— Да, на второй курс перешёл.

— Так, отличненько… Ему в Москву и с учёбой переводится надо будет.

— Разумеется, — подтвердил я.

— Слушай, тогда, пусть не затягивает. Пока лето, выберем училище, без спешки переведётся. Я бы, кстати, снова к нему походил. У парня талант свою науку объяснять. А у меня работа сидячая, неохота растолстеть…

— Хорошо, передам, — пообещал я и попрощался.

Главное, что я никого ни о чём не просил, — усмехнулся я про себя.

— Ну, вот и всё, — вернулся я, улыбаясь, к жене на кухню. — Марата уже ждут на ЗИЛе, хотя и не знают ничего о нем. Сатчан лично пропихнет. Но помимо основной работы, ему придётся ещё и спортивную секцию вести. Ещё с учёбой надо вопрос решить, так что, пусть не затягивает с переездом.

— Конечно, — обрадовалась Галия. — Вечером позвоню ему, как с работы придёт.

Москва. Квартира прокурора Томилина.

Женя вернулась после первого дня стройотряда уставшая как собака и злая на весь мир. Всё тело ныло, ладони горели. Еле вытерлась после душа, ладонями просто шевелить было больно.

— Ну, как первый день прошёл? — поинтересовался отец за ужином.

— Ужасно, — огрызнулась Женя.

Мать взглянула на неё понимающе и глазами показала мужу: оставь её. Видимо, решила, что та продолжает из-за подруги переживать.

А Женя не переживала, она злилась. А это разные вещи. Злость подталкивает к действию, заставляет что-то делать. В конце недели она выходит замуж, а у неё никакой радости от этого.

Наоборот, ей хочется всё бросить и забыть, как о страшном сне. Но на банкет уже закуплены батареи бутылок, гости на низком старте в ожидании грандиозной пьянки, а в её комнате висит, занимая четверть комнаты, шикарное свадебное платье.

Женя злилась на весь мир, но особенно на однокурсников Кости, они все сегодня казались ей лицемерными и мерзкими. Прикидываются заботливыми и внимательными, а сами готовы за спиной беременной жены дурить головы глупым девчонкам.

И Костя не казался уже таким правильным и серьёзным. Жене даже смотреть на него сегодня было неприятно.

— Женя, а что у тебя с руками? — показала вдруг мать на волдырь на пальце.

— Это называется первые трудовые мозоли, — хмыкнул отец. — В перчатках завтра работай или рукавицах. А то руки совсем убьёшь. К работе привычка нужна.

— О, господи! — в ужасе воскликнула мать, осмотрев дочкины ладони, и обнаружив, что волдырей еще немало. — Что же ты голыми руками такое делала?

— Эк тебя угораздило-то, — с сочувствием посмотрел на руки дочери отец, привстав с места. — Тут и перчатки, и рукавицы нужны будут завтра. А сегодня на ночь намазать бы чем-то. Пойду в гараж схожу, посмотрю рукавицы какие-нибудь.

Москва. Кутузовский проспект.

Ираклий пригласил Риту погулять вечером после стройотряда. Чтобы далеко от дома её не увозить, он предложил ей прогуляться по Кутузовскому проспекту, на котором она жила.

Опрометчиво сделал это еще вчера, не предполагая, насколько сильно устанет после первого трудового дня. Сейчас ему хотелось только упасть на кровать и заснуть, но звонить девушке и переносить встречу из-за усталости было как-то не по-мужски. Так что на назначенное место прибыл вовремя, планируя вести себя как ни в чем не бывало. Впрочем, как оказалось, понравившаяся девушка способна произвести прямо-таки животворное влияние. Едва он увидел Риту, как у него открылось второе дыхание, и он ожил.

Ему очень хотелось поделиться с девушкой всеми событиями первого трудового дня стройотряда, но тогда пришлось бы рассказывать и о Женечке. Рита все же ее подруга, а как рассказать о поведении невесты Брагина, мешавшей парням работать, цензурными словами, Ираклий не придумал и решил не говорить о ней вообще. Рассказывал в красках, как они дружно набросились на эти несчастные сараи и, как муравьи, разбирали их на кирпичики.

Молодые люди просто гуляли и наслаждались обществом друг друга.

Вечером зашёл Брагин. По его смурному виду я понял, что ситуация с его Женечкой и после перерыва не исправилась и распахнул дверь пошире.

Галия сразу предложила ему жареной картошечки. Брагин было замотал головой отрицательно, но я кивнул вместо него. Что я, не помню, какой жор у меня был после бетонных работ? Галия быстренько поставила перед ним тарелку и оставила нас.

— Спасибо, — смущаясь, сказал ей вдогонку Костян.

— Ну, что, совсем всё плохо? — спросил я. — Женька не успокоилась?

— А ты откуда знаешь? — удивлённо посмотрел он на меня.

— Земля слухами полнится, — улыбнулся я.

— Мне так перед нашими стыдно, — признался он. — Не знаю, что делать? — беспомощно развёл он руками.

— Так, главное без паники, — сказал я. — Вы так и не убедили её оставить кладку в покое и идти укладывать кирпичи, как все остальные девчонки?

— Нет.

— Что она говорит при этом?

— Посылает всех, где хочу, говорит, там и работаю.

— Странно всё это, — сказал я.

— И что делать?

— Ну, отстранить её от работы не вариант, — сам себе ответил я.

— Не вариант, — кивнул Брагин.– Нажалуется отцу своему. И моему отцу. Что позвал сам, а работать не даю.

— А просто поговорить с ней пробовал?

— Она вообще какая-то дикая стала, не то, что разговаривать со мной, рядом стоять не хочет. Словно забыла, что у нас вот-вот свадьба будет.

— Ничего себе, — удивился я. — Это нехорошо. Но я примерно, зная женщин, предполагаю, что случилось. Что-то себе в голову вбила, а поделиться и обсудить не считает нужным. Детский сад, штаны на лямках. Ты не косячил в последние дни? Не говорил ей что-то, что ей очень не понравилось?

Костя, озадаченно почесав затылок, задумался. Потом тряхнул головой:

— Да мы почти и не общались. Она экзамены сдавала, я сдавал. У меня и шанса не было что-то обидное сказать. Так просто, перезванивались, уточняли, какие у кого новости по учебе. Сомневаюсь, что мой рассказ про сданный экзамен мог ее обидеть…

— Вот же как все странно… — теперь уже я удивился услышанному.

— И что делать? — опять спросил Брагин.

— Принудить её к разговору, если тебе не всё равно. Заставить объясниться.

— Как? — удивлённо смотрел он на меня.

— Ну, нужно создать такие условия, когда ей некуда будет бежать, придётся что-то говорить. Ну, не знаю, в лифте застрять на пару часов, — рассмеялся я. — Придумай что-нибудь. Пригласи домой, запри дверь и спрячь ключ. И скажи, что пока не объяснит, что случилось, ты её не выпустишь.

— Она не пойдёт ко мне. Тем более сейчас, когда наверняка зверски устала после сегодняшней работы.

— Ну, значит, ты к ней иди, — развёл руками я. — Какие ещё варианты? Не оставлять же всё как есть. У вас меньше недели до свадьбы осталось.

— Ладно, попробую, — нехотя согласился он, поблагодарил и попрощался.

Святославль. Квартира Якубовых.

Оксана весь день ходила под впечатлением от слов Марата, что он хочет перебраться в Москву. Она то радовалась, потому что давно хотела отправить его из провинции куда-нибудь, где много перспектив, то переживала, что теперь, вслед за дочкой, и младший сын исчезнет из виду. А с кем же они с Загитом на старости лет останутся?

Эх, кто ж знал, что девушка Руслана, среднего сына, окажется такой злопамятной! Теперь внучку не показывает, только, если случайно в городе встретятся, и то эта бешенная Настя сразу так орать начинает на всю улицу, что Оксане сразу хочется сквозь землю от стыда провалиться. Подумаешь, была против женитьбы сына неизвестно на ком, да ещё и по залёту. А какой матери понравится, что сын на сироте безродной решил жениться? Главное, она всё равно, Русланчика на себе женила, к себе жить увела, ребёнка родила. Вынудила его наперекор родителям пойти. И теперь ещё знаться не желает, стерва! А Русланчик против неё слова сказать боится. Заходит только раз в год, с днём рождения поздравить. Да оглядывается опасливо, заходя в подъезд и выходя, боится, что кто-то его увидит и потом жене расскажет.