Однако Смерть не взмахнула своим сельскохозяйственным инвентарём, а, немного поворчав, вдруг улеглась рядом с мужиком, предварительно окинув его застывшим взглядом аспида, готового к смертельному броску. Ага, улеглась на место Маринки. Оказалось, что Смерть весит килограмм триста, а то и больше, ибо кровать заскрипела и как-то просела от веса нежданной гостьи. А по виду существа в балахоне и не скажешь, что оно так много весит. Чекмарёв, стараясь даже не дышать, прислушивался к невнятному бормотанию Посланца Вечности и с ужасом думал, что произойдёт, если вдруг вернётся Маринка со своего ночного похода. Вернётся, а тут полный облом: её половинка кровати занята. Маринка может сильно удивиться, а незваная гостья осерчать. И что тогда произойдёт? Смерть может легко и два раза махнуть своим сельхозинвентарём и тогда, Лизонька останется полной сиротинушкой. Что там Смерть бормочет себе под нос?

— Три девицы под окном, пили водку, пиво, ром, — пробормотала Смерть. — Или это три местных деда опять забухали? Сколько мне ещё ждать, понимаешь? Пока Луна с небосклона скатится? Быстрее начну — быстрее отсюда свинчу.

Вдруг Абсолютная Сущность тихо запела загробным голосом: «Ко мне старость вдруг пришла — меня дома не нашла. То пирую, то блядую, то по ягоды пошла».

Чекмарёва продолжало трясти под одеялом, как землетрясение трясет Землю: сейчас Смерть наговорится, вспомнит обо мне и привет, получу Fatal ERROR и синий экран.

Бормотание гостьи стало совсем неразборчивым: скорее всего, Смерть заговорила на каком-то иностранном языке. Но вскоре она опять вернулась к русской речи:

— Понапридумывают имён, понимаешь. Очешуеть. Что это за имена такие: Анита Дик и Холден Хискок? Звучит как «I need dick» и «holding his cock». Ррррразберусь и всех покараю. Ага, в России для геев жизнь не сахар. Если кому не нравится жить в России, значит, это гей. Я содомитов не люблю. Противные они.

Чекмарёв в этом вопросе был полностью солидарен с Посланником Бездны, но старался не выдать себя даже лёгким звуком.

— В этом году расписки кровью упали в цене, знаете ли, — вдруг объявила Смерть и начала вставать с кровати. Бедная кроватка скрипела, выла и стонала, как живая, и готовилась развалиться на дрова под чудовищным весом сакрального существа.

— В общем, всё ф топку… убили негра… сожгли двенадцать штатов. Ага, подожду до следующего солнечного затмения.

С этими непонятными словами Смерть, наконец, встала с кровати и потопала прямиком к окну, не переставая бурчать: «Отдай последний кусок хлеба… к следующей субботе жди успехов на работе». Не останавливаясь, Абсолютная Сущность прошла через окно и растворилась в ночи.

После такого случая Чекмарёв зарёкся пить коньяк, но не удержался, употребил снова, и вот результат — получил расплату в виде кошмара, в котором на него нападают зомби. Вот зачем, спрашивается, он снова вечером пил коньяк, хотя зарекался употреблять этот напиток на ночь? Опять допился до чертей, вернее, до зомбей. Это не ночь, а полный урюк и кони в бубликах. С каким удовольствием он спал бы сегодня дома с Маринкой. Днём бы посетил «Пончиковую», где лениво глядел бы в окно, наблюдая над односельчанами и редкими приезжими, зная, что впереди простой и понятный день, наполненный ароматом кофе, вкусом пончиков и простой житейской суетой.

Увы, но вместо безмятежной, но скучной жизни на Дениса бросаются озверевшие в корягу зомби. Сам виноват, что его закинуло сюда. Куда это сюда? Денис почему-то точно знал, что его закинуло в город Барнаул, одержимый нашествием зомби. Он ни разу не посещал этот славный город на Оби, но вот в кошмарном сне сподобился. Город хороший, красивый, но изуродован неизвестной войной. На главной улице стоит каменный средневековый замок. Это немного удивительно. Замок будто прорастал из поверхности земли, красуясь своими толстенными стенами и мощными башнями по углам. Башни, своими шпилями царапали мутное Алтайское небо. Окна замка равнодушно взирали на Дениса. Зато, вместо розовых пони, пасущихся на фиолетовой траве, здесь водились зомби совсем не равнодушные к человеку: так и липли к нему, чтобы полакомиться вкусной человеченкой.

Серый туман, похожий на дым, стелился по улицам: оседал каплями на стенах полуразрушенных домов, стекал на землю по изуродованным стволам деревьев. Ближе к замку туман нехотя исчезал. Мысли Чекмарёва путались в голове и кружились разноцветными пятнами, как в детском калейдоскопе.

Где-то через час блужданий по озомбяченному городу, Денис более-менее пришёл в себя, но не его сумбурные мысли: мозг требовал хоть какой-то определённости и ясности. Что могло заклинить в механизме судьбы, которая бросила меня сюда? Денис точно знал, что ему надо идти в замок и там что-то совершить. Ноги сами несли человека к этой неведомой цели по улицам, превратившимся в арену боёв. Кто тут с кем воевал — решительно непонятно, но бои, судя по разрушениям, происходили интенсивные. Разбитые, изрешечённые фасады, слепые провалы окон, выбитые двери, поваленные столбы и деревья. Везде валяются живописные кучи бесполезного хлама и обломки когда-то нужных вещей. Брошенные и раскромсанные до неузнаваемости автобусы, грузовики, военная техника и легковушки. Лёгкий ветерок гоняет туда-сюда всякий лёгкий хлам. Этот же ветерок приносит запах падали и дыма от пожаров. В горле Дениса немилосердно першило, а нос разъедали мерзкие запахи. Здесь противогаз пригодился бы. Под ногами хрустит стекло, и этот хруст привлекает зомбаков. Местное население в виде зомби, привлечённое шумом, так и норовило выползти изо всех щелей, чтобы съесть вкусного Дениса. Глаза зомбаков совершенно не лучились добротой и в руках они не держали хлеб-соль.

Внутри замка не очень-то и темно: во всяком случае, Чекмарёв, сквозь сизый мрак довольно хорошо видел, что располагается в помещениях. На стене слева приколочен гобелен, изображающий водопад и горный лес. Детали на гобелене изображены с поразительной точностью. Присмотревшись к изображению, Денис заметил в гобелене вплетённые золотые и серебряные нити, создающие поразительный эффект. В комнате стоит массивный письменный стол из тёмного дерева. Точно такой монументальный стол стоит в кабинете директора мясокомбината. На столе лежат огромные пыльные фолианты, явно древние. Денису понравился относительно небольшой и не очень тяжёлый фолиант, и он его зачем-то прихватил с собой. Так и бродил по замку с книгой в левой руке и с Макарычем в правой руке. Периодически из-за тёмных углов выскакивали монстры и кидались на Дениса: приходилось стрелять им в голову. Вдруг Дениса осенило, что что-то не так с его Макарычем: он уже выпустил двадцать пуль из его ствола, а патроны всё никак не кончались. Да здесь всё не так: в Макарке патроны не заканчиваются и в темноте хорошо видно. Ещё бы пулемёт в руки, а не эту пукалку, но, дарёному коню в задницу не смотрят.

— Не парься, — сам себе приказал бывший полицай. — Не надо искать логику в несуразности. Можно подумать, зомби для тебя не в диковинку.

Из комнаты, куда сейчас забрёл Денис, во двор выходило большое застеклённое окно, но призрачный свет, что царил вне замка, с трудом пробивался сквозь оконные стёкла, увязая в слоях пыли, паутине и дохлых мухах. Запах от убитых зомбаков стоял отвратительный. Дохлые зомби пахли мерзко, как… дохлые зомби. Вот только местные зомби ни разу не походили на медлительных киношных зомбиков. Местные зомбаки отличались шустростью. Больше ни чем от киношных собратьев они не отличались: такие же живописные, кровожадные и настырные.

— Получи, сволочь коматозная, — выплюнул Макарыч очередную пулю в голову очередному шустрому зомбику. — Сейчас дядя Денис будет вас всех лечить волшебными пулями. По одному подходи… Ща я вам изображу огогошку по заветам, сами знаете кого.

Вот только с тем, чтобы подходить к Денису по одному у зомбей не получалось. Ну, тупые! Теперь они попёрли к нему по двое, а то и по трое разом.

— Говорю, по одному подходите, — раздражённо махнул Денис рукой с видом «ну, что на дураков время терять». — Куда толпой прёте?