Безпалько внутренне усмехнулся: это и для него экзамен. Но, он его выдержит. Постарается выдержать, ведь от этого зависит жизнь внучки, если только Никодим не соврал.

— Скоро налётчики подъедут к нам, но мы с вами ещё успеем осмотреть нашу электронную технику и некоторую экипировку, — говоря это «F» повёл Судью к столу, на котором красовался ноутбук незнакомой марки.

— Это ваше личное рабочее оборудование, — пояснил он, подводя Судью к ноутбуку. — Только вы, как Судья, можете пользоваться этим устройством. С помощью этого устройства вы можете входить в особые базы данных. Проще говоря, вы можете узнать всю известную подноготную о каждом человеке. Это необходимо вам для принятия решения. Но, желательно собственноручное признание обвиняемого, иначе исполнители, особенно такие зелёные, как наши ребятки, не поймут и могут считать, что творят произвол. Исполнитель должен точно знать, за какие деяния он уничтожает разумное существо по приговору Судьи. Лично мне вы можете приказать ликвидировать любое существо на Земле. Мне приказа Судьи достаточно.

Вскоре ноутбук признал нового Судью за своего хозяина и начал выдавать информацию. Господин «F» сообщил, кто конкретно посетит их мастерские с целью переговоров о дани, поэтому Судья набрал в запросе клички Ушан, Зверёк и Морда. Вот это рожи — поразился Безпалько — кирпича просят. Он стал вчитываться в текст описывающий деяния этих организмов и скоро пришёл к выводу, что это не люди, это твари. Да их надо уничтожать безо всякого суда и следствия.

— Да их можно без суда и следствия мочить, — растерянно проговорил он господину «F», который сидел рядом на кожаном диване.

— Можно, — согласился тот. — Но, желательно собственное их признание и признания свидетелей их преступлений. Чисто для истории и примера. Нам не нужны мученики, нам пример нужен. Увы, но нам самим придётся помучиться, пощекотать свои нервы. Надеюсь, ваша нервная система выдержит всю ту грязь, что вы узнаете от некоторых разумных организмов.

— Да куда я денусь, — отмахнулся Судья. Всё-таки он на своём веку насмотрелся в горячих точках всякого.

— Прекрасно, — слегка улыбнулся господин «F». — Тогда осталось примерить вам служебную одежду. Форму, так сказать.

— Форму? — удивился Безпалько.

— Ну, мы же серьёзная организация… некромантов, — усмехнулся «F». — Кроме того форма требуется для работы. Впрочем, лучше один раз увидеть. По итогам сегодняшних экзаменов мы и решим — достойны ли наши боевики ношения такой формы.

Из одного большого шкафа «F» вытащил два комплекта одежды, в один из комплектов он стал облачаться первым. Вот это да — удивился Безпалько. Сейчас перед ним стоял облачённый в чёрный плащ с капюшоном настоящий киношный некромант. Плащ пошит чуть ли не до щиколоток, чёрные перчатки, из-под плаща выглядывали чёрные сапоги, лицо человека прикрывала маска искажающая голос. Только на левой руке, как шеврон, белела буква «F».

— Это моя форма, — услышал искажённый голос господина «F» Безпалько. — Чёрный цвет, это цвет боевиков и палачей, а у вас форма пурпурного цвета, как у Судьи.

— А у Никодима, есть такая форма? — полюбопытствовал Безпалько.

— Учителю это не надо, — услышал Судья. Слово «Учитель» говоривший произнёс с благоговением.

— Так, что, Никодим не состоит в нашей организации? — уточнил Безпалько.

— Учитель Высший, — с исключительной почтительностью произнёс «F».

Ладно — подумал Безпалько — везде свои заморочки и тараканы, посмотрим, что последует дальше. То, что последовало дальше, поколебало его в своей разумности.

— Эта форменная одежда имеет несколько режимов работы, — сообщил «F». — В ней прохладно летом, тепло зимой, она не промокает, но не это главное. Вот обратите внимание, что произойдёт сейчас.

К своему ужасу Безпалько заметил, что вот перед ним стоял человек, и вот он исчез, как его и не было, только еле заметная рябь в воздухе говорила, что рядом что-то находится.

— Это очень полезный режим работы нашей формы, — раздалось из воздуха. — Называется скрыт. Нанотехнологии.

— И я так смогу? — Безпалько замучился уже удивляться. Хотя границы нормы разумности у современных людей несколько размыты, все же рискну предположить, что я пока ещё в своем уме — решил Судья.

— Конечно, — ответил воздух. — Не будете же вы ходить по посёлку и пугать людей своим некромантским видом. Легче перемещаться под скрытом.

С этими словами господин «F» материализовался перед Судьёй.

Морда от этой жизни ничего не ожидал: ему давали всё, что ему требовалось, а требовалось ему пожрать. Ушан и Зверёк ожидали от своих действий богатства, удачи и славы. Все хотят награды и побольше. Но судьба награждает всех холмиком земли и полустёртой надписью на надгробии. Кого раньше, кого позже. Да еще бродячая собака могилку пометит. От иных действий в своей жизни лучше бы уклониться, ибо эти действия гораздо быстрее приводят к тому самому холмику.

Трое отморозков ехали в посёлок Жупеево, как хозяева жизни. Трасса полетела, побежала и поскакала. Зверёк умел водить машину так, словно он бессмертный, исповедуя принцип: «Тормоза придумали трусы». Он где не надо врубал скорость, «подрезал» автомашины, создавал аварийные ситуации. Ага, правильный пацан едет — все разбегайтесь в разные стороны, если успеете. Всё это раздражало Ушана, но он не делал замечание распоясавшемуся коллеге, чтобы трусом не прослыть. Ещё Ушана раздражал репертуар песен Зверька, которые тот исполнял за рулём. Когда ты заткнёшься — думал Ушан — найти бы тебя утром в постели с трупными пятнами. Ушан исходил на дерьмо, а Зверёк самозабвенно выл свои песни. Он чувствовал, что его творчество раздражает коллегу, поэтому и выл, чтобы досадить тому. Ему смешно наблюдать, как у Ушана глаз дёргается. Физиономия Ушана, искривлённая нервной гримасой, откровенно говорила: «Я на гормонах, могу и в рыло заехать».

— По телефону бабушка внучке позвонила, — отчаянно пел Зверёк, а встречный ветер ему подвывал в приоткрытое окно. — Приходи ко мне домой, я бражку наварила. Ну, конечно же, приду, трахнутая в ухо. Мля буду, бабушка — козырная старуха….

Ушан морщился от этих воплей, а Морда радостно улыбался: он всегда улыбался, даже когда убивал людей.

— Она вульгарная и грешная, мутная, словно водица вешняя. Она весёлая, бедовая, монетка стёртая, не но-ва-я, — вопил Зверёк, периодически давя на сигнал. Попутные машины прижимались к обочине, свято исповедуя принцип: «Пропусти дурака». Зверёк самозабвенно орал, Ушан зверел, Морда жрал чипсы.

Всё, что нас окружает в этом мире, имеет две стороны. Сутки имеют день и ночь, у монеты есть аверс и реверс, у батарейки плюс и минус, действие рождает противодействие, но последнее предположение не точно. Скорее всего, третий закон Ньютона фуфло, ибо при таком посыле в этом мире всё бы остановилось. По большому счёту, есть жизнь, есть и смерть. Разумные, но несовершенные организмы верят лишь в то, что маячит перед их носом. Их глаза не видят всего, что происходит в мире. Все эти Ушаны, Зверьки и Морды созданы, чтобы не видеть глубины мироздания, да это им, оказалось, и не нужно. Вот поэтому они обречены в столкновении с более организованной силой. Вот для чего они живут? Возможно, чтобы показать всем своё пренебрежение правилами и традициями? Какой след они оставят? Скорее всего, их след будет напоминать след, оставленный бродячим псом, пометившим дерево. Такие люди не меняются. Просто учатся лучше притворяться. По большому счёту мир един, неделим, но многовариантен.

Зверёк знал из объяснения Ушана, куда рулить, поэтому уверенно гнал машину по улицам посёлка к мастерским. Именно мастерские являлись целью их путешествия: надо больно и популярно объяснить лохам, кому они должны отстегнуть денег на охрану. Иначе могут случиться всякие неприятности. Так всегда делали: схема опробована многократно. лох бледнеет, зеленеет, но деньги отсчитывает. Куда ему паскуде деться? Он прекрасно знает, что некоторых несговорчивых калечили, сжигали их собственность, и даже убивали вместе с семьями. Ушан пребывал в полной уверенности, что хозяин этих дурацких мастерских с визгом ляжет под них — ведь точно известно, что за ним не стоит «красная крыша». Если бы его крышевали менты или безопасники — тогда да, тогда надо проявить некоторое уважение, а так, лоха надо ломать. На то он и лох, чтобы его доить и стричь. Мы мозги не парим, мы жизни лохов учим.