— Это Ваня? — вскакиваю я с постели, когда понимаю, с кем говорит Котов. — Это Ваня???

— Мира! Мира, где ты? — слышу я его отчаянный крик в трубке. Паша скидывает звонок и резко ударяет меня по щеке. Третья пощечина за полчаса — это рекорд. От удара я падаю на пол. Он очень сильный, кажется, у меня сотрясение. Голова кружится.

— Идиотка, — кричит он. — Что ты творишь?

— Паш, лучше сразу убей меня. Ты же понимаешь, что у нас ничего не выйдет.

Хватая меня за горло, он поднимает меня с пола. Я кашляю от нехватки воздуха.

— Какая же ты глупая. У тебя было все. И была возможность все это вернуть, но ты выбрала неверный путь.

— Что у меня было? — задыхаясь, шепчу я. — Муж, который меня бил и изменял мне, а потом задаривал брюликами? Подруга, которая меня предала? Что? Что я должна хотеть вернуть?

— Ты думаешь, что Макаров не такой? Он еще жестче, чем я. Я видел, как он трахал и бросал баб. Как играл их чувствами. Ты просто очередная дурочка, которая попалась на его крючок.

— Я лучше сдохну, чем снова буду с тобой, — я плюю ему в лицо, попадая прямо в глаз, после чего он отпускает мое горло и снова ударяет меня.

— На колени, — приказывает он, но я просто лежу на полу, свернувшись калачиком. — Я сказал, на колени! — Я зажмуриваю глаза, понимая, что сейчас мне снова будет больно. Только тело уже не реагирует на физическую боль. Я морально разбита.

Паша хватает меня за руки и поднимает, ставя меня на колени перед ним. Он расстегивает ширинку и я, зажмуриваясь, готовлюсь к своей участи. Его член врывается в мой рот, я упираюсь руками в его ноги. Мне хочется умереть, только не переживать все это снова. Но это ведь не в первый и не в последний раз.

— Работай ротиком, малышка, — стонет он от удовольствия.

Он трахает меня в рот, прижав мою голову к себе руками, держит за волосы. У меня не хватает сил вырваться. И, когда он, наконец, кончает, отпускает меня.

— Сходи в душ, — говорит он, вытирая член о мои волосы.

Я скатываюсь на пол и закрываю глаза. Он выходит из комнаты, а я продолжаю лежать на полу, свернувшись калачиком.

Я просыпаюсь утром на полу его комнаты. Его нет рядом. Меня так тряхануло от всех вечерних событий, что мой организм просто выключился, чтобы я перестала чувствовать боль. Я встаю, иду в душ. Стою под холодными струями воды, сердце глухо стучит внутри. Вена на шее пульсирует, сообщая, что я все еще жива. Но хочу ли я быть живой? Я осматриваю ванную комнату, в поисках острого предмета. Вижу ножницы, снова смотрю по сторонам. Выхожу из душевой кабинки. Осматриваю полочки и ящики. Ничего лучше ножниц здесь нет. Смотрю в зеркало. На щеке ссадина, губа разбита. Внутри все бьется в истерике, но я не боюсь смерти. Я беру в руки ножницы и резко провожу по запястью. На моей коже лишь царапина, ножницы слишком тупые, чтобы порезать вены. Кладу их на место. Вытираюсь полотенцем, смотря в пустоту, сквозь стены. Мне нужен нож или лезвие. Что-то более острое.

Надев халат, я спускаюсь вниз в гостиную. В доме тишина. Вижу, что за окном во дворе охранники что-то обсуждают. Анна поливает цветы возле них. Иду на кухню, нахожу маленький острый нож, кладу его в карман и тихо иду назад. Поднимаясь по лестнице, слышу открывающуюся дверь, оборачиваюсь и вижу Котова.

— Выспалась? — спрашивает он. Я сглатываю слюну и смотрю на него. — Ты не слышала вопрос? Мира? — Я молчу, моля высшие силы, чтобы он не увидел нож у меня в кармане. — Мира!

— Да.

— Отлично. Надевай платье, сейчас будем завтракать.

— Я не голодна.

— Я не спрашивал тебя.

— Хорошо, я быстро.

— Так-то лучше, — он довольно улыбается.

Я быстро прячу нож в своей комнате, надеясь, что никто до ночи здесь обыск проводить не будет. Ваня наверняка меня ищет, но это может занять слишком много времени. Да, и какая разница? Ну, найдет он меня. Даже возможно выкрадет отсюда. А дальше что? Котов не даст мне жизни. Я точно приняла верное решение.

Весь день я веду себя хорошо. Стараюсь не перечить ему. Охрана всюду следит за мной. Я жду ночи. Единственное, что мне нужно — это выпросить у него сон в своей комнате. Я порежу вены, и за ночь никто меня искать не будет, а на утро будет уже поздно.

— Пойдем в постель, малышка, — Котов целует меня в плечо и тянет за собой. За окнами уже темно, а значит осталось совсем немного.

— Паш, — тихо зову я.

— Что?

— Могу я об одном попросить?

— Конечно, — мягко отвечает он.

— После секса я могу сегодня поспать в своей комнате? Пожалуйста!

— Что ж, ты сегодня была умничкой. Если еще постараешься во время секса, то я позволю тебе переночевать в комнате.

Мы входим в комнату, я ложусь на постель, он наваливается сверху. Мне мерзко и противно, но я терплю, стиснув зубы. Он целует меня, стягивая одежду. Я зажмуриваю глаза и пытаюсь представить на его месте Макарова, чтобы не было так противно. Он раздвигает мои ноги и вторгается в меня насухую. Я всхлипываю, а он продолжает двигаться во мне. Движения становятся жестче и быстрее, он переворачивает меня на живот и продолжает свои издевательства. Секс очень долгий. Я чувствую, как между ног саднит и болит. Захлебываюсь слезами, только чтобы он не увидел их. Затем он ставит меня на колени, пристегивает руки к изголовью постели и говорит:

— Проси прощения за вчерашние слова.

Я зажмуриваюсь и тихо смеюсь. Истерика внутри нарастает.

— Я не буду этого делать.

— Ты уверена?

— Да!

Раздается звук ремня. Я знаю, что сейчас мне будет больно, но это только поможет мне покончить со всем этим сегодня ночью.

— Уверена? — снова спрашивает он.

— Уверена. Мне не за что просить прощения. — Паша всегда был садистом. Ему нравилось бить и душить меня во время секса. Он просто нашел повод сделать это снова.

Раздается удар по моей заднице, и я закусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Затем второй удар ремнем по спине. И я лишь вздрагиваю, не проронив ни звука. И третий удар самый сильный, снова по заднице. Я чувствую, как по лицу текут беззвучные слезы, а Паша, пристраиваясь сзади, снова трахает меня. Кончает он, не вынимая, чувствую, как по ногам стекает его сперма. Он отстегивает мои руки.

— Можешь идти к себе, — говорит он, уходя в душ.

Я быстро ухожу из его комнаты, натягивая халат. Забегаю в свою, заслоняя ручку двери стулом, чтобы ее не просто было открыть. Захожу в душ, включаю воду в кабинке. Быстро, не раздумывая, провожу полосы вдоль вен. Резкая боль пронзает мое тело, кровь капает на дно душевой кабины. Я опускаюсь под струи воды на пол. Чувствую, как тяжелеют мои веки, и как к моему телу подступает свобода. Улыбаюсь, умоляя, чтобы все скорее закончилось.

— Мира! — слышу я голос Котова, бьющегося в дверь. — Мира! Какого черта?

Дверь Паша выносит с одного удара и я вижу, как он подбегает ко мне, но не могу открыть глаза.

— Ты что натворила, идиотка? — его голос встревожен. — Психопатка!

Чувствую, как его руки подхватывают меня и прижимают к себе. Он бежит вниз по лестнице, не отпуская меня и сжимая запястье, пытаясь остановить кровь. Вот он кладет меня на заднее сиденье своего внедорожника. Перематывает какой-то тканью мои руки. Я не могу открыть глаза, все как в тумане.

— Глупая девчонка, — кричит он и давит на газ. Внедорожник срывается с места, и мы летим. Да, именно летим. Не чувствую дороги, но точно знаю, что скорость далеко за сотню. На улице хлещет дождь. Мокрый асфальт не сулит ничего хорошего при такой скорости. — Зачем ты это сделала? Зачем? — кричит он.

— Я … ненавижу тебя, — тихо шепчу я.

— Зато я тебя люблю, — кричит он, — И этой любви хватило бы нам двоим.

Я усмехаюсь. Да, он любит меня. Только любовь его больная, неадекватная, убивающая. Он, как паук, оплетает меня своей паутиной. И, кроме смерти, такая любовь ни к чему не приведет. Машину начинает крутить. Все, как в замедленной съемке, Паша крутит руль, пытаясь выровнять машину, но нас выбрасывает в кювет, и мы летим прямиком в дерево.