В один из вечеров в юрте у Егора, Василий неожиданно для себя рассказал всю свою историю, как он лишился и семьи, и родины. Егор, к удивлению Васи — проявил сочувствие и особенно заинтересовался его любимым делом — пивоварением. Достал из своей сумки бутылку с вином, налил Федусу с Васей и стал выспрашивать, сможет ли он здесь варить пиво и что ему для этого надо.

Василий подумал и сказал, что сможет всё и даже прихвастнул, что знает семейные секреты и рецептуру варки пива, которые более никому неизвестны. Чем вновь рассмешил Егора, до слёз. Просмеявшись, тот обещал вскоре ткнуть Васю носом в такие секреты варки пива, о которых тот никогда не слышал. Вацлав, уже понявший что начальство и слов на ветер не бросает, и знает многое (чего только одно изготовление сахара стоит) — открыл рот от предвкушения, приготовившись узнать о любимом деле нечто новое.

Егор однако сказал, что не помнит детали, но у него всё записано и лежат эти записи дома. И с ходу стал сговаривать Васю заняться пивоварением, обещая ему и дом, и помещение, и даже волю: «Договоримся мы, снимут твою судимость, по УДО выйдешь за ударный труд! Мы же с братом Серёгой поспорили, что пить не будем! Пока или я пиво не сварю, или пивовара не найдем хорошего! Так что тебя мне сам бог послал!»

Вацлав и без воли был согласен на всё предложенное Егором, так что к концу недели ехал в санях с ним, в Попадалово. Федус провожал их: «Ехай Егор, не волнуйся, хоть неделю дома живи! Завод работает, свеклу привозят, сахар увозят. А за стройкой и без тебя присмотрю!» Егор при Вацлаве сговорился со своим управляющим, что дом Федуса в деревне тот отдает под пивоварню и жильё для Васи. А Федус с Зулей присмотрели себе место под усадьбу, на взгорке, чтоб не подтапливало при разливе — на берегу Ая. Казенные рабочие уже копали траншеи под фундамент, загодя…

Всю дорогу до дома Егор снисходительно поглядывал на Васю и обещал сразу же по приезду показать такие рецепты пива, о которых он в своих польских ебенях и не слышал. У него на компьютере про это пивоварение, что в домашних условиях, что для небольшого пивзавода — несколько книг лежало. И вслух мечтал о бане, которую он затопит сразу же по приезду. Опаршивел мол, за неделю до крайности. С этим Вася был согласен, всю неделю работали так, что в баньку хотелось. В заводе то он, как писарь — бывало и по два раза в неделю наведывался в парную, только хозяйке, где квартировал — указание дай. На что Егор рассмеялся: «Я дома каждый день мылся, париться не обязательно, конечно, но баньку протопи! У Ксюхи не забалуешь!»

Про жену Егора Василий за неделю узнал столько, что даже побаивался встречи с ней, а ну как не ко двору придется? И вот сейчас, когда наконец приехали к Егору домой — с испугом смотрел, как недовольный Егор мечется по комнате и не напоминал про обещанные рецепты варки пива. Егор побегав — успокоился, подмигнул ему: «Ладно, пиво от нас не убежит, потом покажу. Нам сейчас помыться до прихода Ксюхи, поедим и я тебя на новое место жительства отведу, с братом Серёгой познакомлю, то-то он обрадуется!»

Егор растопил печку — чаю вскипятить, поесть приготовить и пошел проверить баню. Для наблюдающего за закипавшим чайником Вацлавом появление хозяйки стало сюрпризом.

— Здравствуй, мил человек. — Вкрадчиво сказала Ксюща, морщась от запаха. — А Егор где?

— Здравствуй, хозяйка! — Сказал встав и поклонившись Вацлав и по наитию, вспомнив любимую присказку Егора, выпалил. — Бобр курва! Егор баню пошел смотреть.

Ксюха поначалу отшатнулась, потом рассмеялась и присмотревшись к Васе — переспросила:

— Курва бобр? Пан поляк?

— Истинно так! — размашисто перекрестился.

Ксюша, посмеиваясь — направилась в баню, сходу наехав на мужа: «Ты зачем бомжа домой привез, да ещё и поляка?! Фу, да ты и сам как бомж! В баню, вы что там, не мылись?!» Егор объяснил что да, там они не мылись, баню построили, ждут когда сварят и привезут котел из деревни. Баню построили капитальную, по типу общественной, так что больше он в таком виде приезжать не намерен. Попросил не обижать поляка, пока он отмывается, пацан так настрадался за свою жизнь, что грешно на нем срываться, за грехи других. И вообще он его после помывки к Федусу отведет, у него жить будет. И пошел в баню, которая уже согрелась.

Заинтригованная тем, что недолюбливающий всякую заграничную сволочь Егор сам притащил домой этого поляка — Ксюха не стала дальше выкобениваться, вернулась домой и выдала Васе к чаю всякого, ласково предложив угощаться. Сама собрала сменку Егору и лично понесла в баню, проконтролировать качество помывки мужа, расспросить про такой казус, как пшек у них дома и вообще — соскучилась.

Через час с лишним вернулись оба из бани, Егор отправил туда мыться гостя, а Ксюша после его ухода стала задумчиво перебирать в шкафу вещи мужа, под впечатлением от рассказа о судьбе Вацлава: «Вот это можно Ваське отдать, у тебя и так шмоток много! Вот что за люди, Егор, как так можно?!»

— Вот здесь ты будешь жить и варить пиво, Васька! — Величественным жестом Егор указал на дом Федуса. — Смотри, сараи какие! Родители то у него хозяйственные были, а что это за фигня?!

Вацлав в недоумении пожал плечами, а Егор, заметивший поднимающийся из трубы дым — решительно толкнул калитку: «Это что ещё за самовольное подселение?! Щас на мороз с вещами!» Долго и безрезультатно пинал в закрытую дверь в сени, пока наконец, минут через пять она не приоткрылась, явив посетителям лицо Саввы. «Ты чо закрылся, святой отец?» — Добродушно спросил Егор: «Рукоблудством занимаешься!?»

Савва смутился и стал всё отрицать: «Читаю я!» Егор отодвинул его, протискиваясь в дом, бросив Ваське: «Заходи, посмотрим, чем тут у нас будущий батюшка зачитался». Пономарь застенал: «Ноги обметайте, прибрано!» — подсовывая им голик. Наглеть не стали, сбили снег старым истрепанным банным веником с обуви и прошли в дом.

Егор по хозяйски прошелся по дому: «Ты смотри тут, вещи Федуса не трогай, я заберу кой чего, не всё, остальное потом. А то тебе Зуля бороду выдерет!» Савва скорбно поджал губы, оскорбленный такими инсинуациями: «Как можно!» Егор тем временем покосился на печку: «Ну раз затоплена — грех в тепле не покурить, ты же не против, Савва?» Савва засопел, но возражать не стал, Егор подвинул табуретку, уселся, набил трубку и закурил в открытую дверцу. Наглеть не стал, дым выпускал в печку, однако пономарь всё равно страдальчески вздыхал.

— Вот, знакомьтесь, Савва — это Вася, Вася — это Савва. А теперь рассказывай, за что ты в немилость впал и почему здесь живешь, а не у Председателя?

— Грех на мне! Восьмую заповедь преступил. — С неохотой, через силу, выдавил пономарь.

— Это как?! — неподдельно изумился Егор. — Это которая не отъеби ближнего своего? Давай подробности!

— Тьфу на тебя, богохульник! — Рассердился Савва. — Не зря Татьяна про тебя говорит, что у тебя ничего святого нет!

— Как это нет?! А Ксюха, а гуси?! Хотя да, гусей дед реквизировал… Савва, а тебя в детстве не учили, что чужое брать нехорошо, чо хоть спиздил то? Успел заюзать или отобрали?

— Я свой грех отмолил уже! — Поспешил оправдаться Савва, но заметив ехидную ухмылку Егора, стал путано объясняться. — Татьяна решила, что я слишком много читаю и с каждым днём всё дальше от бога! Отлучили меня от библиотеки… А я как тать в нощи на цыпочках прокрался и до утра читал, две свечи спалил…

— С фонариком под одеялом надо! — Авторитетно заявил Егор. — Ладно, ты здесь, как я понял, до весны будешь, пока церковь не поставят? Поживете вдвоем, дом здоровый. А это что? — Егор заметил на столе несколько стопок книг. — Не понял, тебя же от книг отселили. А эти откуда?

— Бог не оставил в своей милости! — Начал с пафосом пономарь и снова сбился. — Паства носит, и свечи тоже…

Егор выбил трубку, прикрыл дверцу и передислоцировался к столу, с интересом изучая принесенную сердобольными прихожанами литературу: «И что, интересно тебе это читать?» Савва затряс бородкой: «Очень!» Егор переложил с места на место ещё несколько томов: «Мда, „Борьба за огонь“, Савва, а ведь тут религиозного то и нет, от слова совсем. Как ты слово божье нести будешь людям, после таких книг?»