-Да ну тебя, Софа, -не вняла ответу тетя. -Найдем, конечно же, в тесноте, как говорится...

-Надежда, -мама всегда называла официальным именем тогда, когда хотела донести крайне важную для нее информацию. Мой случай почему-то не вписывался в эту систему. -Дом не резиновый. Все комнаты уже заняты. Мне искренне жаль, что молодой человек ощутит дискомфорт в холоде в собственном доме.

-Чего ты такая холодная?

Тетю прервали на полуслове…

-Я увидел как минимум одну почти свободную комнату, -с ехидной улыбкой проговорил Максим.

Его, кажется, вообще не задевал отказ мамы. Разве может один айсберг нанести вред другому такому же холодному и бесчувственному глыбе льда? Разве что удариться и разнести все вокруг.

-Это где? -опешила мама от такой наглости.

За столом притихли, кажется, даже дети. А со мной творилось нечто сумасшедшее - я то замораживалась внутри от холодной встречи, то сгорала от бархата его голоса. Я задыхалась от невозможности высказать слово и радовалась, что скрыта от изучающих взглядов. Я считала каждый нож, который вонзил в меня Максим за этот вечер - убежал на дальний край, не высказал мне ни одного слова, не дал ни одного намека, полностью расслабился, когда я была как на иголках и, главное, он игнорировал мой взгляд.

За это мне полагалось по два ножа сразу… каждый раз, когда я искала ответное разглядывание. Ну же, не хочешь заметить мои изменившиеся за пять лет черты лица? Не хочешь прочитать в глазах, что со мной было?

Как же больно знать, что человек тебя забыл. А вдвойне больно видеть, как он самый прекрасно чувствует себя без тебя, когда тот, другой, подыхает без него.

-Так где ты видел свободную комнату?

-Которая в прошлом закрывалась ветвями старой ели.

Уголки губ Максима дрогнули, но спустя миг никто не мог сказать, что улыбка его натянута.

У меня же началась тахикардия...

-Это же комната… -голос мамы от непонимающей перешел в злой.

Да, мама, это комната моя, и имел в виду он именно ее, и оттого мое сердце сейчас выпрыгнет и убежит вслед за логикой, которая меня покинула уже давно. Потому что, как так можно вообще?

-Да что ты себе позволяешь?

Да, в коем веке, я была согласна с мамой. Что за противная игра ведется?

-Успокойся, дорогая, -подал голос отец. -Максим же пошутил, верно?

-Конечно, -вместе с его кивком головы все облегченно выдохнули. Только мама не собиралась успокаиваться. И мое скачущее давление вместе с ней.

-Александр, что за шутки такие. Ты свою дочь хоть каплю ценишь?

Я скривилась. Ой, кто бы переживал. Если бы я не была свидетельницей разговора с самого начала, то решила бы, что мама болеет за мой целибат. Зря это она, случай пятилетней давности справляется с этим лучше. Тот Джастин, которого упоминала Лиза, не притронулся ни на секунду к моей голой коже.

-Соня, прошу тебя, не начинай, -скривился уже отец. -Иначе я могу закрыть разговор совсем по другому, напомнив то, почему дочь не собиралась приезжать домой пятый Новый год подрят.

-Как ты можешь? -прошептала одними губами моя мама. Но не от того, что отец мог рассказать, он попросту не знал правды, а из-за своих внутренних установок - семейное из избы не выносится.

-Уже вечер, -заметил дядя.

-Точно, -поддакнул ему снова развеселый отец. -Уже вечер, дороги перекрыты, а застрял бы покупатель где-нибудь, он бы позвонил. Не так ли?

И с этим вопросом он повернулся к Максиму, который нахмурил свои прекрасные брови и смолчал с ответом. Выглядел он немного растерянным. Отчего спецназовцу терять контроль - сжать кулак над столом, смотреть перед собой, а затем резко достать телефон из кармана брюк.

-Я позвоню сам.

Когда он встал, мой взгляд скользнул по кристально белой рубашке, сидящая по идеальному телу вплотную, по мелким пуговицам вниз, по ремню с железным пряжкой-зажимом, и дальше …

На краткий мучительный миг все вокруг исчезло - внешний шум и внутренние голоса, которые синхронно кричали “дурында, куда ты смотришь, глупая, тебе больше там ничего не светит”.

Я сглотнула вязкую слюну и шумно выдохнула, а после почувствовала на лице что-то настолько острое, что я отвлеклась от изучения мужских брюк. И поймала прямой взгляд черных угольков. Впервые! Первый прямой осмысленный взгляд за этот чертов вечер. Его глаза вновь сменили цвет, стали темнее, порочнее, они выдавали его точно так же, как и голос. И если Максим научился последним совладать, то глаза обманывать не научились.

А может есть шанс?

Максим держал в руке телефон, с зависшей в воздухе большим пальцем и смотрел на меня в упор.

О чем он думает? Какие мысли крутятся в его голове? Что он хотел сказать той шуткой? О, Лиза, знаток мужских намеков, ты нужна мне сейчас как никогда…

Глаза напротив прожигают меня насквозь и я не могу противостоять им. Они затягивают в свои черные владения, не оставляют мне воздуха и света в конце туннеля, и я бы обрадовалась, я бы спрыгнула в этот омут без оглядки - мой мужчина наконец вспомнил обо мне. Только вот неестественная маска на лице ничем не сменяется и мне кажется, что он сам попал в ступор.

Вспоминает наше время? Когда мы были беззаботными детьми, у которых была только одна проблема - как изощреннее насолить соседке?

Вспоминает наш выпускной? Когда он сошел с ума от ярости и когда он впервые посадил меня на свой желтый байк.

Мой сарай?

Ту ночь?

А может вспоминает настоящую войну, в которую он попал еще в юном возрасте по моей вине…

В груди рождался болезненный стон, который я усилием воли затолкала обратно. Нечего выносить сор из избы…

Максим дернулся, прервал контакт, вернул мне кислород. По моим ощущениям будто прошел час, но продолжающая болтовня ни о чем вокруг не давала усомниться в том, что время улетело только для нас. В очередной раз.

В его телефон пришло сообщение - он привычно пикнул. А Максим нахмурился сильнее.

-Покупатель написал. Говорит, что застрял еще при выезде с города. И просит пару дней.

Нет!! Только не это. Несколько дней в одном доме и под одной крышей?

-Вот и отлично, -отец тут же достал стопку, со звуком поставил его на стол и налил крепкого алкоголя. -Значит торопиться некуда, а комнату мы найдем, не переживай. Да хоть в подсобку для коробок на втором этаже диван поставим.

Максим, не садясь, осушил бокал на раз и не закусил. Даже не поморщился.

-А в чем собственно проблема? -весело высказалась тетя Тамара. -Люди мы все взрослые и все понимаем. Для удобства диван можно поставить и в комнате нашей Аньки. Подсобка поди маленькая…

Воздухом никто не подавился, но фразу никто и не поддержал. Разве что наступившее молчание разбила мама со своим стальным голосом, который на сей раз она не стала контролировать. Вид ее и вся напряженная поза выдавали крайнюю степень гнева.

-Проблема в том, что жених Анны этого не одобрит, -и тут же она обратилась напрямую ко мне, через стол и через мою валяющуюся в предсмертных судорогах душеньку. -Ведь Лиза, твоя подруга, специально проговорилась о твоем женихе недавно, не так ли? Он остался в Питере?

Лиза, черт тебя побери, ты мне нужна, чтобы я убила тебя собственноручно, кричала я в душе, когда внешне на лице не дрогнул ни один мускул.

Гены!!

Я безмолвно киваю…

Дура!

-Ого, -удивленный бас отца.

Бесхребетная дура.

-Поздравляю, -синхронное аханье теть.

Скулы сводит от собственной лжи, оттого, что позволила маме победить.

В комнате раздается громкий звук упавшего о голый кафель стакана. Никто не обращает внимание на разлетевшиеся осколки и коричневое пятно на полу, все взгляды устремлены на широкую спину, выходящую во двор.