Кажется, генерал на самом деле не оставил зацепок. Маньяк улыбался. Теперь, видя растерянность и слабость Максима, он смеялся. Громко в голос, не стесняясь ночи.

Генерал победил. Его месть свершилась триумфально. Он видел страдания своего солдата, впитывал в себя и медлил со взрывом. Он еще не насладился, не растянул послевкусие.

Я же помочь никак не могла.

Макс, я здесь. Макс! Мой шёпот вырывался наружу. Горло драло от невысказанных слов. Слезы все таки полились по щекам солеными дорожками. Максим, родной, посмотри наверх, прошу тебя.

Влага щипала нежную кожу, которая тут же застывала тонкой корочкой льда. Она текла и текла вместе с моим благоразумием.

Сердце подпрыгнуло и упало в пятки, когда я решилась.

-Мааааакс, -закричала во весь голос. Тоже надрывно, отчаянно, вкладывая всю любовь, радость, всю боль и злость.

Генерал среагировать не успел. Ветер донес мой голос куда надо. Черные как сама ночь глаза уже искали меня. Зато исполнил свое обещание. Избавил от своего общества достаточно быстро.

Жаль, что я не успею сказать остальное. Что всю жизнь ждала, любила и не изменяла. Ни мыслями, ни словом. Не успею порадоваться, что наше испытание временем пройдено. Жалко, что не скажу, что я простила.

Потому что последнее перед тем, как я впала в беспамятство, глаза успели поймать яркую вспышку и падающее намертво тело.

Глава 21

-Моя родная, моя девочка. Моя любимая бабочка. Ты такая смелая. Ты сильная…

Я не понимала, почему слышу. Не понимала, почему со мной разговаривают. А еще почему свет причиняет такую боль. Я что в раю? С моими то грехами, куда мне…

А после я стала еще и чувствовать. Мою руку кто-то держал. Ладонь казалась ужасно горячей, почти обжигающей, но отряхивать я не стала. Может это у меня жар. По волосам медленно гладили. Сверху вниз, монотонно и медленно, будто невидимый пока что гость делал это уже довольно долго.

-Я дурак. Боже, какой я дурак.

Понимание немного стало приходить. Как волны, оно постепенно приближалось к берегу, но тут же исчезая у края. Сознание не хотело возвращаться. Ведь там так больно. Невыносимо больно. Последняя вспышка еще не угасла. Она маятником завлекала в свои сети. Что это за вспышка была? Заминированная машина? Чудо, упавшее с небес? Теперь мне уже не узнать.

-Моя девочка, моя бабочка. Ты сильная…

Голос не переставал повторять. Он был полон нежности, теплоты, любви и искренней заботы. Он сводил меня с ума. Ведь он отчаянно звал меня проснуться, открыть веки и ответить. Он звал меня к себе. Но разве я могу? Я так подвела. Я всех подвела.

-Бабочка, я хочу рассказать тебе кое что. То, что не знает никто. Хочу, чтобы ты знала. Я виноват. Я сильно виноват. Ввязал тебя в жестокую игру в мире безжалостных убийц. Прости, но единственное, что держало меня на плаву это ты. Только ты и ничего больше. Днем и ночью ты снилась мне. Днем и ночью я слышал твой запах, твой голос и с ума сходил. Каждый день вспоминал твой сарай, вспоминал твои рисунки. Представлял как водишь карандашом по бумаге, как кусаешь губу и безумно привлекательно хмуришь лбом. Днем отвлекался от безумных идей драками и тренировками, а вечером в ярости стрелял по банкам. Я помнил твои рисунки одногруппника. Очень много. Я ревновал. Дико злился и ревновал, но поделать ничего не мог. Когда я чистил картошку и заправлял постель, ты могла в любой момент обо мне забыть. Тебе бы помогли. Я знал, что помогут. Ты такая нежная и доверчивая. Моя девочка. Ты так изменилась. Ты была трепетной и ласковой.

Его голос был сладким медом для моих ушей. Его тихий вкрадчивый голос пробирал своей нежностью до костей. Дыхание Максима чувствовалось совсем рядом, но не достаточно близко для поцелуя. Он держался на расстоянии и это меня огорчало. Я хотела чувствовать его всего. Почувствовать его живым и невредимым. А еще хотела видеть, но слабость все еще не позволяла сделать эту роскошь.

Поэтому я слушала.

-Я даже как-то решил сбежать. Настолько был в отчаянии. Меня поймал и уговорил не делать глупостей Серега. Да, я понимал, что я нахожусь далеко и едва ли в быстрой доступности. Я планировал вернуться, но мне бы тогда все равно отлучку не простили. А потом Серега посоветовал написать. Я долго думал и решил. Думал, хуже не станет. Ночью вылазил из казарм и под луной черкал письмо сломанным карандашом, который спиздил у начальства. Первое, второе, третье улетало в неизвестность. После десятого, в которой я просто написал “ответь, что бы ни было”, я сдался. Ответа не было еще месяц. И все полгода я не жил. Представлял себе твою свадьбу с этим хмырем, которого рисовала, представлял вас в постели и ломался. Зверел и ломался. Стал выигрывать все бои, честные и нечестные, все тренировки, стрелял в цель и бил резко в самые опасные точки. Тогда меня заприметил генерал. Он собирал свою команду. Он делал это уже раньше. Но теперь ему понадобилась еще. Он следил за мной, наблюдал и в конце концов позвал. Я не сразу решился. Это ведь означало, что дембельнусь не скоро. От тебя ответ пришел неожиданно. В тот день даже пацаны стали со мной разговаривать….

Максим усмехнулся. Кажется, горько… Потому что я знала, что он вспомнил. Пришло то самое письмо, написанное мамой. Что я вышла замуж и чтобы он меня больше никогда не беспокоил. В тот день свершились все его страхи.

-Тот день решил для меня все. Я согласился строить карьеру, согласился служить у генерала и следовать его приказам. Я не знал тогда, каким он был на самом деле. О нем шла молва как о безупречном и мудром руководителе. Это потом, на горячих точках я понял. Было поздно что-либо менять. Сергей окончил службу, а меня не отпустили. Связали с контрактом и с определенными условиями. Скрутили так, что обломишься о любой закон. Подписывал же почти вслепую. Но не отказался от твоей фотографии, ведь знал, что не вернусь и уже знал, что ты пропала. Ани Явницкой не было ни в каких-либо сетях. Вот я и зверел. Шел на операцию и возвращался как не в себе.

По щеке вниз по коже потекла слеза. Рука, которая все время гладила по волосам, дрогнула.

-Родная моя…

Из меня вышел стон. Первый звук означал, что я пришла в себя. А так надеялась послушать еще. Ведь Максим вновь закроется за семью бронями и не даст поделить его боль. Я знаю его. Всегда знала.

-Моя сильная девочка, я знал, что ты сильная.

Моих губ коснулся стакан с прохладной водой. Два глотка дались неимоверно тяжело. По горлу будто прошлись наждачкой. В теле слабость, голос не в контроле, влажность застилала веки. Но ничего, абсолютно ничего не могло омрачить этот момент.

Момент, когда я открыла глаза и сфокусировала взгляд. Передо мной был Максим. Мой Максим… Целый, живой, улыбающийся. Мой …

Влажность потекла по коже с новой силой. Большой палец тут же ухитрился вытереть слезы. Он гладил и гладил, не переставая нежно и очень аккуратно касаться. Мужчина будто боялся причинить мне боль. Какой же он глупый, проснулся внутренний голос, глупый, глупый. Ты мое исцеление. Всегда был и будешь.

Я улыбнулась. По крайней мере постаралась. Удивительно, что я не чувствовала боль в каком-то определенном месте. Например, на затылке. Мне показалось, что генерал ударил именно туда. И я упала. Все же он мне успел что-то сделать. Но что?

-Как? -прохрипела я.

Хотелось узнать все в точности. Ведь я уже приготовилась на тот свет. Была уверена, что так и останусь в той улочке с лежащим рядом маньяком.

Сейчас эта картина предстала перед глазами в новом свете и я не понимала ровным счетом ничего. Почему я жива? Что за вспышка была и где я вообще?