Значит, предположения, что Златка беременна, посетили не только меня. Уж слишком сильно эмоционально ее шатает и часто выворачивает наизнанку все внутренности.

И вот теперь интересно, кто папашка? Кому стоит посочувствовать? Если она действительно, что называется «залетела». Какой это бедолага попал в ее пожизненное рабство?

Ха. На мгновение пролетает шальное в голове — у нас тоже был секс — но это дурная мысль. Быть такого просто не может.

В общем, домой я приехал злой и в полном раздрае. Эмоциональном и физическом. Мне отчаянно хотелось напиться и забыться, желательно в компании сексуальной незнакомки. Для чего я и поперся в клуб.

Свой клуб.

Да, вопреки уверенности Златы в том, что я целыми днями катаю в ее тачке баб и пользуюсь машиной не по назначению, это не так.

Я, смешно сказать, работаю. Знал бы папочка, был бы счастлив. Только вот он на меня плевать хотел с высокой колокольни, у него своя жизнь наладилась, на кой ему проблемный сын прицепом?

Клуб совсем новый, открыли мы его с другом буквально пару месяцев назад, собственно, на это «детище» и ушли все мои финансы, которые без помощи бати и так были невеликие, а после вложения в «дело» измельчали окончательно. Из-за этого я ввязался в ту долбаную гонку, отголоски которой «ловлю» до сих пор.

Аванс хоть на днях мне и выдал Роман Георгиевич, но долг за тачку все еще висел, как хомут на шее. Су*а!

Люди Кучера шутить не любили, и мне нужно было каким-то образом вытаскивать свою задницу из этого дерьма. Тачка была неисправна. Я уверен в этом так же, как и в том, что я Абашев. Только каким образом теперь это доказать?

В общем, я в полной заднице до сих пор, но сегодня даже думать об этом не хочу.

Сегодня я заваливаюсь в VIP-кабинку с бутылкой виски и отключаю свой мозг, уничтожая бокал за бокалом.

Лехи сегодня нет, он укатил куда-то за город, и напиваться приходится в гордом одиночестве.

Вокруг долбит музыка, какой-то новомодный бит, не знаю, этим занимается Леха. В помещении витает удушливый полумрак и легкий дым от кальянов. Сладкий и противный до зубного скрежета. Ненавижу кальяны. Вообще, вопреки моему разгульному образу жизни, никогда ничего не курил и уж тем более не употреблял незаконного. Я не совсем потерянный для общества мудак. Хотя большинство так и думает, полагаю.

В голове моей свистит ветер, а перед глазами стоит Золотарева, чтоб ей пусто было, гадина такая…

Меня уже начинает пугать, что почти постоянно в моих мыслях крутится эта дамочка. А последние дни еще и наша ночь, которая после пьянки в этом клубе и случилась.

Как ее вообще сюда занесло?

При воспоминаниях в штанах моментально становится тесно, ширинка джинсов экстремально давит, а руки начинают зудеть.

Во мне уже почти полбутылки вискаря и одно навязчивое желание: взять мобильный и набрать хорошо знакомый мне номер. Приходится практически бить себя по рукам, пока прямо перед моими глазами не вырисовываются длинные стройные ножки.

— Скучаешь?

Ползу взглядом вверх. Туфли на убийственном каблуке, ноги от ушей и черное короткое платье. Убойный вырез чуть ли не до пупка и торчащая оттуда грудь со стоящими сосками, выделяющимися даже через ткань, которая, скорее, на ночнушку бы пошла, нежели на платье.

А вот, кажется, и мое «спасение». Сейчас «нас» приласкают.

Удивительно, но как всегда, даже лишних телодвижений не надо. Добыча сама меня нашла.

— Хочешь присоединиться? — спрашиваю, осушая остатки виски в бокале и встречаясь взглядом с девушкой. Явно знающей, чего она хочет, и вполне себе на все готовой. — У меня тут веселье в полном разгаре, детка.

— Почему бы и нет, — одаривает меня улыбкой жгучая брюнетка и усаживается рядом.

Действительно, почему бы и нет? Я вообще последние пару недель живу праведным монахом, так скоро и забуду, что такое секс. Не мешало бы вспомнить.

Я заказываю коктейль для своей «знакомой», а себе наливаю в бокал очередную порцию крепкого алкоголя. Девушка что-то щебечет, двигаясь ко мне все ближе и ближе.

Малышка, собеседник из меня фиговый. Лучше давай твой рот займем чем-нибудь более интересным?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне даже озвучивать это не надо. Ее сиськи уже буквально упираются мне в руку, а ее ладошка в какой-то момент ложится на мою ширинку, чуть сдавливая пальчиками.

От макушки до пят прошибает возбуждение, а я поворачиваюсь к смелой девчонке и смотрю в полные хитрой решимости серые глаза. Думал, утону, но какие-то они бездушные и безжизненные. В них одна похоть.

Нет, твою мать, Абашев, а ты чего там увидеть захотел? Любовь? Симпатию? Нежность?

Ненависть. Ох, как мне не хватает в глазах девчонки опаляющей и сжигающей ненависти! Той, с которой на меня всегда смотрит Золотарева. Ее взгляд заводит с пол-оборота. А здесь же… все к чертям потухло.

Но не у нее.

Малышка уже тянет собачку на джинсах вниз, расстегивая и забираясь пальцами в мои трусы. Смело обхватывает «дружка» и тянется к моим губам, прильнув, как кошка, но я делаю то, от чего охренел и сам. Убираю ее руку из своих боксеров, застегиваю ширинку, допиваю виски и встаю.

— Прости, не сегодня.

Оставляю деньги на столике и ухожу к чертовой матери.

Что я творю?

Член буквально гудит в штанах от напряжения! Требует дать ему желаемое! Но все естество бунтует. Не хочу брюнетку. Блондинку хочу. С острым языком и упругой задницей. Чертова Золотарева!

Эта стерва меня сломала!

Я вылакал почти полбутылки, но трезв как стеклышко. До дома дохожу пешком по ночному городу. Время подбирается к двенадцати ночи, и вокруг относительно тихо.

Вдыхаю полной грудью ночной воздух и пытаюсь собрать себя в кучу. Скверно получается. Меня штормит и не только сейчас. И не только последние дни.

Годы…

Я потерял «курс» в своей жизни. Живу, а для чего или для кого, не знаю.

Все постоянно упрекают, что я такой, какой есть. Что я безмозглый идиот, который живет ради вечеринок и алкоголя, которому ничего не надо и никто не нужен. Пользовался деньгами отца, влипал в неприятности, и вообще вел себя, как надменная скотина. Да, черт возьми! В какой-то момент я сам поставил себя так, но не из желания поразвлечься! Вначале мною двигала обида. Потом ее вытеснило желание забыться. Убежать. Спрятаться от гадского одиночества. А в итоге? Куда я пришел?

Жизнь — дерьмо. И никому я в ней как был не нужен, так и до сих пор…

С моих губ слетает смешок, и я притормаживаю, ерошу рукой волосы на затылке. Поднимаю глаза к небу. Звезд там мало. Да и в городе их видно плохо, а когда я последний раз выезжал за его пределы? Уже и не помню.

Домой я захожу, когда время уже перевалило за полночь. Закрываю дверь, оглядываясь. Да, не хоромы. Но положа руку на сердце, я уже как-то свыкся с этой тесной студией. Кровати и кухни мне хватает. Главное, было бы, где ночь переспать.

В голову влезает воспоминание того, как и с каким презрением на все вокруг смотрела Злата, и становится тошно. А еще обидно. Где-то там на самых задворках.

Ладно, пора принять душ и спать. Иначе завтра рискую разозлить королеву и опоздать на работу. Меня тогда с потрохами сожрут.

Но только я стянул куртку, а за ней скинул футболку, пошел в сторону ванной, как в дверь раздался стук.

Я завис.

Никто не в курсе, где я «обитаю», соответственно, и гостей у меня не бывает и быть не может. Да еще и в двенадцать ночи?

Снова стук. Только теперь громкий и настойчивый. Настоящая долбежка в дверь.

— Открывай, твою мать, Абашев! — слышу рык знакомого голоса с той стороны и спешу к двери.

— Золотарева?

Открываю, а на пороге она. Злата. С красными глазами, вся зареванная, растрепанная, потерянная и злая. Как всегда злая, как тысяча чертей, машет перед моим носом какой-то палкой. До меня не сразу доходит, что это тест.

— Это все ты виноват! — злой рык. — Это все из-за тебя, сволочь ты такая! — орет мне, толкая в глубь квартиры. — Скотина! Гад! — шипит Золотарева, молотя меня своими кулачками в грудь, а я наконец-то выхватываю из ее рук тест и переворачиваю.