— Прощай, моя девочка! — говорит Паша, и раздается жуткий скрежет металла. Я чувствую острую боль во всем теле. Надеюсь, я умерла, и все это, наконец, закончилось.

Проходит минута и кто-то пытается открыть дверь автомобиля.

— Живая? — слышу я голос Олега, но не могу ответить. — Мира…

— Котов все! — говорит второй охранник Андрей.

— Девчонка дышит, — отвечает ему Олег.

— Вынимай ее.

— Ты придурок? А если там перелом позвоночника?

— Куда Котов вообще ломанулся с ней? Что у нее с руками?

— Мира! — это точно голос Макарова. Я уверена. Я уже умерла?

После этого слышу звук сирены скорой помощи, а потом просто выключаюсь.

Мира

Как же все болит! Это единственная мысль в моей голове. Ничего толком не помню. После того, как автомобиль врезался в дерево, в памяти пустота. Что было дальше, не знаю. С трудом открываю глаза. Больничная палата. Очень светлая. Вижу перемотанные руки. Меня откачали? Очень зря! Где Паша? В голове проносится мысль о том, как перед аварией он сказал: «Прощай, моя девочка!» Что это значит? Он жив?

«Мира!» — слышу я отчаянный крик Вани в кромешной темноте. Я явно слышала его голос, но он не мог быть там. Мне наверняка просто показалось.

— Мира! — я снова слышу его голос. — Мира, детка, ты очнулась! Слава Богу! Я думал, с ума сойду за эти сутки. — Врач! Кто-нибудь сюда! Она очнулась.

Ваня подбегает ко мне, вставая на колени у больничной койки, берет меня за руку и, кажется, плачет.

— Детка, — он гладит меня по волосам.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спрашиваю я.

— Я ехал за тобой. Я узнал, где он тебя держит. Не знаю, как бы я прорвался сквозь охрану, но был уверен, что все смогу. А потом у меня на глазах Пашкин внедорожник вылетел в кювет. Мира, если бы ты только знала, как я…

— Что с Пашей?

Ваня замолчал.

— Что с ним?

— Это важно сейчас?

— Да.

— Он погиб, — Ваня смотрит на меня, выжидая реакцию на слова. Я молчу. Пытаюсь понять, какие эмоции во мне вызывает эта новость. Боль утраты? Нет. Жаль мне его? Да. Облегчение? Наверное. Я, наконец-то, свободна. Я больше не должна бояться своего бывшего мужа.

— Понятно, — отвечаю я.

— Мира, с тобой все будет хорошо. У тебя лишь синяки и ссадины. Ты легко отделалась, можно сказать. Сотрясение мозга еще. И… Что с твоими руками?

— Все в порядке.

— Ты резала вены?

— Это уже неважно.

— Мира! — Ваня серьезно смотрит на меня.

— Я просто искала выход на волю. Все это уже неважно. Вань, я хотела сказать тебе…

И тут набежали врачи. Макарова выгнали из палаты, а вокруг меня засуетились люди в белых халатах. Время посещения оканчивается раньше, чем действия медперсонала, поэтому Ваню ко мне больше не пускают, хотя я слышу, как он пытается прорваться. Что ж… Подождем до завтра!

Но и на следующий день я не решаюсь заговорить с ним. Я все решила, но сказать все это сложно.

В день выписки меня встречают Ваня и Таня. Оба суетятся, получают выписку от врача, что-то спрашивают. А я смотрю на них пустыми глазами. Кто эти люди? Подруга, предавшая меня, но продолжающая строить из себя близкого человека. И Ваня! Любимый мужчина! Да, я люблю его! Но… Он слишком похож на него. На Котова. Такой же бесстрашный, самоуверенный, наглый. Эти его перепады настроения сводят меня с ума. То заботливый и добрый мужчина, то злой и холодный одинокий волк. Да, он вроде как, лучше Паши, но я ведь могу снова попасть в эти сети. Пашка тоже был поначалу заботливым, и меня не пугал его наглый напор, а скорее даже привлекал. Я просто не смогу ему довериться, поэтому не стоит мучить ни себя, ни его.

— Мир, пойдем, садись в машину, — говорит Ваня.

— Сейчас домой поедем. Наконец-то, отдохнешь. Столько ты пережила, милая, — слова Тани звучат искренне.

— Тань, — говорю я.

— Да?

— Ты не могла бы оставить нас с Ваней наедине? Поезжай домой. Вечером приезжай ко мне, посидим, поговорим.

— Да, хорошо.

Таня целует меня в щеку, я натянуто улыбаюсь в ответ. Она уходит, а я сажусь в машину Макарова.

— Почему ты прогнала ее? — недоумевает самый красивый мужчина в мире. Я смотрю на него, и мне хочется кричать от боли.

— Нам нужно поговорить. Давай посидим где-нибудь. Кафе уютное найдешь?

— Да, конечно. Но мне не нравится это твое «поговорить».

Он давит на газ и выезжает с больничной парковки. Мы едем в тишине, я смотрю в окно и пытаюсь придумать с чего начать разговор. Как объяснить ему?

Автомобиль тормозит у милого кафе. Мы входим внутрь. Маленькие столики со светло-зелеными скатертями. Нежные занавески на окнах. Мы присаживаемся за стол, и нам дают меню. Заказываем какую-то выпечку и кофе. Ваня все это время следит за каждым моим движением.

— Мира, в чем дело? Ты меня бросить хочешь? — он выжидающе смотрит.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. Я ведь действительно сомневаюсь в своем решении. Я люблю его.

— Почему ты хочешь меня бросить?

— Вань, за те дни, что я была у Паши, много всего произошло. Я не хочу все это вспоминать и рассказывать, но я о многом думала.

— Он бил тебя? Ты поэтому вены порезала? — он кладет свою руку на мою.

— Я прошу тебя, не задавай вопросов. Мне больно об этом говорить.

— Хорошо, — тихо говорит он.

— Понимаешь, Паша ведь не всегда был таким… Он был заботливым и добрым когда-то. Да, возможно, тирания и склонность к садизму всегда была в нем, но… Сначала-то он был другим. Я ведь влюбилась не в тирана и абъюзера. Меня привлекала его самоуверенность и наглость. То, что у него все получалось, за что бы он ни брался.

— Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. Я — не он! — Ваня отпускает мою руку и отворачивает лицо к окошку.

— Я знаю, что ты — не он! Но ты слишком похож на него…

Воцаряется тишина. Я знаю, что делаю ему больно этими словами, но он должен понять меня. Я слишком много пережила. Я вообще, кажется, теперь боюсь мужчин.

— Ты даже не хочешь дать мне шанс? — Он снова смотрит мне в глаза.

— Не сейчас…

— А когда? — он повышает голос.

— Я… — я перевожу дыхание, — не знаю. Мне нужно время. И я не уверена, что смогу снова строить отношения. Снова довериться мужчине.

— Одна будешь всю жизнь?

— Не знаю. Я ничего не знаю. Единственное, что я решила, это попробовать начать снова жить. Заняться каким-то делом, чтобы просто забыть этот ад. Прости. Прости меня, родной! — По щекам бегут слезы, и я, наконец, вижу в его глазах понимание. Он больше не злится. — Я очень люблю тебя, но я не могу… Прости!

Я встаю из-за столика.

— Не ходи за мной, ладно? — он вскакивает из-за стола. — Пожалуйста. Вещи пришли с курьером, а я доберусь на такси.

— Я просто отвезу тебя домой.

— Нет, я потом не смогу больше тебя отпустить и мы оба попадем в паутину моих сомнений. Мне нужно время, чтобы вылечить душу. Прости…

— Я подожду тебя, сколько будет нужно! Обещаю.

— Живи своей жизнью, Вань, — я подхожу к нему, провожу рукой по щеке. — Если где-то на небесах наши имена стоят рядом, то мы еще встретимся. Не держись за меня, живи.

Я обнимаю его, крепко прижимаясь, вдыхаю запах моего мужчины, целую его в щеку и ухожу, не оглядываясь.

Мира

Вечером того же дня я сижу на своем любимом диване перед телевизором. В смысл фильма я не вникаю, да это и не важно. Я жду Таню Балашову. Мою лучшую и единственную подругу, которая спала с моим мужем. Которая говорила мне о его изменах, которая радовалась моему разводу, которая нагло мне врала все это время. Я кручу мысли в своей голове, как в мясорубке. Кажется, этот разговор будет сложнее, чем с Макаровым.

Стук в дверь выводит меня из раздумий. Я открываю дверь и впускаю подругу внутрь.

— Я принесла пиццу и колу, — радостно говорит она. — Вино тебе пока нельзя, поэтому так.