Сама Марьяна усталости не чувствовала. Ее все никак не могло оставить нервное напряжение. Потому что в топку новых впечатлений постоянно подкидывали чего-то нового. Вот сейчас, совсем скоро, она увидит место, где живет Герман Тамм. Как тут успокоиться?!

– Надо же, седьмой этаж, – пробормотала Марьяна, глядя на панель с кнопками. – Почти седьмое небо.

Герман едва слышно хмыкнул.

– Седьмое небо не обещаю. А вот седьмой этаж, ванну, халат, ужин и ром – гарантирую.

Звучит не так уж и плохо.

Квартира оказалась предсказуемо шикарной, с дизайнерской отделкой, безупречно стильная. Но она не несла никакого личного отпечатка.

– Пойдем, покажу тебе твою комнату, – Марьяна почувствовала, как с ее плеч сползает пальто.

Все-таки манеры у Германа Тамма есть. И когда он их демонстрирует – это очень волнительно.

– Это гостевая спальня, – перед Марьяной открыли дверь. – Там, за той дверью – отдельная ванная. Могу еще предложить бывшую комнату Кости, но там какие-то страшные рожи на стенах и, по-моему, до сих пор не выветрился запах табака, когда он курил дома назло мне.

Что-то было в его словах… про «назло мне» и «запах табака» – что Марьяна вдруг подумала о том, что причина, по которой Герман выстроил такую линию по отношения к матери Кости, может быть очень веской. Потому что сына он совершенно определенно любит. И все, что он делает – это ради блага сына. Сейчас в этом Марьяна была уверена твердо.

– Спасибо, – негромко и, кажется, не совсем уверенно отозвалась она. – Меня все устраивает здесь.

– Отлично. Тогда располагайся. Если хочешь – переоденься, там, в ванной, точно есть халат. И приходи в гостиную.

А потом он развернулся и ушел. А Марьяна осталась стоять в некоторой растерянности.

Все это происходило как-то… обыденно. Будто это уже не в первый раз. Ну а чего она ждала, собственно? Что будут фанфары и красная дорожка по поводу ее первого августейшего визита в апартаменты Германа Тамма?

Марьяна оглядела комнату. Она была выдержана в нейтральных тонах, и в ней личного не было вообще ничего. Большая двуспальная кровать под светло-серым покрывалом, пара тумбочек, квадратная банкетка в темно-фиолетовую сетку, и такие же, серо-лиловые шторы блек-аут на окне. Встроенный шкаф. Дверь в ванную. Какая-то сине-лиловая абстракция на стене над изголовьем кровати. Комната, которая почти ничем не отличается от номера в гостинице на четыре звезды.

А почему бы и не быть всему этому обыденным? Особенно для Германа Тамма. Наверное, именно сюда он и приводит этих своих… экскортниц. Ну не в собственную спальню же их вести, в самом деле? Марьяна поняла вдруг, что если и есть в этой квартире что-то личное, что хранит на себе отпечаток личности Германа Тамма – то оно в его спальне. Там, куда он никого не пускает. А вот эта комната – она как раз для посторонних женщин. Для утех.

Марьяна мотнула головой. Ей не нравились эти мысли. Ей не нравилось, какое они вызывали в ней раздражение – вот эти гипотетические допущения, что сюда входили какие-то женщины – красивые и умелые, с которыми потом Герман на этой кровати…

Ну, какое ей до этого дело, в конце концов?! Он же сам сказал – седьмое небо не обещаю. Не факт, что умеет, кстати. Ну, показывать женщине седьмое небо. И все шесть предыдущих заодно. Мужчины, которые покупают женщин, об их удовольствии не думают. Они покупают удовольствие для себя.

Марьяна шумно выдохнула. И вдруг приняла решение. Вы сами, Герман Гергардович, изволили меня сюда привезти и сделали мне предложение воспользоваться предоставленными апартаментами. Так что теперь – ждите!

***

– Надеюсь, ты не упадешь в обморок, увидев сорокалетнюю женщину без макияжа.

Герман поднял голову от экрана мобильного. Его взгляд медленно прошелся по Марьяне, и под этим взглядом ей захотелось плотнее стянуть на груди ворот халата.

Наверное, она, как и Костя, начала делать назло. В гостевой ванной комнате нашлось все, что было необходимо, не только халат, но и гель для душа, шампунь, зубные щетка и паста, а еще – минимальный универсальный набор уходовой косметики – пенка для умывания и пара кремов – для лица и тела. Вот всем этим Марьяна и воспользовалась.

Ну а что – твои экскортницы пользуются, значит, и мне можно. Только на то же продолжение, что и с ними, можешь не рассчитывать, Герман Тамм!

Он встал.

– Могу только вернуть тебе твои же слова.

– Какие?

– Не напрашивайся на комплименты. Ты прекрасно выглядишь.

Марьяна не была готова к таким его словам. И не была готова к тому, как ее поведет от этого простенького комплимента. Как девочку.

– Женщинам положено говорить комплименты, – попыталась она вернуть себе самообладание.

– Согласен. Не знаю, насколько это комплимент, но без макияжа ты выглядишь еще красивее.

А ну-ка прекрати! Господи, Герман, когда ты пытаешься быть любезным, это для меня слишком! Марьяна все же вцепилась руками в ворот халата. Герман посмотрел туда же.

– Где мой ром?

Он отвел взгляд. Наклонился и взял со стеклянного столика два бокала, один протянул ей.

– Лед наполовину растаял, пока ты принимала ванну.

Марьяна неожиданно резко схватила протянутый ей бокал и почти уже собралась сделать глоток, но вдруг остановилась.

– За что пьем?

С совершенно невозмутимым видом Герман поднял свой бокал.

– За непредсказуемых женщин.

– И за предсказуемых мужчин.

Он как-то непонятно и даже весело хмыкнул, но ничего не сказал, вместо этого сделал глоток. И Марьяна последовала его примеру.

И ничего не растаял лед. Он толкнулся ей в губы, пока Марьяна делала первый глоток, потом второй. Как же вкусно.

– Что это? Коктейль какой-то?

– Да. Называется «Пьяная вишня». Вишневый сок, ром, лед.

– Это намек? – Марьяна чувствовала, что ей вкусно. И все-таки, несмотря ни на что, хорошо. – Намереваетесь меня напоить допьяна?

– Мы на ты, – напомнил Герман.

– Окей. Намереваешься меня напоить и соблазнить? – зачем-то ляпнула Марьяна. И замолчала. Лишь пальцы сильнее сжались на бокале.

– Намереваюсь.

***

Она так забавно распахнула глаза. Удивительно все-таки. Что для журналистки, представительницы профессии, которая предполагает наличие толстой шкуры и цинизма, в Марьяне слишком много… искренности. Какой-то временами почти детской непосредственности. Да, она остра на язык. Да, умна. Да, хорошо просчитывает свои слова и поступки. Но при этом бывают моменты, когда с нее это все слетает. И появляется живая настоящая женщина. И очень красивая.

Герман не покривил душой, когда говорил ей комплимент. Это и комплиментом-то не было. Простая констатация факта. И, правда, красивая. И даже не груди дело, к которой она, как будто нарочно – может, и правда, нарочно? – привлекала его внимание.

С макияжем все женщины одинаковые. Сейчас вообще мода на одинаковых женщин. А с чисто отмытым лицом, с чуть влажными у висков волосами, в белом махровом халате она смотрелась в его гостиной на удивление гармонично. Как будто… как будто всегда была тут. Как будто ей тут самое место.

Герман тряхнул головой. Ничего себе его с половины порции рома как накрыло. Так, надо что-то съесть. Марьяна все равно пока стояла молча, переваривая его планы.

Интересно, она и вправду не думала о таком развитии событий? В самом деле не думала? Мужчина и красивая женщина, поздний вечер, они в квартире вдвоем. Что тут думать?

– Давай поужинаем?

Она, как сомнамбула, кивнула. А Герман кивнул на стеклянный столик, где стояли две прикрытые клошами тарелки. Разогреть ужин, приготовленный домработницей, Герман в состоянии.

***

Марьяна ела, не чувствуя вкуса. Там было какое-то мясо. Кажется, индейка. И овощной салат с моцареллой. Вкусно. Но в голове крутилось сказанное спокойным мужским голосом: «Намереваюсь».

Это он серьезно?! А если серьезно, то что делать ей?! Марьяна ела, уткнувшись взглядом в тарелку. Она понимала, что то ли не может, то ли боится смотреть на Германа. Они так и поужинали в молчании. А потом Герман забрал и унес тарелки. А Марьяна при этом думала, что ее впервые в жизни обсуживает настолько статусный официант.