— Ладно! — и поскакал вприпрыжку вдоль улицы.

Я посмотрел ему вслед и настроение мое заметно улучшилось. А ведь всего лишь порадовал пацана апельсинчиками и научил «плохому». Одним словом — «сделал гадость — на сердце радость». Но Илюша-то каков! Кабы точно, юный еврейчик в революционеры не подался. Видимо скучно ему драгоценностями торговать, душа большого дела просит. Надо все-таки к парню присмотреться да и направить его на путь истинный. Пусть не тратит силы впустую, лучше пользу мне приносит.

Дома застал своих помощников за столом. Они дружно работали ложками, уплетая кашу. Я, наскоро избавившись от надоевшей маскировки, присоединился к ним.

— Нашли горку? — прожевав несколько первых ложек каши, уточнил у них.

— Ага! — Архипка наевшись, отложил ложку и готов был докладывать.

— Рассказывай.

— Горка хорошая, даже лучше чем наша. Деревьев на склоне нет, лишь кусты небольшие. Снегу правда многовато.

— Что снега много это хорошо, мягче падать. — сказал я и посмотрел на Антоху.

Парни проследив мой взгляд, заулыбались.

— Немтырь, ты за себя бойся. Посмотрим еще, кто раньше свалится. — обиженно произнес Антон.

Я, не отвечая, глянул на часы. Ехать и смотреть горку для полетов было уже поздно.

— Завтра с утра съездим. Покажешь, что там за горка. — сказал я Архипке. Немного подумав, добавил. — Друг Платон, вам с Антохой задание: нужно сделать «колдуна».

Полюбовавшись на ошарашенные физиономии друзей, взял тетрадку и карандаш и накидал эскизик «колдуна». Рисунок полотняного полосатого конуса на палке их не впечатлил.

— Ну и на фига нам эта фигня? — выразил общее недоумение Антоха.

— Направление и силу ветра нам будет показывать. Легче управлять куполом, если будем знать, как ветер дует. — Объяснил им и добавил на рисунке стрелки обозначающие ветер.

Архипка взял в руки эскизик и с минуту рассматривал его.

— А ведь точно! — сверкнуло понимание в глазах самого лучшего пилота параплана. — А чего ты, Немтырь, раньше-то до этого «колдуна» не додумался?

— Да как-то в голову не приходило. — пожал я плечами.

— И каким большим его делать. — правильный вопрос от основательного мужичка Платохи.

— Сантиметров семьдесят в длину и сантиметров двадцать в диаметре. — машинально сказал я. Увидев в глазах Платошки абсолютное непонимание, поправился. — Аршин в длину, а в начале вот такой круг показал я пальцами.

— Понятно. Сделаем. — кивнул Платоха.

— Немтырь, а полоски зачем? — спросил вдруг Антон.

Я не знал, что ответить и пожал плечами. Выручил Архипка:

— Это, чтоб сверху лучше видно было. — мгновенно сообразил он.

— Платоха, вот возьми деньги. — протянул я три рубля. — Сходите к портному, что нам костюмы шил, ему закажите «колдуна».

— Что зря деньги тратить. Сами сошьем.

— Дело ваше! Заказывайте, шейте сами, но чтоб к воскресенью «колдун» был готов. — разрешил я. — Ещё нужна палка, на которую колдуна повесим. Длиной та палка 7- 10 аршин. Найдёте?

— Такое найти можно, вокруг леса полно да и продают разное.

— Значит у вас к воскресенью будет всё готово?

— Не извольте сомневаться, барин. — Архипка решил поёрничать. — Сделаем в лучшем виде.

— Ну тогда остался вопрос, кто кайлом махать будет? И где вы это самое кайло добудьте?

— Немтырь, ты кого-то прикопать собрался? — все ребята заметно напряглись.

Оглядев их суровым взглядом, не выдержал и засмеялся.

— Земля мёрзлая. Палку с колдуном как вставлять будете? Весну ждать? — увы, но до планирования исполнения задачи целиком им ещё надо подрасти. — Деда не видели?

— Нет! — ответил за всех Архипка.

Однако! Опять наверное дед завис с Решетниковым в трактире. А не навестить ли мне Дарью Александровну Зотову? Схожу, пожалуй, за одним делом денежки отдам за четыре рисунка, что, по словам Илюши, они продали. Надо потом не забыть у Гуревича эти денежки стребовать.

У Зотовых к своему большому удивлению застал деда, который сидел за столом в компании всего семейства и пил чай. Я поздоровался и присоединился к чаепитию. Дед заметил мое удивление, но нисколько не смутился. Значит, не подбивает к вдове клинья старый кержак, но тогда зачем он здесь.

— Тятя, я думал ты в трактире со Свиридом водочкой догоняешься, а ты тут чаи распиваешь. — высказал ему своё удивление.

— Не пошел Свирид в трактир. Не может он сегодня. На завтра договорились. А тут Дарьюшка меня увидела и чай пить позвала.

— Алексей, я хочу портрет Софрона Тимофеевича написать, но он почему-то не соглашается. Вы уж уговорите его. — Попросила Дарья, надеясь на моё знание родственника и его характера.

Я посмотрел на деда. А что, пожалуй, портрет будет колоритный.

— Тятя, соглашайся. Ты ж у нас скоро купец будешь. Основатель династии, так сказать. А основателю без портрета никак. Так что придется тебе попозировать.

— Чего, чего делать?! — с подозрением осведомился дед.

— Посидеть молча, пока Дарья Александровна будет тебя зарисовывать. Дарья Александровна, вам много времени надо, чтобы портрет написать?

— Эскиз сделать немного, вот когда на холст переносить буду, придется посидеть.

— А если мы его сфотографируем, а вы потом по фотографии и напишете портрет.

Она растерянно глянула на меня и проговорила:

— Даже не знаю. Никогда не пробовала по фотографии портреты делать.

— Ну вот и попробуете. Кстати, а портрет Анны Николаевны вы написали?

— Даже два. Один Сергей Петрович забрал, а второй ещё дописывать надо.

— А можно нам с дедом на него посмотреть?

Дарьюшка немного помялась, видимо ей не хотелось показывать незаконченную вещь, но отказать мне она не смогла.

— Хорошо! Пойдемте.

В небольшой комнате, что похоже служила и спальней и студией, средину занимал довольно громоздкий мольберт, прикрытый какой то холстинкой. Дарья сняла холстинку и портрет красавицы Аннушки предстал перед нами. На довольно большом, примерно 60 на 100 сантиметров полотне, в полный рост, в простом светлом платье, она приветливо улыбалась нам, а из-за материнской юбки выглядывала любопытная рожица, будущей ведуньи. Именно такой я и увидел в первый раз красавицу Аннушку.

— Здорово! — от всего сердца восхитился я. — А что здесь недописанного?

— Как что! Фона нет. И пока я не знаю, что там изобразить.

— А может ничего не надо изображать. Пусть так остаётся.

— Не знаю. Подумаю ещё.

— Ишь летна боль! Анютка с Варькой как живые. — по своему оценил картину дед.

— Вот видишь, и тебя Дарья Александровна как живого нарисует. Повесим твой портрет в новом доме на видном месте. А позже еще и портреты Ивана с Кузьмой и со всем их семейством Дарье Александровне закажем.

Дед еще раз внимательно посмотрел на портрет, потом на Дарью и неожиданно сказал:

— Коли так, то я согласен. Пусть рисует.

— Вот и отлично! — воскликнул я. — Дарья Александровна он весь ваш. Набросаете эскизик, а мы фотографию сделаем примерно в той же позе. Устроит?

— Наверное. — неуверенно сказала женщина и, немного прищурившись, стала внимательно деда разглядывать. Это что, процесс создания портрета уже пошёл?

— Дарья Александровна! — воззвал я. — Скажите, а Аннушка, то есть Анна Николаевна про этот портрет знает?

— Нет ещё. Я его подарить хотела. — с неохотой откликнулась художница.

— Вот как! Тогда я тоже хочу в этом поучаствовать. Поэтому покупаю у вас половину портрета. Будет готов — подарите от нас обоих.

— Но….

— Никаких но. Я же ваш агент по продажам. Так что извольте получить денежки. Во первых: вот вам шестьдесят рублей за четыре акварельки, что продали в ювелирном салоне. Портрет Аннушки мы оценим, пожалуй, рублей в двести. Он, конечно, стоит гораздо дороже, но вы художник ещё малоизвестный, поэтому и цена такая. Так что получите еще сто рублей. А за будущий портрет свой Софрон Тимофеевич сам заплатит. Если вам нужен аванс, то скажите. Растрясем его и на аванс.