– Я про то же, – Красная сняла второй сапог. – Опасностей везде хватает, но туда заглядывать нежелательно.

– Нежелательно, но так хочется посмотреть, что же там всё-таки происходит, – произнес Сухой романтическим тоном.

– Именно поэтому нам нужно воздержаться от импульсивных поступков, чтобы не влипнуть в новые неприятности, – произнесла со значением Красная.

– От тебя такие слова слышу впервые, – приподнялся на кровати Сухой, чтобы проверить, его ли подруга лежит на соседней койке.

– Всё же я не напрасно настояла, чтобы мы купили сегодня пару топоров в Варяжской слободе, но не хотелось бы их пускать в дело, – Красная задумалась над боевыми навыками своего друга, которые, по сути, не превосходили уровень средней трактирной драки.

– Топоры классные, – добавил Сухой. – Ими можно даже откупиться, если что.

– Ну-ну.

Своими расспросами Красная отогнала сон от Сухого, который стал размышлять над поездкой, хотя раньше предпочитал отдаться на волю случая. Девушка тоже предалась дальнейшим мыслям об их пути, но ей хотелось бы всё контролировать, хотя от хаотических ноток в поездке она бы получила необычайное удовольствие. Эти параллельные мыслительные процессы не должны были пересекаться, если бы не волновавший Красную вопрос, причиной которого была дружба с Сухим.

– Почему ты до сих пор не сказал мне настоящую цель нашего путешествия? – спросила она. – И не начинай про поиски истины и всякую дребедень.

– М-м-м… – Сухой не мог ничего придумать.

– Вот я об этом, – палец Красной, как лазерная указка, был направлен точно между глаз Сухого. – Напоминаю вашему толстолобному величеству, что мы равноправные участники нашего дуэта – я же всего лишь на несколько сантиметров ниже тебя.

– Это всё каблуки… – Сухой понял, что ему уже не отвертеться. – Поверь, когда я соберусь с мыслями, чтобы ясно выразить, что чувствую, ты будешь первая, кому я об этом сообщу. А пока не хочу портить наш спонтанный променад.

– Не такой и спонтанный, – буркнула Красная. – Меня не покидает ощущение, что мы шли к этому с момента начала «преображения масс».

– Возможно, но от этого он не перестаёт быть спонтанным, – ответил трубадур. – Мне кажется, сейчас такое время, когда нельзя найти ответы, но можно найти место, в котором эти ответы найдут тебя.

– Хватит умничать! – завелась она. – Я же и так знаю, что ты наивный болван!

– Ха! Только не надейся, что по факту нашей дружбы я решу, что противоположности притягиваются! Ты – другой полюс названной тобой болванной наивности! – съязвил Сухой. – НО в отличии от меня, ты точно знаешь, чего хочешь от нашей поездки.

Красная широко улыбнулась, обнажая своё превосходство над другом в этом вопросе.

– Конечно. Я точно знаю, чего хочу от источника всех этих изменений.

Сухой, затаив дыхание, приподнялся, чтобы лучше слышать её, но Красная, всё также широко улыбаясь, выдерживала мхатовскую паузу, чтобы насладиться детским любопытством своего друга.

– У источника изменений я точно стану сама собой, как и все кто посетит его.

– Пф-ф, как банально, – поморщился трубадур.

– А ты что думал? Источник изменений… изменений… – медленно повторяла она. – Я бы на твоём месте тоже готовилась наконец-то встретиться с собой настоящим.

– Я и так настоящий в отличии от тебя, – разочарованно произнёс Сухой, не услышав необычного ответа от подруги.

Она хотела было бросить в него второй сапог, но тот лежал слишком далеко, так что лень превозмогла обиду, что случалось крайне редко. Красная откинулась на кровать.

– Надо поспать… – сказала она.

– Да, долгий путь… – ответил он. – Может споёшь «колыбельную» Провиденса.

Красная тихонько запела услышанную ею от заморского купца песню его родового места, о котором он так скучал. По названию этого места песня получила название «Шёпот Провиденса». Сухой сразу успокаивался, слушая её в исполнении Красной, и потому называл её колыбельной.

Мама, ты прижми меня скорей,

Среди бури и чужих морей,

Ты прижми меня сильнее,

Чтоб не слышать мне чужого пенья,

Успокой своим дыханием,

Чтоб забыть, что я оставлен,

Вместе с сердцем и надеждой,

Что вернемся мы, как прежде,

И обнимем всё и вся,

Ради этого живу я.

Песня успокоила и нервы Красной, так что, закрыв глаза, она позволила сну окутать себя.

****

Утром, после крайне сытного завтрака, который заботливо приготовила бабушка, друзья погрузили свои вещи на мотоциклы. Красной к своим седельным сумкам пришлось прикрепить котомку с бабушкиными пирожками, от которых она десять минут отказывалась, но всё же была побеждена традиционной заботливостью. Сухого забавляла наивность Красной, вступившей с бабушкой в это обреченное изначально на провал состязание. Под мерный рык мотоциклов они отправились в путь, а бабушка со слезами на глазах махала им платочком.

Друзья и раньше выезжали за пределы Москвы, но не дальше Сергиевских городов. Красная была рада любым встречам, обогатившим бы её репертуар. Сухого же интересовала пока что только встреча с проповедником, и от других неожиданных знакомств он бы держался подальше. Но он прекрасно понимал, что в новом мире на такое можно не рассчитывать. Так как дружба друзей не перешла ещё в ментальную фазу, через три часа пути они остановились у реки освежиться и обсудить дальнейший путь.

– Смотри, вот тут будет развилка, но нам сюда, но тогда будет крюк. Может быть, удастся срезать, но поедем по новым землям, а там могут быть разбойники, – водил Сухой пальцем по карте.

Красная кивала и снова и снова черпала воду, и уже не для того, чтобы умыться, а потому, что не могла нарадоваться, насколько вода стала чистой. Перекусив бабушкиными гостинцами, они снова двинулись в путь, хотя трубадур говорил, что с такими вкусными пирожками можно и с разбойниками подружиться. Через некоторое время настало время покушать и их железным коням. Карта пока ещё соответствовала реальности, и заправка находилась на указанном месте. Управляющий охотно беседовал о новостях из столицы и, глядя на одежду друзей, каждые две минуты разговора переспрашивал: «А вы не из преображённых?». Сухой же интересовался стабильностью южных областей, куда они въезжают.

– Дальнобойщики с конвоем ещё ездят, но безопаснее на поездах… – ответил управляющий и сам удивился, что произнес слово «безопаснее».

– Меня больше волнует, зверствуют ли банды, – пояснил Сухой.

– В любом случае, о бандах не слышал, но вот «преображение масс» идет по плану… – управляющий снова застыл, удивившись, что произнёс слово «по плану».

Поблагодарив его за информацию, друзья двинулись дальше, а управляющий погрузился в анализ своих слов. Может, он тоже стал преображаться? Он был бы не против, но, желательно, чтобы остаться на прежней работе, потому что она позволяла безбедно жить его семье, так как доплачивали за опасность на дорогах, откуда бы она не исходила.

Дальше дорога вела друзей мимо живописных полей, лесов, рек и речушек. Они двигались быстро, так как трасса М-4 отменного качества этому способствовала, хотя уже лет семь за ней не следили. Причина этой странной метаморфозы была всё в том же страхе столкновения с преобразившейся реальностью, из-за чего дороги стали делать на века, чтобы не было нужды ежегодного ремонта, сопряженного с повышенными рисками, да и откатывать физические деньги стало неимоверно сложно. Так что теперь трассе М-4 по долговечности могли позавидовать римские дороги. В России (пока она ещё так называлась) автотранспорт был в приоритете, так как, из-за обвала спроса на нефть на мировом рынке, бензина стало просто залейся и запутешествуйся на запад-восток раз по десять в году. Так что, даже при наличии дополнительных расходов на конвой, автоперевозки стали дешевле. Вначале даже кто-то злорадствовал на телевидении (пока злорадство не переехало на рыночные площади и в трактиры): вселенная перевернулась, а у русских всё встало на своё место. Сейчас же друзья просто наслаждались почти бесплатным проездом по России.