Но что такое два мага против ветерана из другого мира?

Просто два человека, которых можно убить.

Я повел руками, меняя угол наклона каждой снежинке на этом поле, и применил технику огня в самом бесполезном для боя ее проявлении — свет.

Немцы такого не ожидали. Лицо защитника на целую секунду вытянулось от удивления, а затем опрокинулось навзничь с раскуроченным затылком.

Тамур красавчик.

Так, теперь второй.

Поле боя, Герхард

Когда какой-то русский выскочил из окопа, молодой маг подумал, что это какой-то самоубийца. Говорят, эти русские всегда были любителями погеройствовать, но сейчас это выглядело совсем глупо.

Так думал элитный маг до тех пор, пока всего за одну секунду весь его состав не оказался лежать на этой проклятой промерзлой земле.

Эмоции захлестнули немца, и он почувствовал, как внутри все горит от праведного гнева. Он не может быть так хорош! Никто не может быть так хорош, если он не чистокровный немец!

Герхард отправлял в русского одну за другой свои лучшие техники. Такие техники, которые покойный Ганс бы не смог отбить, а этот русский маг, он…

Он словно бы не замечал их. Стоял и парировал, и парировал, и парировал.

В какой-то момент немец понял два пугающих факта. Первое — он жив лишь потому, что осыпает русского атакующими техниками, не давая ему времени контратаковать. И второе — на атаку тратится больше магического резерва, чем на защиту. И силы Герхарда уже на пределе, ведь приходилось еще отбивать постоянно летящие пули и снаряды русских.

Гнев немецкого офицера сменился ужасом — он смотрел в лицо русского парня и видел там свою смерть. Да и парня ли? Еще секунду назад перед Герхардом стоял поджарый блондин, а сейчас уже матерый абсолютно седой мужик, от которого на сотни метров вокруг фонило магией, силой… И смертью.

И тут Герхард с ужасом понял третий пугающий факт.

Его противник не атаковал не потому, что не успевал. Он успевал, он бы вообще многое успел, если бы действительно хотел убить Герхарда. Но русский не хотел, он тянул время.

И сейчас оно ему стало больше не нужно.

Как в самом страшном своем кошмаре Герхард увидел, что воздух вокруг него загорается. И эта огненная волна еще только набирает обороты. Она сметет его, его командование, всю его Германию, обратит в пепел и прах весь мир, если не остановить этого безумного русского.

Герхард никогда ни у кого из самых лучших немецких бойцов секретных лабораторий не видел столько магии.

Бесконечное количество силы, помноженной на смерть.

На одно мгновение Герхард встретился взглядом с противником. Нет, никакого пугающего медведя не было — простой русский парнишка, не сильно старше элитного мага Германского рейха. С очень тяжелым взглядом голубых глаз. Слишком тяжелым взглядом для такого молодого мага.

А в следующий миг огненный шторм обрушился на Герхарда и все немецкие укрепления за его спиной.

Воздух горел, горел, и ничто не могло его остановить.

Южный фронт, Алмаз Юсупов

Германский рейх сегодня был особенно настырен. Немецкая артиллерия работала нещадно, заставляя Багратиона отводить бойцов вглубь страны и матюгами выражать свое неудовольствие от медлительности железнодорожного транспорта.

Все ждали подкрепления, а оно подтягивалось слишком медленно. Приходилось отдавать некоторые населенные пункты почти без боя, лишь бы сохранить личный состав.

Под командованием наследника древней династии военных были отборнейшие кавказские части, которые рвались в бой и с крайне большой неохотой отступали.

Княжич Юсупов с дружиной их неудовольствие разделял, но в целом относился к происходящему философски. Он понимал, что с позиции Багратиона видно больше и дальше. Да и в целом Алмаза больше беспокоило не то, что приходится отступать, а то, что немцам доставались полные склады и топливные базы.

— Княжич, мирное население выведено из поселка, — отрапортовал боец дружины Юсуповых. — Кроме одного дома.

— Какого? — раздраженно спросил Алмаз, предчувствуя проблему.

Обычно отодрать от земли нельзя было стариков, и это бесило юношу. Оставлять старшее поколение на растерзание немчуре немыслимо, но и силком тащить их никто не имел права. Ведь каждый подданный Российской Империи имел право защищать свой дом от поганых захватчиков.

— Боярская усадьба, Алмаз Маратович. Прислугу отпустили, но хозяйка уперлась. Ни в какую не хочет уходить.

Юсупов скривился. Старые аристократы хуже деревенских бабок. Плюнуть бы, но эта аристократическая честь и доблесть не позволяли оставить русскую женщину на поругание немцам.

Даже если эта женщина годится тебе в бабушки.

— Хорошо, я поговорю. Сколько времени еще есть?

— Минут двадцать, княжич, — без особого восторга ответил боец.

Перечить наследнику рода, в котором служишь, было невозможно, но и задерживаться здесь дольше необходимости, мало кто хотел. Грохот немецкой артиллерии раздавался уже слишком близко, а против концентрированного удара снарядов никакие маги не удержат щит.

Алмаз Маратович прыгнул в автомобиль с гербом Юсуповых и рванул к боярской усадьбе. Довольно симпатичный, небедный домик, который род наверняка использовал в качестве летней дачи. Заботливо укутанные фруктовые деревья летом наверняка балуют малышню своими плодами, а через заросли малины и смородины и сам Тугарин бы не продрался без клинка.

Машина рыкнула перед парадным входом и замерла.

— Не глуши, — скомандовал княжич.

Юсупов легко взбежал по ступеням к закрытым двустворчатым дверям. Громко и нетерпеливо постучал, но ему, естественно, никто не ответил. Мрачно подумав, что несчастная женщина наверняка вообще слегла от таких новостей, а для транспортировки лежачих у него ни техники, ни тупо лишнего места, Алмаз магией вышиб входные двери.

Внутри было уютно и обжито. Не пахло ни старостью, ни унынием. Даже нельзя было сказать, что люди покидали дом в спешке — все было максимально аккуратно и ухоженно.

— Хозяйка! — громко крикнул Алмаз. — Хозяйка!!!

Но вместо старушачьего «Ась?» юноша внезапно услышал звонкий девичий голос:

— Ну что еще? Я же сказала, что никуда не поеду. Скуратовы ни перед кем не отступают!

На вершине широкой, устланной красным ковром лестницы возникла девушка, одетая в простой свитер, брюки и туфельки без каблука. Невысокая, с толстой, черной, как смоль, косой, перекинутой через плечо, горящими от гнева карими глазами. Она была удивительно красива, той особенно яркой красотой детей от родителей разных рас. Миндалевидные глаза, монгольский плоский носик, пухлые губки — кто-то в роду Скуратовых лихо погулял в степях или на границе с Китаем.

Но сильный род никогда не отказывается от своих детей, а потому немудрено, что на отшибе страны жила-была красавица-боярышня, которую и замуж продать дешево нельзя, и выводить в свет чревато неприличными вопросами.

Юсупов стоял и тупо пялился на девушку, на время позабыв, зачем вообще сюда пришел.

— Эй, служивый, слышишь ли ты меня? — уперев руки в боки, окликнула княжича хозяйка дома.

Из ступора Алмаза вывела неприятельская артиллерия — ударило так близко, что оставаться в здании и поселении стало чрезвычайно опасно. А боярышня даже не вздрогнула! Стремительно спустившись вниз по лестнице, она подошла к Юсупову, ткнула в него наманикюренным пальчиком своей крохотной ладошки и, запрокинув голову, чтобы заглянуть в лицо княжича, заявила:

— Выметайтесь из моего дома, пока я сама вас не вышвырнула!

Это смотрелось потрясающе во всех отношениях, особенно потому, что боярышня была чуть ли не на две головы ниже Юсупова. И вот если бы кто-то спросил Алмаза, чем он вообще думал в этот момент, парень бы вряд ли ответил. Сработал древний, первобытный инстинкт.

Он присел, схватил девчонку поперек туловища и закинул на плечо. Та не завизжала, но принялась усиленно колотить кулачками ему по спине.