Вот теперь пришла моя очередь тяжело вздохнуть, смахивая покатившуюся по щеке слезинку. Как все иногда несправедливо.

— Собственно, на этом на какое-то время мы с Анжелой потерялись, — продолжил папа, — а встретились уже через пару-тройку лет, когда я приехал в родной городок по работе.

— Ты тогда уже был важная шишка в столице, да?

— Злата!

— Ну, что-о-о? Это просто так романтично! — шмыгнула я носом, заслужив нарочито возмущенный взгляд папы. Правда, долго хмуриться даже в шутку он не смог, улыбнулся.

— Я тогда уже имел кое-какие активы и да, вел вполне достойную жизнь. Но все равно до того состояния, что наша семья имеет сейчас, было еще далеко.

— Так, и что, вы встретились…

— У Анжелы с Олегом уже тогда начались проблемы в семье. На тот момент ты только пару месяцев как родилась. Олег был и есть человек, тесно связанный с криминалом. Как ты понимаешь, мать за тебя боялась. Но бросать свою «прибыльную работу» Мартынцев не собирался даже ради семьи и дочери, продолжая и дальше промышлять своими грязными делами.

— Насколько все… плохо? — с трудом удалось мне сглотнуть вязкую слюну.

— Начиная со сбыта наркотиков и заканчивая… — папа поджал недовольно губы, почесывая подбородок, — в общем, если бы Мартынцев сел, то ему хватило бы срока до конца жизни.

По спине пробежал холодок от страха, который потянул ко мне свои липкие щупальца. И это животное стояло рядом со мной и заявляло мне, что он мой отец? Этот монстр, который своими «прибыльными делами» загубил немало жизней?

— Почему его не посадили? — бросила я с отвращением.

— Улик не было. Ему удавалось выходить чистым из воды.

— И до сих пор?

— И до сих пор, — кивнул папа. — В мой первый приезд Анжела отказалась уехать со мной. Она, как мне кажется, все еще цеплялась за призрачную мысль сохранить семью, которой там и не было-то никогда толком. А вот в следующий раз, когда я оказался в городе…

Папа замолчал. Неожиданно. Резко.

Я вскинула взгляд. Он сжал руки в кулаки и часто задышал. Крылья носа гневно раздувались, а челюсть сжалась до хруста. Папа явно был не просто зол, а в бешенстве и я уже тогда поняла, что то, что услышу дальше, мне совсем не понравится.

— Пап…?

— Мартынцев поднял на нее руку! — в тоне прорезалась сталь, голос папы буквально звенел, а желваки ходили от натуги. Первый раз я видела его таким. Страшным. Пугающим. — Сколько это было: единственный раз или же нет — не знаю, потому что мне до сих пор Анжела отказывается рассказывать, как они жили так называемой «семьей». Но в тот вечер мне просто повезло оказаться рядом. Я подвез твою мать с тобой из кафе до дома, и она забыла у меня в машине телефон. Я знал номер квартиры и поднялся, когда понял, что что-то не так. Злата, я чуть его тогда не убил.

— О господи… — охнула я, прикрывая рот ладошкой, второй рукой вцепившись в папину рубашку до боли в пальцах.

— Это было просто какое-то наваждение, и я чуть не спустил этого урода с балкона. Может, то, что ты неожиданно проснулась и начала кричать, а может, то, что Анжела схватила за руки, не знаю, но в этот же вечер я забрал ее с тобой и вещами из этой проклятой квартиры и увез с собой в Москву.

— У тебя потом были проблемы, да? Из-за этого… — язык не поворачивался называть Мартынцева даже «человеком». Монстр. Ублюдок — вот, пожалуй, идеальное определение.

— Были. Но как я уже говорил, в столице я на тот момент имел некоторый вес в определенных кругах, и его быстро заткнули. Не буду говорить, как и что закрутилось тогда, но пришлось подключить все связи, чтобы заткнуть Олегу рот на… собственно, почти двадцать лет. Он пропал из нашей с Анжелой жизни, и мы очень надеялись, что никогда не появится вновь. Желание его раскатать и сровнять с землей все еще не прошло. Тем более, после того, что он наговорил тебе, малышка.

— Не надо! — выпалила я, хватая папу за воротник рубашки, — я не хочу чтобы ты пострадал, папа, из-за этого урода. Он поболтается в городе и исчезнет, я уверена!

Папа ничего мне не ответил, только снисходительно улыбнулся, снова обнимая за плечи.

— В общем, я перевез вас с мамой к себе в дом. Как Анжела не пыталась упираться, уверяя, что вы для меня обуза и она справится сама, я не отпустил. Хотел помочь ей встать в столице на ноги, и… Злата, я начал к тебе прикипать. Особенно, когда пару месяцев спустя ты первый раз встретила меня с работы, несясь с громким криком «папа» через всю гостиную.

Я видела, как в глазах отца застыли слезы, а на губах замерла мечтательная улыбка.

— Любимая женщина с ребенком была рядом, а больше мне ничего и не нужно было. Помню, как первый раз пытался рассказать тебе сказку, Анжела тогда от души повеселилась. А уж как ты активно вовлекала меня в свою игру с куклами, ох… — закатил глаза папа, а я расхохоталась, — так что постепенно мы начали учиться жить вместе. Бок о бок. Я не переходил границ, помня, что меня все еще считали другом, а Анжеле было точно не до отношений в первый год.

— А потом?

— А потом… как-то все резко поменялось. Я даже тебе сейчас не скажу, в какой момент стал замечать, что твоя мама начала воспринимать меня не просто как друга. Что такого поменялось, что она начала смотреть на меня безумно влюбленными глазами. Не знаю, спросишь это у нее, — подмигнул папа хитро, — но я был счастлив, как мальчишка. А переломный момент, наверное, был тогда, когда у меня начались проблемы в бизнесе. Мне пришлось практически жить на работе, чтобы вылезти из болота, что засасывало… вот тогда мы особенно сблизились. Благодаря поддержке твоей матери я выстоял тогда и, собственно, понял, ради кого и чего стоит подниматься дальше. Так что вот… — улыбнулся родитель, — спустя год мы с мамой начали жить вместе не просто как друзья.

Ну, я все.

Я снова начала рыдать. Только теперь сквозь смех и улыбку. С головой накрыло тепло и небывалая нежность, которая легла на плечи, как сильная папина рука, надежно укрывая от всех дурацких, глупых детских обид и недопониманий. Если любить, то только так. До безумия в самом прекрасном смысле этого слова.

— Бли-и-ин, — шмыгнула я носом, уставившись восхищенным взглядом на отца, — какие вы классные, пап!

— Помнится, мы даже попытались с Анжелой ходить на свидания, чтобы вроде бы все было по правилам, но нам это быстро надоело. Нам было хорошо друг с другом и без этих условностей. Да и у нас была мелкая капризная принцесса, которая любила нам все планы обламывать, — засмеялся папа, щелкнув меня по носу. — Так что мы бросили попытки остаться вдвоем и таскали везде тебя с собой, а потом вообще, гуляя в парке, неожиданно решили, что нам пора расписаться. Вот так просто зашли и подали заявление. Без гостей и свидетелей. А уже после росписи собрались и все втроем уехали в медовый месяц. И… только потом сказали бабушкам и дедушкам твоим, что мы теперь муж и жена.

— Медовый месяц с трехлетним ребенком? Бедные… — сочувственно протянула я, хитро улыбаясь.

— Ты удивительно скрашивала унылое валяние на пляже своим постоянным «идем купаса», Златунь.

— Искренне прошу прощение за все обломы, папуль!

Папа разулыбался, помахал головой и засмеялся, по-доброму приговаривая:

— Дурочка моя.

Мы на какое-то время замолчали. Слушали уютную тишину и шелест деревьев за окном, просто сидя в обнимку в пустой гостиной.

Словами не описать, как правильно я ощущала себя в этом моменте. Просто живой! Сбросившей с себя весь груз обид, и впервые за последние дни вдохнув полной грудью.

Молчали, пока первым снова не заговорил папа да задал такой вопрос, что я сначала растерялась:

— Ну что, теперь, наверное, твоя очередь рассказывать, малышка?

— Что рассказывать?

— Ну, например, как скоро мы с мамой станем счастливыми дедулей и бабулей?

А вот тут я опешила. Уставилась большими от удивления глазами на улыбающегося отца и даже пикнуть не могла от неожиданности…

И что теперь говорить? Видимо, папуля прав, и пришло мое время и время нашей с Тимом истории…