Но чуть погодя мысли о зеркальных видениях вернулись. Пропитанные тревогой и почему-то – нестерпимой печалью…

Что не так с ней? С зеркалом?.. Или же… все дело в той, кому оно принадлежало раньше? Анастасия Кострова…

Возвратившись домой, Алиса сразу же позвонила Михаилу Алексеевичу.

– Дедуль, привет! Слушай, ты что-то рассказывал о своей бабушке, помнишь? Она жила в Китае, да? А можно подробней?

Дедушка, судя по тону, удивился.

– К сожалению, подробно не получится. Я знаю лишь, что Анастасия Никитична, будучи ещё совсем молоденькой, около трёх лет прожила с отцом в Пекине. Но об этой короткой поре её жизни воспоминаний не сохранилось. Анастасия привезла оттуда зеркало, что я отдал тебе… это всё.

– Неужели всё?

– Ну, судя по старым документам, отец Насти вел дела с семьёй Лань, владельцами шёлковой мануфактуры. Ты же помнишь, что Никита Костров, наш предок, был крупным промышленником?

– Да, конечно. Почему же они уехали оттуда?

– Это случилось в тысяча девятисотом году, так что, уверен, причиной тому Ихэтуаньское восстание, докатившееся до Пекина. Тогда смерть угрожала всем иностранцам. Пришлось спешно бежать…

– А потом?

– Потом Анастасия потеряла отца, он умер от застарелой болезни. Долго жила затворницей в подмосковном имении. Её очень уважали. Вспоминали, как занималась благотворительностью, устраивала школу для детей фабричных рабочих.

– В то время замуж она так и не вышла?

– Нет, пока не началась революция. Анастасия потеряла всё. И, наверное, из-за страха перед завтрашним днём приняла наконец предложение Павла Гончарова, который давно её любил.

Про Павла Сергеевича Алиса уже не раз слышала от деда, но тот снова рассказал, как Гончаров, дворянин по происхождению, тем не менее, поддержал революцию. Вступил в ряды коммунистов. Будучи талантливым журналистом, сотрудничал с первыми советскими газетами и журналами.

– Брак с ним, пускай и вынужденный, судя по всему, не стал несчастным для Анастасии, – продолжил Михаил Алексеевич. – Хотя моя бабушка и не разделяла революционных настроений мужа, но его любовь и забота её покорили. Их ребенок, мой будущий отец, был поздним и очень желанным. Но его рождение подорвало здоровье Анастасии Никитичны. Она умерла сорока с небольшим лет от роду… Солнышко, а для чего ты расспрашиваешь? Статью собралась написать?

– Да… что-то в этом роде… Дед, дорогой, спасибо тебе большое!

Алиса так тогда и не продвинулась в поисках ответов на вопросы. Закрутилась в отношениях с Серёжкой, он переехал жить к ней…

И вот теперь… Ищет бритву, а зеркало словно само ложится ей в руки. И она видит… она снова видит прошлое…

Четыре года волшебное зеркало пролежало взаперти, и вот час настал. Даже луча не понадобилось.

…Сдавливает виски. На сердце ложиться тоска – не передать. Алиса словно переживает огромную потерю. Будто эта девушка, горько рыдающая в объятьях молодого китайца – она сама… Неужели?.. Нет. Рыжие волосы, хрупкая фигурка, но лицо другое… хотя сходство определенно есть.

А мужчина…

Он хорош собой, притягателен. Высокий, стройный, худощавый. Выразительные раскосые глаза под густыми ровными бровями украшены длинными ресницами. Смоляные волосы уложены в стильную причёску, а высокий лоб закрывает рваная чёлка. Чётко очерченное лицо, прямой нос, ярко выраженные скулы, а на правой щеке – необычное родимое пятно в виде звезды.

Но сейчас это лицо кажется обострившимся от горя, потемневшим. Мужчина тоже плачет, не сдерживаясь. Ещё немного – и судьба навсегда разлучит этих двоих…

Алиса, очнувшись, обнаружила себя сидящей на паркетном полу и крепко прижимающей зеркало к груди. По щекам потоком катились слёзы. Что же это? Сомнений нет, она видела прощание Анастасии Костровой с любимым человеком. Прощание навсегда…

Через ткань времени девушке передалась такая боль, что все свои печали она сочла пустяками. Но кто он, этот молодой китаец? Дед говорил о некой семье Лань… Она должна это выяснить. Непонятно зачем, но должна. Пусть даже от страха неведомого холодок закрадывается в сердце, порождая сомнения: «А если и узнаешь – что изменится?»

Но неужели же – забыть? Запереть зеркало так, чтобы больше не прикоснуться к нему даже случайно?

Её тезка из сказки сказала бы: «Все страньше и страньше…» Нужно ли такое мучительное чудо? Но если его отвергнуть – она так и останется глупой Алисой, навсегда отвернувшейся от своего белого кролика…

Серёжкина бритва нашлась в спальне, за шторой на подоконнике.

Алиса встретилась с бывшим на платформе Воронок, вернула бритву, но разговор поддержать не то чтобы не захотела – не смогла. Была настолько погружённой в себя и так часто отвечала невпопад, что Сергей подумал: а не нашла она ему уже замену? Он понятия не имел, насколько эта догадка и похожа, и не похожа на правду.

Алиса не переставала думать о китайце из виденья. Его экзотически красивое лицо будто наяву вставало перед мысленным взглядом. Блестящие глаза с непривычным разрезом… она тонула в их чёрной глубине.

Девушка тосковала. Вот только – о несостоявшемся счастье или же о потерянном? Её это тоска или Насти Костровой? А может, они уже сливаются воедино?

Что же делать, что делать? Спокойно… никаких психологов. Никаких разговоров по душам. Даже с дедом. Она не сумасшедшая. Просто так причудливо и странно отозвалась в ней всегдашняя вера в необъяснимое. В настоящее чудо. И китайское зеркало – действительно волшебное. Да… но делать-то что?

В какой-то миг девушке захотелось отвлечься, хоть через силу.

– Я буду рисовать тебя, осень! – заявила Алиса вслух. – Знаешь, мы с тобой похожи. Обе рыжие, обе печальные, а ещё в тебе пылают костры, а у меня прапрабабка – Кострова.

Удобно устроившись в кресле с альбомом, художница-любительница собралась сделать карандашный набросок окрестностей Троицкого собора, окутанных очарованием осени. Но не тут-то было. Никто и не думал отпускать её. Мысли вновь незаметно перетекли к незнакомцу из прошлого… и Алиса обнаружила, что рука с карандашом сама собой выводит на бумаге привлекательное узкоглазое лицо с чёткими чертами…

Алиса рисовала и рисовала… Не ела, не пила, пока портрет не был завершён. Потом, придя в себя и жадно глотая ледяную воду, думала о том, что замечательная способность по памяти зарисовывать увиденное, до мелочей, сослужила ей необычную службу.

Как и в прошлый раз, девушка загрузила рисунок в интернет. Поиск схожих изображений порадовал множеством китайских лиц, но первым был он… Алиса сразу его узнала, хотя мужчина на портрете выглядел значительно старше. Но это он… художник даже отобразил родимое пятно в форме звезды на щеке.

Лань Чжиюй. Да, конечно… Дедушка назвал именно эту фамилию. Портрет 1924 года, нынче находится в фамильном особняке семьи Лань.

Сейчас посмотрим…

Поиск опять выдал море разнообразной информации, но Алису зацепило ещё одно лицо… поначалу ей показалось, что это опять же Чжиюй. Но нет. Это была фотография ныне живущего человека.

Лань Тау. Самый молодой лауреат премии Герберта Бакстера Адамса, присуждённой ему Американской исторической ассоциацией в 2020-м году за работу об императрице Цыси. Сейчас трудится над книгой об Ихэтуаньском восстании.

Ихэтуаньское восстание…

– Вот ты-то мне и нужен, Лань Тау, – тихо произнесла Алиса, обращаясь к человеку на экране монитора. – Я должна тебя увидеть. Должна! И ты расскажешь мне всё, что знаешь о той давней истории, правда? И посоветуешь, что теперь делать… А если не ты, то кто?

И она принялась вбивать в поисковое окно названия исторических работ потомка Лань Чжиюя…

Россия, г. Москва, на следующий день.

Юрий Михайлович Гончаров с интересом рассматривал дочь сквозь стёкла элегантных очков. Секретарша – как водится, молодая и хорошенькая – принесла Алисе крошечную чашечку очень крепкого кофе. Девушка с трудом сделала глоток. Она нервничала. Сколько себя помнила – никогда у отца ничего не просила. И в жизнь его не лезла. Да что там… она даже не понимает толком, чем папочка занимается! Что-то связанное с недвижимостью…