– Она пожертвовала собой ради своего мужа. – Августа тут же вызвалась отвечать.

Я заметила, что у неё потекла тушь во время речи Рейнольдса о Кристи.

– И как вы думаете, стоила ли эта жертва того?

– Конечно! – незамедлительно ответила Августа.

– Все согласны с мисс Милтон? – Рейнольдс обратился к залу, расхаживая. – А может, Адмет лишь обладал смазливым личиком и ничем не отличался от других мужчин?

Я вдруг вспомнила:

«– Пф, бог, – рассмеялась я. – Всего лишь смазливая мордашка и член в штанах. Что в этом уникального?

Услышала движение за спиной и обернулась.

– Что здесь происходит? – спросил Рейнольдс, не сводя с меня взгляда».

– Мне кажется, мисс Блумфилд придерживается такого мнения.

Вздрогнула и тяжело выдохнула через рот. Вот же… Решил мне припомнить, причём практически сразу же.

– Она его любила. Поэтому и пожертвовала. Так делают женщины, не мужчины, – резко ответила я, принимая вызов. – И сколько уже можно останавливаться на трагедиях? Мы же историю изучаем, нет?

– Мисс Блумфилд, как называется предмет? – Он произнёс это так холодно, что я пошатнулась. Рейнольдс ещё никогда ни на кого так не реагировал. По крайней мере, я не видела. Вечный контроль, невозмутимость и излишняя вежливость.

– История Древней Греции.

– Культура, – он сделал паузу. – И история Древней Греции. Мисс Блумфилд, на зачёте будете рассказывать мне все трагедии Еврипида. И это только начало. Ребята, я понимаю, что все мы поражены произошедшей рядом с нами трагедией – и нет дела до того, что было очень и очень давно. Однако жизнь продолжается. Кристи много и упорно училась, в том числе по моему предмету. Давайте брать с неё пример. – Под конец его голос смягчился. Фан-клуб Рейнольдса лыбился, явно довольствуясь тем, что меня так прилюдно отчитали.

Я тяжело дышала, пытаясь привести учащённое сердцебиение в порядок, однако меня охватил слишком сильный гнев. Уткнулась в телефон, стараясь отвлечься.

– Пожелания Кристи можете оставить в холле, у стенда, – заявил Рейнольдс под конец занятия.

Я слетела со своего места и дождалась, пока все выйдут из аудитории.

– Я ведь согласилась участвовать в вашем цирке. Извините, в театре, – поспешно исправила, злясь на себя. – Что вы ещё хотите?

– Правда?

– Вы не видели от меня письмо на почте? – обозлённо продолжала я.

– Нет. В последнее время я рассеянный, – с сожалением произнёс он. – Рад, что ты решилась.

– Только не знаю, как теперь это будет, раз вы всё приостановили.

– Приостановил постановку пьесы, а не наши репетиции. Так что можешь приходить. – Он улыбнулся. – И, знаешь, если уж хочется распускать про меня сплетни…

– Что? – Нахмурилась, а затем до меня дошло. – Вам детектив на меня нажаловалась?!

– Скорее, она поделилась тем, что кое-кто считает меня виновным.

Я закатила глаза.

– Но я не убивал её, Скарлетт.

– Ясно, почему вы на мне сегодня сорвались. Правда глаза колет.

Он вдруг расхохотался.

– Не знаю, почему ты настроена против меня. Я не собираюсь тебя валить на зачёте, если ты этого боишься. Просто хочу тебе немного помочь. Ты ведь рисуешь на заказ? Поможешь нам с декорациями.

Вспомнила своего последнего клиента, что выпил из меня все соки, и содрогнулась. Рейнольдс уж точно будет хуже. Энергетический вампир.

– А я думала, что пойду в актрисы, какая жалость, – фыркнула я.

– Зависит от твоего желания. Так что? Завтра в шесть тебя ждать?

– Хорошо, профессор Рейнольдс.

– Просто Леон.

Я чуть было снова не фыркнула. Он и так в более свободной форме со мной сегодня общался, а теперь ещё и по имени попросил называть. Приехали.

– Что такое? Я не настолько стар. – Рейнольдс так пристально меня разглядывал, что стало не по себе.

– А ты, я вижу, уже размечтался, как меня завалишь. И я не про зачёт. Знаешь, я лучше похожу годик с долгом, а потом вылечу из-за твоей культуры, – я специально выделила слово, – Древней Греции.

– Идеально подойдёшь на роль богини-мужененавистницы – Афины, Артемиды. Выбирай.

– Что, Алкесты из меня не выйдет? – язвительно проговорила я.

– Ты ведь считаешь таких женщин дурами, правда? Ту же Августу. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты права. Надо думать только о себе.

– А вы подойдёте на роль Нарцисса – жду не дождусь, когда вы застрянете у реки (прим. автора: согласно легенде, во время очередной охоты Нарцисс видит в реке своё отражение и влюбляется в самого себя, причем так сильно, что не может больше расстаться со своим отражением и умирает.

Рейнольдс рассмеялся.

– Гордым и самовлюблённым меня видишь, значит. Похоже, проекция.

– Что? – Ощутила, как гнев всё сильнее окутывал меня.

– Внутренняя защита. Почитай дома про это. Вместе с трагедиями Еврипида.

В помещение зашла уборщица, и я чертыхнулась. Да неужели мне придётся читать это всё? Надеюсь, что есть краткое содержание. Вышла из кабинета, продолжая гневаться.

– Подвезти? – Рейнольдс шёл следом, и меня это пугало. Сталкер.

– Спасибо. Мы люди не гордые. Сама доберусь. – Я быстрым шагом направилась к выходу, лишь бы только не видеть профессора.

В некоторые моменты мне казалось, что я ругаюсь со своим ровесником, и в то же время ощущала его авторитет – он намного опытнее и старше меня. Сильнее меня и хитрее. Но я всё равно докопаюсь до правды.

Когда вернулась домой, первым делом посмотрела, что это за проекции, в которых меня упрекнул Рейнольдс, т.е. просто Леон. Аж тошнило от мысли, что нужно будет называть его по имени.

Так вот, проекция – это приписывание своих чувств и эмоций другому субъекту – так психика защищается. Видим в других то, в чём повинны мы сами – я понимала, что это правда, но не в отношении же меня! Захотелось что-нибудь швырнуть в этого «просто Леона».

Хорошо, что сегодняшние занятия проходили без него. Сейчас две пары английской литературы подряд – и как же я их любила! Предмет вёл Дженсен Эванс – талантливый преподаватель. Он мне симпатизировал намного больше, чем лживый Рейнольдс.

– А что вы хотите изучать?

И демократичный. В общем, душевный человек.

– Романтику, драму? Детектив, приключения? А может, лишь только поэзию?

Я желала изучить какой-нибудь роман, где уличают убийцу…

– Учитывая недавние трагические события, я думаю, будет лучше, если вы просто напишите сочинение о своей любимой книге – что угодно. Главное, чтобы она была либо американского, либо британского авторства. Затем мы обсудим ваши сочинения, а спустя несколько пар вернёмся к программе. Есть возражения?

Естественно, что никто не хотел изучать какие-то непонятные книжки, когда можно поведать о своём любимом. Я вот с радостью напишу о том, что нравится мне. После пар я остановилась возле профессора Эванса.

– Извините, а вы знаете роман, где убийца – преподаватель?

– Даже не знаю, сразу и не вспоминается. А тебе зачем, Скарлетт?

Я насупилась. Жаль, а так бы написала сочинение об этом романе и заодно нашу загадку распутала… Всё-таки все истории повторяются.

– Говорят, что ты на ножах с профессором Рейнольдсом. Он тебя обижает?

– Просто придирается. Ну не нравится мне эта Древняя Греция, – призналась я. – А вот английскую литературу я люблю.

– И это видно. – Он приподнял уголки губ. У него всегда была такая тёплая улыбка.

– Беспокоиться не о чем. – Отмахнулась. – Сдам как-нибудь. Спасибо, что дали такое интересное задание.

– Тебе спасибо за старания, Скарлетт. Ты одна из лучших моих учениц.

Залившись краской, я поспешила к выходу. Всегда радовалась, когда получала обратно свои сочинения после проверки Эванса – там стояли оценки «отлично» и похвалы. Я изо всех сил старалась писать как можно лучше, и у меня это получалось.