Бедолага переменился в лице и дал стрекоча, транслировать поручение коллегам.

А я, наконец, накинув на плечи пиджак с вышитым гербом и прихватив бутылку коллекционного коньяка, отправился отдыхать.

Эксклюзивный «Руссо-Балт», оттюнингованный и нафаршированный по моему личному заказу, мягко вкатился на территорию Кремля. Гвардейцы на воротах бодро отдали честь и делали это вполне искренне, а не по уставной необходимости.

Наработал я некоторый авторитет у военных, что и говорить.

Коридоры императорского дворца, как всегда в любое время суток, были полны суетящимися людьми. Но при моем приближении народ расступался, кто кланялся, а кто, лихо щелкая каблуками, тянулся во весь рост.

Я знал, что за спиной шептались люди. Недоброжелатели говорили: этот Мирный, бешеный пес императора, ужасно сильный маг, которого Романовы подобрали из приюта. Но их было меньше на самом деле. Хотя они всегда голосистее.

А остальным нравилась моя история. Мальчишка-сирота, верой и правдой служивший отечеству, совершивший разные геройские геройства и оттого обласканный государем. За дело, а не потому, что вместе в проститутошных баб мацали.

Дел моих теперь на порядочный иконостас хватило бы, но надевать я их не любил, только когда императорская канцелярия слезно просила «одеться прилично» для каких-нибудь официальных мероприятий, в основном с визитом иностранцев.

Наши-то все знали, кто я такой и почему со мной лучше не вступать в конфликты.

А меж тем меня ждали на личной половине Его Величества Ивана Дмитриевича Романова.

Пару лет назад его отец отошел от дел и, прихватив супругу, отправился наслаждаться жизнью в загородной резиденции, время от времени давая балы и принимая гостей. И я ему даже немного завидовал. Мне вот пенсия светила нескоро, если вообще светила с этими неуемными друзьями.

— ШТРАФНАЯ! — заорал Алмаз, подскакивая при моем появлении и тут же наливая в стакан ледяной водки.

— А можно сначала поесть? — жалобно попросил я, резко вспомнив, что последний раз еду нюхал утром перед началом операции.

— Ваше Величество, сжальтесь, — пискнула Василиса с самым жалостливым видом глядя на Ивана.

— Алекс, сказано ж было: явиться к пяти вечера. А ты опоздал!

У меня дернулся глаз от такой наглости, но я молча поставил перед императором бутылку коньяка и плюхнулся на свое место по правую руку от Ивана.

— Ого, — пробормотал Его Величество, оценивая подарок.

Коньяк года нашего знакомства было найти непросто, но я постарался.

— Прости, государь, портвейна не было, — заявил я, накладывая себе в тарелку всю доступную еду.

— Ну штрафная! — возмутился Алмаз, который был немного пьянее обычного, но, видимо, по той причине, что супруга, наконец, родила ему сына после трех дочек.

Бывший мартовский кот был просто в ужасе от того, что ему придется выдавать своих девочек за какого-нибудь проходимца и уже сейчас всех ненавидел. Заранее.

— Князь, — ласково позвала бывшая боярышня Шереметьева, ныне императрица Российской Империи, пододвигая в мою сторону горячее.

Она уже отработала программу по полной, подарив стране аж трех наследников. К воспитанию которых Иван подходил весьма щепетильно — плачевная история его отца и дяди не должна была повториться. И, должен сказать, получалось у государя неплохо.

— Ладно, — нехотя отозвался Юсупов, перелил из стакана в стопку и протянул мне. — Для разогрева?

— Отстань от человека, видишь, он и так в мыле, — одернул друга Ермаков.

— Это не повод игнорировать священный напиток! — хохотнул Лобачевский, чья супруга в нашем присутствии всегда вела себя немного пришибленно, несмотря на прошедшие вместе года.

Андрей недавно похоронил отца и теперь разгребал оставленные в наследство авгиевы конюшни. Близость к трону давала ему некоторые поблажки, но ни для кого не секрет, папенька у Лобачевского до самого конца занимался не очень чистым бизнесом, так что наводить порядок там предстояло долго. Впрочем, держался Андрей молодцом, чего нельзя сказать о Меншикове.

Максимилиан знал, где я был. Да чего уж там — он сам предоставлял нам всю важную информацию для поимки Павла Андреевича на горячем.

Но все-таки отец — это отец.

«Жив», — одними губами произнес я, между закидыванием в рот еды, и Максим выдохнул, чуть прикрыв глаза в знак благодарности.

Нахимов среди нас, пожалуй, был бо́льшим отражением своей стихии, чем все прочие. Он редко появлялся на земле, проводя многие месяцы в плаваниях, но каждый раз Анна встречала его в порту, стоя первой у спущенного трапа. Пара была удивительно красивая, хотя детей прижила сравнительно немного — всего двоих. Но судя по хитрому прищуру князя Нахимова, у него в этот раз довольно долгая швартовка, так что, надеюсь, скоро пригласят на очередные крестины.

Кирилл кинул взгляд на часы.

— И все-таки Алмаз прав. Скоро будет салют и хотелось бы услышать от тебя тост, Алекс.

Скалящийся Юсупов всучил мне стопку, и я поднялся на ноги.

— Думаю, государь, много тебе хорошего наговорили сегодня, — сказал я, смотря на Ивана, — нажелали всякого, кое-кто наверняка даже польстил для порядка.

Император хмыкнул.

— И, наверное, мне на самом деле почти нечего к этому добавить, разве что сердце мое поет, видя всех нас здесь, собранных под твоей рукой. Много лет мы идем с тобой и за тобой, многое успели сделать для величия нашей Родины, для счастья каждого. Я верю, что впереди у нас будет еще много славных побед как оружием, так и наукой и техникой. И пока мы стоим вместе, дышим вместе и смотрим вместе в одно будущее, оно будет, будет счастливым. За тебя, государь!

Я махнул стопку, и присутствующие мужчины повторили за мной. А затем в небе расцвел огромный огненный герб Российской Империи, заставив дам восхищенно ахнуть.

Мир всегда будет полыхать огнем войны сильнее или слабее, но когда у тебя есть семья, есть друзья и есть за что сражаться, наши дети и внуки смогут выращивать самые прекрасные сады на нашей земле.

В этом мире и во всех мирах.

Посвящается Щ. Ю. Б. и всем нашим парням, что вернулись из адского пекла войны, оставив там частичку своих душ.