И такая тяжесть навалилась на плечи. Мгновенно, до дрожи в ногах.

-А где отец?

-Еще в городе.

Понятно. Отец как раз недавно попал в аварию, когда машина переехала по его рукам. Для врача-хирурга это стало шоком. Отец буквально за пару недель поседел и постарел. Сколько он больниц увидел. У скольких врачей был. Все говорили, что дрожь не излечить и только в одной ему дали надежду. Правда, мама всегда говорила, что они просто тянут деньги и требовала уехать за границу.

-Мама, давай поговорим открыто, -я тихо вздохнула, когда провалилась в мягкость дивана. -Я не стану скрывать что это правда. Но уверяю тебя, что это никак не повлияет на экзамены.

-Почему тогда Тамара Ивановна так за тебя переживает?

-Так ли оно на самом деле?

-Что ты имеешь в виду?

-Я ведь получила за пробные экзамены оценку пять. Она тебе этого не говорила?

И внутренний голос язвительно подсказал, что естественно не говорила.

-Это ничего не меняет, -мама как стояла с неестественно прямой спиной, так и продолжала давить на меня своей строгой и неуместно позой. Я же хочу поговорить с ней открыто, а она…

-Если я обещаю, что больше не буду?

-Нет, ты пообещаешь не пропускать дополнительные занятия. Мы все уладили.

Ну и хрен с ними. Буду! Куда я денусь.

А может поделиться с ней со своими достижениями, радостно воскликнул откуда то взявшийся оптимизм. От роду его у меня не водилось.

-Три дня в неделе. По понедельникам, средам и пятницам, сразу же после занятий.

Я внутренне похолодела.

-Эти часы заняты …

-И слышать не хочу.

-Но, мама, моя художка, -протянула я в надежде, что меня услышат. -Пожалуйста, -хоть один раз пусть услышат и мне достаточно. -Я не могу ее бросить, я выиграла…

-Еще одно слово и дома не останется ни одна бумажка, -последнее слово осталось за мамой. Она, развернувшись ушла, оставив меня разбитой.

Горький ком не заставил себя ждать: он застрял в районе горла, душил, туманил мозги. Как же так?

Лестница была размыта из-за влажной пелены, пальцы ног так и норовили ударится о ступень. Воздух обжигал горло, а слезы жгли нутро. В комнате прекрасный букет дополнила боль в ноге. С каждой минутой она ныла сильнее и сильнее, зудела и ещё ужасно чесалась. Сняв форменные черные брюки, я охнула. Лодыжка опухла и покраснела. И что самое горькое, я не знала как его обработать.

Чтобы поделиться с единственным человеком, который находился сейчас в доме, и попросить помощи, даже думать не хотелось. Меня тут же передергивало.

А вот под холодный душ я залезла. И вздохнула с облегчением. Холодная вода для начала сняла зуд. Не хотелось содрать кожу.

Крупные капли попадали на разгоряченную кожу, волосы обвили шею и спину, а я стояла никакая и не хотела даже двигаться: так было хорошо.

Но и это “хорошо” закончилось. Когда меня начал бить лёгкий озноб и зуб на зуб не попадал, мне пришлось вылезти. Не из-за того, что я боялась простудиться. Больна и больна, сейчас чувствовала себя не лучше. Просто я не смогу долго держать кисть руки - ломота в суставах не позволит рисовать.

Покраснение не ушло, как и отечность.

Пусть. Лягу спать и пройдет. Остальное проходило и это пройдет.

Обмотав все тело и волосы в полотенца я вышла в коридор, где тенью уловила запах сирени. Неужто с первого этажа? Окно в своей комнате я ведь не открывала…

Если с окном я ошиблась, челюсть не подвела. Он таки неприлично открылась.

А как еще реагировать на посторонних, которые разложились в одиноком кресле в углу точно хозяева покоев. В этом самом кресле я любила сворачиваться клубочком и наблюдать за жизнью леса. Где какая ветка закачалась, откуда вылетела сова, ухнув в ночной тени.

-Привет, -выдал мой гость.

-Максим?

Ладони крепче сжали полотенце, под которым было абсолютно ничего.

-Угу, -кивнули мне, кажется, отстраненно.

Белая футболка, местами порванные джинсы, нога к ноге и полная расслабленность в позе. На голове вечно взлохмаченные волосы. И белые кроссовки на ворсистом ковре.

Что?

-Максим! -процедила я.

-Угу…

Я вспыхнула. Но не от возмущения. Хотя почему нет. Именно от возмущения на то, какой взгляд я словила. Заинтересованный, бесстыжий, горячий. Он гулял по мне, как ветер в поле, не стесняясь, не таясь.

И оттого Максим был отстраненным на мои переживания. Подумаешь, наступил на ворсистый ковёр грязными кроссовками.

Открытая шея и плечи, с которых капала блестящие капли воды горели пламенем. А щеки полыхали. Меня никогда так рассматривали. Да что там! На меня никогда так не смотрели. Как на сошедшего ангела. Как фанаты на звезду. Как…

Может только поэтому мне не хотелось уходить? А главное пристыдить и выгнать. И все же.

-Почему ты здесь…

-Как твоя нога? -меня тут же перебили.

-Нормально, -мне было дико от мысли, что я могу поделиться с плохим самочувствием не с родным человеком, которая даже не заметила мою хромоту, а с врагом.

В комнате раздался скрежет - Максим встал тяжело, отодвинув кресло по паркету. И пошел на меня. Я тут же попятилась.

-Ты как будто боишься, -губы скривились в улыбке. И чем ближе он подходил, тем отчетливее я различала соблазнительный изгиб. Точно такой же, как у меня в портрете.

Вспомнилось, как я проводила по ним пальчиком и вздрогнула. Или я просто дошла до стены, в то время как Максим продолжал наступать. Шел он намеренно медленно, со вкусом, продолжая рассматривать то мои ноги, плечи, лицо.

Последнее тоже продолжало пылать.

-Остановись, -вышло немного сипло. Дыхание подводило. Сейчас бы дернуть за ручку и выбежать, а потом свалить всю вину на непрошеного гостя. Мол, сам виноват, нахал.

Но, честностью я обладала в той же мере, как адекватностью. Он ничего мне не сделает…

-Я хочу посмотреть, -таким же тихим голосом мне в ответ. Я чувствую дыхание - горячее и сбивчивое.

Ведь правда же. Ничего Максим не сделает. Я и закричать могу. Надеюсь, хоть в этом мама мне поможет. И тут ядовитое чувство внутри ехидно заулыбалось, что тут я несомненно права.

-Стой, -хочу протянуть руку, чтобы удержать между нами расстояние, но боюсь, что не сдержу полотенце на груди одной рукой.

-Я просто посмотрю.

Я мотаю головой, но не могу отвести взгляд от черноты глаз напротив. Они притягивают точно магнит. В них сверкают искры.

Грудная клетка бурно вздымается, а когда протянутая мужская ладонь медленно направляется ко мне, сердце на миг останавливается, чтобы с новой силой стучать сильнее.

-Не бойся, -прошептал мой…

Мой мучитель. Именно так. Потому что он снова мучает меня - путает мысли, заставляет нервничать, прижиматься в угол и трястись как тростинка на ветру. А все его черные глаза. Они будут сниться мне, наверное, каждую ночь. В них пляшет огонь, который хочет опрокинуться на меня.

А потом в них появляются смешинки и я впадаю еще в больший ступор. Потому что Максим опускается на одно колено и берет холодными пальцами мою ногу. Мою больную ног! Вспоминаю я, потому что из горла тут же вырывается глухой стон.

-Ну все, ты упустила время. Теперь надо резать ногу, -выдает Максим.

-Нет, -я испуганно дергаюсь и стараюсь отодвинуться. Тщетно. Этого не позволяет стена.

Максим хохотнул, а мне захотелось его стукнуть.

А почему бы и нет, подумалось мне. Давно, между прочим, требовалось.

-У тебя растяжение связок. Ну ведь правда упустишь момент, дуреха, сразу надо было обработать, а не нюхать сирени в каждом повороте улицы.