-Скоро новый год…

Слова подействовали раздражительно.

-И что? - не удержалась я. -Вот уже пятый год как очередной новый год…

-Анна, -мама снова приобрела строгий тон, будто готовилась объяснить ребенку что есть хорошо и что плохо. -Не будь эгоисткой. Пора забыть старые недомолвки и недопонимания, я хочу, чтобы ты сошла, наконец, со своего пьедестала и присутствовала в семейном ужине.

Недопонимания… Я горько усмехнулась про себя. Ее тон имел в виду примитивный спор, будто пять лет назад она навязала мне всего лишь платье, а не будущее живого человека.

-Ты не считаешь это хорошим поводом для примирения?

Мама все еще видела свою правоту, не желая понимать своего ребенка, не веря, что ребенок потерял ту связь и не желает прощать. Но что-то же ее заставило отступиться?

-Мама, -позвала я уверенно. Я хотела, чтобы она услышала меня с первого раза и разговор поскорее закончился. Я не собиралась никуда ехать и жертвовать остатками нервных клеток ради той, которая сожгла уютный сарайчик со всеми принадлежностями и идейными работами, только из-за того, что ее дочь хотела рисовать и не хотела слышать о каких-то серьезных профессиях, связанные с экономикой. Сожгла, а потом выгнала, неблагодарную - пусть посмотрит как живется людям без работы.

Она это назвала недопонимание!!!

В моих глазах защипало. Не из-за обиды, которая ни капли не утихла с годами, не из-за растоптанного детского мироздания - за это моя благодарность растет с каждым годом - а из-за него. Моего личного наркотика, позже ставший хаосом, с чем я завязала вот уже пять лет, но который продолжает меня преследовать - мимолетно, но точной пулей в сердце. Вспомнилось то самое, из-за чего возможность появления каких-либо чувств к мужчинам покрылась толстым слоем льда.

Мама отняла у меня мечты, влечения, юность, любовь...

Осадил ее тогда отец, а после и пожар потушил, но раны в детской душе вылечить не смог и обещания, данные дочерью себе самой, не услышал. И им же я следовала, когда поступила на ненавистную экономику, переехала в другой город, даже если в родном имелась куча университетов с разными факультетами и забросила все связи в черный список. Завела страничку в социальной сети, закидывая туда свои мысли, свои переживания вместе с работами неизвестных художников. Как-то так получилось, что они стали сами меня находить чаще и чаще. Мне понадобился примерно полгода, чтобы страница приносила постоянный, нужный мне доход.

-Мама, моя жизнь выстроилась именно такой, какую ты желала видеть. И я стала такой, какую ты хотела получить - гордой, эгоистичной и холодной. Так к чему сейчас твои претензии?

-Ты мне его не простишь, да?

-Все, мне пора…

Грубо? Обидно? Неуважительно? Все верно. Бумеранг всегда возвращается… Может он вернется потом и ко мне, через годы. Но дети не появляются из воздуха.

-Анна, в кого ты такая? Я думала большой город выбьет из тебя эту спесь…

Подруга все это время сидела тихой мышкой и с каждой минутой лицо ее становилось все серьезнее. Мрачная Лиза! Никогда бы не подумала, что скажу такое в своей жизни. Ее больше не радовала маленькая месть, не веселили мои семейные дрязги, в которые она была посвящена с самого начала, но относилась оптимистично - это же мама! - “Все наладиться, говорила она, и забудеться.” Но сейчас, судя по ее выражению лица, она кардинально меняла свои громкие выводы.

Моя рука поднялась в воздух и уже нацелилась на красную кнопочку на экране, чтобы завершить звонок не договорив. Пусть! Сейчас мне крайне жизненно было завершить его любым способом, чтобы заново вдохнуть, чтобы вытолкнуть из души ядовитые воспоминания прошлого, призраки которых щупальцами тянулись в то светлое, что еще осталось. Но тут послышался другой голос, наполненный теплом, заботой.

-Здравствуй, моя дорогая, -от ее голоса глаза вновь оказались на мокром месте. Только бы не сорваться. Как я скучала по ней!!!

-Привет, бабушка, -улыбка против воли проскользнула в голос несдержанным ужом. -Когда ты приехала?

-Совсем недавно. Бабочка, приезжай, бабушка по тебе очень соскучилась. Приезжай и не печаль своего отца сильнее.

-Что с ним, бабушка? -я тут же обеспокоилась. Если с ним случилось что-то из-за меня, этого я не прощу себе никогда.

-С ним случилась седина, бабочка.

-Не называй меня так, -как бы я не пыталась скрыть раздражение, она проскользнула в голосе слишком очевидно, чтобы я покраснела за него.

-Почему? Для меня ничего ведь не изменилось. А для тебя?

И для меня ничего не изменилось, только в этом я не признаюсь даже самой себе в самом тайном уголке души.

Меня обуял стыд. Самый настоящий, который червяком залез в сердце и теперь ерзал слишком ощутимо, чтобы проигнорировать. Стыд за то, что лишила отца любви и заботы, что прервала любую связь с бабушкой, с которой я была дружна и открыта, как ни с кем другим. Все из-за одного человека. Моя обида не должна была перекинуться на людей, которые продолжали меня любить. Мои чувства просто заморозились, а голос бабушки, ее теплый взгляд и мягкая улыбка дали первую трещину в том айсберге, который называется сердцем.

-Я буду уже завтра, бабушка. Я тоже скучала.

Глава 3

Бывает ли тишина напряженной? Есть ли в данный момент это напряжение? Может ее легче назвать томительной? Правильнее!

Абсолютно голая девушка с аккуратно распущенными локонами, которые прикрывали вершинки налитых тяжестью грудей, не думала об этом. В ее голове вообще ничего не возникало - острое возбуждение плотным маревом укрыло сознание.

Ее телом с нежной кожей, словно сливочная пенка молока, ее ногами, которые вставали на цыпочки от нетерпения, ее руками, которые дрожали осиновым листом на ветру - ими сейчас управляли чувства, точно такие же нагие и беззащитные, как сама девушка.

Руки были отведены назад и сцеплены в замок. Для надежности. Она боялась нарушить приказ - приказ стоять неподвижно, пока ее ценитель не рассмотрит каждый изгиб молодого невинного тела. Ее пальцы горели огнем от невозможности коснуться такого же нагого и безупречного тела напротив.

Девушка сладко улыбнулась - она тоже не преминет моментом, чтобы рассмотреть подарок. Как же она долго ждала! И теперь воспользуется каждой секундой, которая только сильнее разжигала желание. Одно желание, поделенное на двоих, связанное их взглядами уже трещало, точно костер - игра в гляделки только добавляла градуса.

Тишина была все же томительной - можно было заметить едва летящие искры между любовниками, если бы они не были столь заняты другим.

Мощный разлет плеч, высокий рост, сильные и налитые сталью мышцы на груди, руках и бедрах были рассмотрены не так тщательно, как лицо молодого парня - причина ее дневных терзаний и ночных грез. Черные глаза под густыми ресницами умели смотреть в саму суть мироздания, вечно взлохмаченные, немного длинноватые, на ее взгляд, волосы оттеняли черные брови, острые скулы, ровный нос, а четкая линия пухлых губ запомнились ей сжатыми в ровную линию. А еще маленький шрам над его верхней губой. Шрам из-за нее...

Это лицо она не смогла бы забыть никогда - когда училась, рисовала, гуляла, даже тогда, когда перед ней стоял совсем другой мужчина. Сейчас она об этом еще не знала, но позже прочувствует каждый уголок черной пустоты внутри себя. Именно его лицо она захочет увидеть в толпе, будет искать его в каждом, как путник, жаждущий воду.

Но вот он! Он здесь, с ней, напротив, дышит с шумом и каждый его вздох в звенящей тишине отдается волной возбуждения. Он пришел к ней - тихо подкрался в ее рабочий сарайчик мимо внимательных жителей дома, закрыл за собой засов и, обернувшись, встал.