— Я Криспен, король Алтынный, — сказал казначей, — По правую руку от меня сидит Наслышка, барон цыганский и герцог египетский. По левую руку сидит Льевр, самый быстрый нож Парижа. Зачем тебя наша Амелия?

— Хочу ее выкупить.

Рассмеялись все трое.

— Как ты узнал, что она здесь?

— Люди говорят.

Казначей повернулся направо.

— Скажи-ка, друг Наслышка, почему мы не знаем, что такой славный парнишка с такой хорошенькой собачкой ищет нашу Амелию?

— Знаем, — пожал плечами Наслышка, — Вместе с еще дюжиной новостей. Я бы рассказал как обычно, за ужином, когда мы бы закончили вечерний сбор.

— Что мы знаем?

— Ее искали в Университете двое художников-итальянцев. Показывали очень красивый портрет. А в Городе ее искали двое немецких головорезов. Разбили несколько носов в «Маленьком Лионе», досталось Пьеру, Лионцу и еще кое-кому, но никого не убили. Тоже показывали портрет. Те и другие начали поиски только сегодня.

— И их отправили к нам?

— Почему бы и нет, — Наслышка пожал плечами, — Кто возьмет смелость решать за нас, нужна ли нам Амелия, и хотим ли мы поговорить с теми, кто ее ищет?

— Сколько дашь? — спросил Льевр.

— Два флорина, — ответил Ласка.

— Мало.

— Вряд ли тут покупают девок задорого. Но готов выслушать твою цену.

Сзади зарычал Вольф. Ласка оглянулся и увидел, что дети и подростки куда-то подевались, а вместо них собралось с десяток мужчин и за их спинами несколько женщин.

— Двадцать!

— Четыре, и сначала я хочу ее увидеть.

Торг — дело привычное. Четыре флорина это два рубля. Половина лошади. Вряд ли здесь платят за девку больше, чем за коня. Если подумать, то вряд ли здесь вообще платят за девок. Баб тут своих хватает. Если подумать немного дальше, то вряд ли здесь платят за девок флоринами. Услугами и обязательствами более вероятно. Какой курс местных обязательств к флоринам?

— Покажи мне деньги.

— Покажи мне девку.

— Ты первый.

— Сколько я в жизни видел торгов, ни разу не было, чтобы деньги появлялись на свет раньше, чем товар.

На самом деле, в Крыму вышло именно так. И тоже покупали девицу. Крымский ход событий Ласке очень не понравился.

В воздухе что-то мелькнуло, Ласка взмахнул рукой и поймал брошенный в него нож у самого лица. Тут же бросил обратно. Льевр не ожидал ни первого, ни второго действия, отшатнулся и упал с лавки. Сзади зарычал Вольф.

Ласка оглянулся и увидел, что оборотень держит в пасти короткое копье с тронутым ржавчиной, но острым наконечником. Вольф сжал челюсти, древко развалилось на две части.

— Собачка-то непростая, — сказал Наслышка.

— Ты знал? — спросил его Криспен.

— Сразу не сообразил. Чтобы так, внаглую, при народе и хвостом помахивая, никто бы не ожидал.

— Это что сейчас было? — спросил Ласка, положив руку на рукоять сабли.

— Проверка на вшивость, — улыбнулся Криспен.

— Разве так проверяют?

— А как?

— Положи вошь на свет.

Криспен пошарил в своих седеющих волосах и выложил рядом со свечкой запрошенное насекомое.

Ласка выхватил саблю, ударил по столу и вернул клинок в ножны.

— Ээээ… — Криспен уставился на разрубленную вошь.

— Пополам? — спросил Наслышка.

— Ага. И на столе ни царапины.

Батя заставлял тренироваться на сосновой хвое. Он говорил, что в бою такая точность не пригодится, но добрый молодец должен уметь показывать мастерство владения клинком без кровопролития.

— Не вижу Амелию, — сказал Ласка.

— Не ее ли ты ищешь? — раздался голос от башни.

Из башни вышел великан, который держал перед собой Амелию, обхватив ее пальцами за шею сзади. Он был настолько силен, что даже приподнял девушку на вытянутой руке, когда Ласка обернулся к нему.

— Амелия? — на всякий случай спросил Ласка.

— Да! — ответила Амелия, — Зачем вы пришли?

— Поговорить о Колетт.

— Господи! Вы не вырветесь отсюда, раз уж посмели тут появиться. А если каким-то чудом выберетесь, то Колетт вам точно не по зубам.

— Я не отдам вам мою жену! — сказал гигант.

— Когда это мы венчались? — спросила Амелия.

— Ты не признаешь мое венчание? — спросил Криспен, — Может быть, вернуть тебя в шлюхи, если ты не хочешь быть доброй женой Папильону?

Уменьшительные прозвища даются обычно в двух случаях. Или маленькому человеку, или огромному. Папильон возвышался над всеми чуть ли не на две головы. Его лицо расширялось книзу из-за непропорционально массивной челюсти. В правом кулаке он сжимал дубину, но, судя по размерам кулака, мог бы крушить врагов и без оружия. Дубина представляла собой брус прямоугольного сечения, который в прошлой жизни мог служить добротной несущей конструкцией. Только один конец обструган как рукоять под обхват великанской ладони.

— Не хотите отдавать — не отдавайте. Нам надо просто поговорить с ней, — сказал Ласка.

— Черта с два я оставлю ее наедине с тобой, — ответил Папильон.

— Можем поговорить и при тебе.

Гигант задумался.

— Не вздумай соглашаться! — сказал вернувшийся на свое место Льевр, — У них при себе не меньше десяти золотых, но без драки они их, похоже, не отдадут.

— Тянут время, — сказал Вольф по-русски, чтобы никто не понял, — Я слышу щелчки арбалетных воротов и чую открытые пороховницы.

— Я заплачу за один разговор и уйду, когда Амелия ответит на мои вопросы, — сказал Ласка, — Если вы полезете в драку, мы кого-нибудь убьем или покалечим. И вы не возьмете с нас сильно больше денег, чем я и так готов отдать.

— Думаю, стоит принять его предложение, — сказал Наслышка, — В «Маленьком Лионе» собираются вовсе не простаки.

— Отобрать Амелию у Папильона? — хмыкнул Криспен.

— Конечно, нет, — поморщился Наслышка, — Взять денег за разговор.

— Заберите меня отсюда! — крикнула Амелия.

Папильон сжал ее горло, но она схватила его за пальцы и быстро выкрикнула.

— Я расскажу все, что вы хотите, и даже больше! Только заберите меня!

Папильон сделал еще несколько шагов по площади, подойдя к кострам. Вслед за ним на свет вышли не меньше полутора дюжин мужчин, и у каждого руки были заняты каким-то оружием. В основном дубинки, один какой-то клинок и один арбалет. У двоих на головах красовались стальные шлемы, третий оделся в кирасу.

Ласка видел, как местные переговариваются друг с другом и строят планы. Но ничего не мог поделать. Где-то жестами, где-то мимикой, а где-то и прямой речью, состоящей из непонятных слов. Почему они не могут просто взять флорины?

К тем, что уже толпился у стола, подошла вооруженная толпа из башни, а с другой стороны, за спиной Криспена, подтянулись все остальные от костров во дворе. В костры подкинули дров, а в несколько окон выставили факелы. Не как днем, конечно, но довольно светло.

Криспен, судя по отдельным понятным словам, объяснял, что вот этот человек хочет купить Амелию. Во всяком случае, он кивал на Ласку и несколько раз произнес «Амелия». Льевр подкалывал Папильона, и тот уже вовсю пылал ненавистью. Наслышка, судя по тону, пытался всех примирить, взять денег за разговор и отпустить гостей.

После какой-то фразы Криспена подошедшая почти в упор толпа отхлынула на безопасное расстояние. Вольф повел ухом и сказал:

— Они будут стрелять. Криспен сейчас подаст сигнал. После залпа набросятся все сразу.

— Ты понимаешь, что они говорят?

— Нет, я вижу двух стрелков в окнах, они готовы и ждут команды.

— Не ждем. Бери Криспена.

— Ага.

Наслышка куда-то незаметно подевался, а Льевр со своим ножом стоял по левую руку от Криспена.

Если схватиться за саблю сейчас, они выстрелят. Вряд ли в окнах хорошие стрелки с хорошим оружием, но вдруг кому-то повезет.

Ласка присел спиной к столу. Вольф сел по-собачьи. Ласка потрепал его по шее. Оборотень помахал хвостом, чтобы сбить недобрые ожидания, а потом взвыл так, что у всех руки дернулись к ушам. И у стрелков, наверное, тоже.