Услышала движение за спиной и обернулась.

– Что здесь происходит? – спросил Рейнольдс, не сводя с меня взгляда.

Я будто глыбу льда проглотила – неужели он слышал мои слова?! Чёрт, как я теперь буду у него учиться? Он же затаит обиду…

– Августа немного разнервничалась, – произнесла Кристи впервые за долгое время. Она выглядела как белоснежная статуя. Ей будто было очень нехорошо.

– И разнесла тебе нос. – Рейнольдс неодобрительно посмотрел на Августу. Точно, вот как её зовут! – Придётся исключить тебя из постановки.

Августа вдруг завыла и бросилась на колени перед ним, окончательно меня напугав.

– Леон, я просто хотела главную роль!

– Но мы же это обговаривали, проводили пробы… – ласково говорил он, беря её за руку. Он потянул её на себя и обнял.

Я посмотрела на Кристи и Грету: они выглядели растерянными, но в то же время я чувствовала незримую поддержку – хоть какие-то адекватные люди в этом дурдоме.

– Но ты же не можешь кидаться на Кристи… Это уже случалось… – Рейнольдс кивнул нам, давая понять, что контролирует ситуацию.

Я вышла в актовый зал вместе с девушками.

– Не, спасибо, я не хочу к вам, – со смешком ответила я.

– Зато весело, – усмехнулась Грета.

– Спасибо за «приятное» общение. – Я криво улыбнулась и направилась к выходу, не оглянувшись. Мне просто нужно выспаться после вчерашнего. А в итоге я стала свидетелем ссоры перед убийством.

Жизнь не переставала меня «радовать».

Сначала были лишь перешёптывания, слухи, обрывки разговоров. Затем объявили – Кристи нашли мёртвой с перерезанным горлом. Я помню её красивую, улыбающуюся, а самое главное, нормальную.

И, хоть я её практически не знала, но ощутила горечь утраты. Больно, что так. Непонятно, почему так.

Все подозрения пали на Августу. Ко мне тоже пришла такая мысль в голову сразу же. Однако было кое-что ещё. Интуиция.

Я не знала, что делать. Не знала, чем могу помочь. Но ощущала дикое желание наказать убийцу. А для начала – найти его. И этот убийца наверняка в театральной труппе.

Я вызвалась участвовать в этом дурдоме спустя неделю после объявления о смерти Кристи. Надеюсь, меня не найдут с перерезанным горлом.

Не верила фальшивой улыбке Рейнольдса, его мнимому страданию. Все его любили, но не я. Похоже, только я не зомбирована им.

Он заставлял меня согласиться на театр ради зачёта, будто это усилит мой интерес к античной истории. Бред какой-то. И я ему подыграла – ведь так «занимательно» присоединиться к труппе.

Когда слухи ещё не обросли подробностями, я предчувствовала, что могу знать убитую. И это оказалась Кристи. Меня вывернуло прямо в столовой, когда я поняла это.

По разговорам, полиция активно занималась Августой. Я и сама в этом убедилась, когда меня вызвали на допрос в качестве свидетеля. Я была одной из тех, кто видел Кристи живой в тот вечер.

– Так зачем вы приходили в театр? – спросила у меня детектив совершенно незаинтересованно. Она листала папку по делу, словно там был ответ.

– Я приходила в театр после последней пары, потому что настоял преподаватель истории. – С неудовольствием вспомнила тот день.

– Вот как? А с какой целью он пожелал вас видеть в театре? – Детектив холодно осмотрела меня. Сегодня я пришла в универ в застиранной толстовке и с немытыми волосами. То ещё зрелище. Последние дни чувствовала себя просто отвратительно, будто умерла моя подруга. Наверное, я бы не чувствовала себя так, если бы погибла та же выскочка Августа.

– Он считает, что так можно повысить мою успеваемость по предмету. Некоторые из его студентов участвуют в студенческом театре.

– И что за пьесу ставят в этот раз?

Открыла рот и тут же закрыла. Я ведь прослушала всё, что сказала мне Кристи в тот вечер.

– Эм… Я не запомнила. Не очень всем этим увлекаюсь.

Женщина хмыкнула и уткнулась в свои бумажки. Видимо, подозревала меня.

– Слушайте, я вообще не хотела туда идти, – не выдержала этого молчаливого осуждения. – Вот и не вникала. Но слышала, что Августа упрекала Кристи. Мол, та получила роль через постель. Переспав с профессором Рейнольдсом, – говорила быстро, и приходилось делать паузы, чтобы не задохнуться от негодования. – У него есть мотив, ведь спать со студентками запрещено. Могу свидетельствовать против него в суде, если понадобится. Я не боюсь.

Женщина обхватила подбородок рукой и вытянула указательный палец вдоль щеки.

– Мисс Блумфилд, у профессора есть алиби. И ваши заявления ничем не подкреплены.

– Неужели вы тоже повелись на его харизму? – повысила я голос, чуть было не подскочив.

– Прежде чем в чём-то упрекать человека, убедитесь, что правы. – Она встала, захватив свои бумажки. – Алиби профессора Рейнольдса подтверждено. А вы свободны.

– А у меня нет алиби. И что вы хотите сказать – что я это убила?! – Я тоже вскочила. Меня возмущала логика детектива. Алиби Рейнольдса могло быть и ненастоящим! Я видела такое в сериалах…

– Слушайте, мисс Блумфилд, я во время ПМС тоже такая нервная. Очень вас понимаю как женщина. Можете идти. – Она вымученно улыбнулась, словно я была её надоедливая пятилетняя дочь.

Ну, супер. Конечно же мне не поверили, а на что я надеялась?! Ещё и психованной обозвала.

– До свидания, – грубо проговорила я, чуть не задев её плечом, когда уходила.

И зачем меня вообще допрашивали? Так, для галочки? Видимо. Раз уж они не подозревали Рейнольдса… Да почему? Какое у него было алиби? Хотя, может, это я ошиблась…

Допрос освободил меня только от одной пары, к сожалению. Однако на лекцию к профессору я с удовольствием пошла. Хотелось посмотреть на него после случившегося.

Он начал пару с трогательной речи в честь смерти студентки. Я бы хотела сказать, что увидела ложь с первого же слова, что его выдали какие-то движения, мимика… Но нет. Это идеальная актёрская игра.

– Мы все скорбим по утрате столь талантливой и прекрасной девушки. Она должна была исполнить главную роль в постановке, но теперь всё придётся отложить – заменить её некому.

Он говорил это с подлинным сожалением – я это видела, чувствовала. Ощутила, что ошиблась, он правда по ней скорбел. Возможно, даже больше, чем по просто студентке. Кто знает, какие отношения их связывали.

– Огромное потрясение для её матери и для всего университета. Мы запомним её как целеустремлённую и добрую, как ту, что освещала путь к лучшему будущему.

И вновь Рейнольдс блистал в лучах славы. Многие девушки сидели и рыдали, достав бумажные салфетки. Я могла бы уличить их в лицемерии, если бы сама не была поражена и оскорблена смертью Кристи. Да, я тоже практически её не знала, но это не мешало моему негодованию. Убийца остался безнаказанным. Не верила, что это сделала Августа, не похожа была она на убийцу.

Да, я не эксперт в убийствах, и все мои познания в расследованиях кончались на романах Конан Дойля и сериальчиках, но нельзя же было оставить всё вот так!

– Мы с театральной группой организовали книгу добрых пожеланий – там вы можете написать что-то хорошее о Кристи. Самые тёплые слова будут вывешены на стенде в её честь вместе с фотографиями. Пусть наши воспоминания согревают её на том свете.

Ну прям всеобщая любимица. Было интересно, сколько человек примет в этом участие. А Августа тоже что-то хорошее напишет?

– Тяжёлая утрата отразится на нас, но пусть скорбь не отравляет нашу жизнь. Многие мероприятия были отменены, ведь и не может быть и речи о весёлом настроении. – Рейнольдс был хорош в своём ораторском искусстве. Мне даже казалось, что он импровизировал. – Однако вскоре жизнь вернётся в прежнее русло. Я надеюсь, что однажды мы закончим постановку в память о Кристи.

Я подпёрла голову рукой. Рейнольдс закончил говорить о погибшей студентке и продолжил лекцию.

– Сегодня мы поговорим об «Алкесте». Кто-нибудь что-нибудь слышал о ней?