я покажу, что где лежит, — предложила Амелия.

Дом как дом. Но вот мастерская… Амелия прочитала заклинание, и под потолок выбежала стая светящихся жуков. Пучки трав, подвешенных под потолком. Мешочки. Баночки. Отдельный очаг с котлом. Каменная ступка с пестиком. Доски, ножи. Как на хорошей кухне. И какие-то интересные сосуды и трубочки.

Вольфа ведьмина мастерская нисколько не заинтересовала, зато он сразу пошел обыскивать дом. Оборотень — ночная тварь, и темнота ему не помеха. Даже в человеческом обличии у него почти волчий нюх и хорошее ночное зрение.

— Ух ты! — вырвалось у Оксаны, — Такого размаха у моей прабабки не было. Я даже не пойму, что здесь что.

— Я тоже не все знаю, — сказала Амелия.

— Как делить будем?

— Тебе сила, мне шкатулка. Тебе травы, которые ты знаешь, мне остальные.

— А инструменты?

— Куда ты их потащищь?

— А домик?

— Не знаю.

— А книги? — Оксана оглянулась, — Тут три книги.

Амелия пожала плечами.

Оксана сходила в спальню, вернулась с двумя простынями. Одну порвала на кусочки, в которые стала заворачивать травы, другую расстелила на столе, чтобы все в нее складывать.

Появился Вольф.

— Я там нашел украшения, — сказал он, — Амелии домик остается, и голубятня, мастерская. Оксане в счет этого из украшений долю. Пойдет?

— Пойдет, — сказала Амелия, — Только можно мне одно колечко?

— Держи.

— Ты подарил мне колечко! Теперь я поеду с вами!

— Куда ты поедешь, дурочка?

— Куда вы, туда и я.

— Задницу покажи.

Амелия развернулась и задрала подол. Задница красивая, но уже побита о седло. Ласка смутился и отвернулся. Но не сразу.

— Тебе завтра будет больно в седло садиться, — сказал Вольф, — А нам надо поспешить. Нас сам император ждет. И король еще. Два месяца верхом. В женском седле тебе за нами не поспеть, а в мужском чтобы ездила и учить тебя некогда, и сотрешь ноги до мяса.

— И что мне делать?

— Тут живи. Сколько лет жила и еще проживешь. Я потом приеду.

— Я боюсь.

— Чего?

— К Колетт гости ходили. Придут, спросят, где хозяйка. Что я отвечу? Голуби эти еще. Корми их, убирай за ними.

— Почему голуби, а не вороны? — спросила Оксана.

— Голуби глупые, а ворон первым делом скажет «что я с этого буду иметь». У них сильное критическое мышление, и они самодостаточны. Чего ты хочешь, они по сто лет живут, успевают ума палату нажить. Ворон не полетит день пути туда-обратно за какие-нибудь вкусняшки. Тем более, за право надеяться на вкусняшки, как голубь, — ответила Амелия.

— И заставить нельзя?

— Вороны не то, чем кажутся. Где-то есть легендарные колдуны, которые находят с ними общий язык. Это значит, что, если какая-то ведьма будет обижать воронов, то воронам есть, кому пожаловаться. Хотя они и сами по себе могут изрядно нагадить.

— Разве голубь не птица Святого Духа?

— Ага, а человек создан по образу и подобию Божиему. Сильно это нам с тобой мешает? Колетт не требовала от голубей летать на шабаш и целовать дьявола в зад. Или там, не знаю, гадить на распятия и читать колдовские книги. У нее с ними чисто мирские взаимоотношения.

— Что из трофеев нам достанется? — спросил Ласка.

— Деньги, — ответил Вольф, — Колетт не в долг жила. Мы тут потратились, а обратно ехать — здоровенных жеребца с кобылой кормить. Так что, дорогие дамы, даже не просите, не поделюсь. Вот, цепочку с кулоном продайте и уже разбогатеете.

Оксана тем временем перекладывала на простынь мешочки и баночки.

— Вроде все понятно, а это что за вонючка? — спросила она, держа в руках коробочку с притертой крышкой.

— Фаленгра, — ответила Амелия, — И это она еще по-настоящему не протухла.

— Зачем она такая нужна?

— Усиливает чувства.

— Серьезно?

— Не сама по себе, а один из компонентов. Потом варить надо, запах уйдет. Вот, понюхай.

Амелия подала Оксане одну из маленьких баночек с притертой крышкой.

— Интересненько, — Оксана с усилием вытащила крышку, — Масло какое-то?

— На основе розового масла.

— И что с ним делают? В вино добавляют или в еду?

— Наносят по капле за ушами.

Оксана запустила два пальца в баночку и щедро натерла себе за ушами.

— Вот так? И что будет? Какие чувства усиливает?

— Эй, ты с ума сошла! — воскликнула Амелия, отобрала баночку и закрыла ее крышкой.

— А что? — удивилась Оксана.

Вольф потянул носом воздух.

— Не нюхай ее! — крикнула Амелия, подскочила к нему и потащила за собой к двери, — Идем со мной, быстрее!

Ласка все обсуждение «усилителя чувств» пропустил, потому что разглядывал перегонный аппарат очень сложной работы. С цельнотянутой стеклянной витой трубкой толщиной в палец и стеклянным же поворотным краником.

— Что случилось? — отвлекся он, когда Амелия уже выпихивала за дверь Вольфа.

— Не знаю, — Оксана пожала плечами, — Что со мной не так, почему меня нельзя нюхать и почему эта маленькая хитрюша сбежала с Вольфом?

Ласка понюхал.

— Все с тобой так. Подушилась?

— Ага.

— Приятный такой запах. Тебе подходит.

На рассвете он проснулся в постели с Оксаной. Роскошная постель. Господская. Хоть втроем лежи. Белые простыни, матрас чем-то мягким и ровным набит, одеяло как пуховое. Подушки мягкие.

Попытался вспомнить, что было вечером. Вспомнил, что было ночью. Покраснел. Вспомнил еще раз, чтобы не забыть. В жизни обязательно пригодится. Подумал, как будет лучше, разбудить Оксану или быстренько одеться и не попадаться на глаза. Пока думал, Оксана проснулась.

— Скажи ведь, дура эта Амелия, — произнесла она, едва открыв глаза.

— Дура. Почему?

— Усилитель чувств у нее, блин! Я и не сообразила на этой их латыни, что там за хрень.

— Ты про вчерашнее благовоние?

— Ага. Это возбудитель, еще и в конской концентрации.

— Вот че…

— Тссс! Не поминай их тут!

— И что теперь делать?

— Да что хочешь. Все равно больше не встретимся. Ты домой, я посижу денек, чтобы выветрилось, возьму с собой эту банку и поеду с Амелией обратно к королю. Пахнет еще или уже все?

Ласка потянулся к шее Оксаны и принюхался. Наутро тот самый запах еще оставался. Не настолько, чтобы в порыве страсти позабыть про все на свете, но настолько, чтобы сделать все осознанно, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Да, обещал с ведьмами не ложиться. Но, во-первых, все равно уже нарушил, во-вторых, не по своей воле, а из-за обстоятельств непреодолимой силы.