— Тоже не раньше конца года. Первыми немцы ударят, но расшибут лоб, англичане хороши в обороне.

— Вот мы и хотим помешать перевозкам для Африканского корпуса.

Встал, подошел к окну, посмотрел на заснеженный двор… Ливия, песок, жара…А чем это хорошо для нас, стратег хренов? Положим, англичанам будет в Египте полегче, немцев из Африки вышибут быстрее, значит, и в Италии союзники появятся раньше. А это снабжение для партизан — от Сараево до какой-нибудь Апулии всего лишь Ядран перелететь. И отвлечение сил с советского фронта.

Поскреб пальцем бумажные ленты, которыми заклеена рама — не чесать же затылок.

— Ну предположим, — повернулся к штабным. — Но почему именно я?

— Ты мыслишь нестандартно. Все время вытворяешь такое, чего от тебя не ждут.

— Ладно, куда роту денут? По отрядам раскидают?

— Вольют целиком в батальон охраны Верховного штаба.

Ну да, готовое подразделение, оборуженное по самый небалуйсь, чего ж к рукам не прибрать. Но хоть все вместе будут, душа спокойнее. Рассказать им, что ли, про партизанскую трехчленку? Всеобщее вооружение народа, территориальные части и мобильное ядро, или они сами до этого махновского изобретения дойдут? Должны, почти все партизанские движения к этой структуре приходили, только вот здесь у товарищей из КПЮ слишком силен уклон в регулярную армию, а ее строить ей-богу рано. Вот годика через два…

— Я заберу несколько человек в Белград.

— Там есть несколько групп… — возразил Иво.

— Нет. С подпольем я работать не буду. Вообще. В принципе. Никаких контактов. Отдельная самостоятельная группа, никто нас не обеспечивает.

— Почему??? — выпрямился на кресле Иво.

— Подполье уязвимо для провокаторов, против него уже работает и недичевская полиция, и гестапо. Да, кстати, что там с моим розыском?

— Отпустишь усы, наденешь очки, плюс еще несколько мелких хитростей, никто не узнает.

И беретик. Штирлиц на встрече с Борманом, мать вашу. Хотя… прошел почти год, за это время семнадцатилетний Владимир Сабуров заматерел и превратился во Владо Мараша, лицо загрубело, наверняка изменились и повадки, они теперь гораздо более мои, чем реципиента.

Похоже, надо вписываться, коль уж выбрал сторону. Пищи, но тащи.

— Ладно, черти языкастые, уболтали. Что с подготовкой?

— Курс подрывного дела, конспиративной работы, две недели, завтра с утра приступаем.

— Мне еще потребуется оружейник Франьо и кое-что из наших запасов.

Тихо скрежетнула отмычка, но замок не поддался.

— Секундочку, — взломщик снова пошерудил в скважине тонкими, как вязальные крючки, иголочками и чертыхнулся под нос. — Вы мне свет загораживаете.

— Дай-ка, — вместо того, чтобы отстраниться, Глиша подался вперед с такой угрюмой рожей, что немедленно получил просимое.

Бурча под нос «Наберут черт-те где, не знают, даже с какого конца…», Глиша потер пальцы, ловко пошевелил отмычками, прищурил правый глаз, левой рукой просунул крючок немного вбок, посопел, повернул, крякнул, надавил…

В замке легонько щелкнуло и ригель свободно вышел из паза запорной планки.

Кривая ухмылка взломщика сменилась отвисшей челюстью:

— Это как?

— Да замок не совсем обычный, там маленькая хитрость. Если ее знать, все просто. Вот смотрите…

Глиша закрыл замок, а потом двумя-тремя ловкими движениями отмычек снова открыл.

— Так, — почесал затылок взломщик. — Я вам больше не нужен, дальше учитесь сами.

И мы учились.

Три недели нас гоняли так, что не вздохнуть. И не будь опасений, что без сна мы не сможем усвоить материал, нас бы и на ночь не отпускали.

Основы конспирации вели два матерых деда, не иначе еще Коминтерновской закалки, с богатой тюремной биографией, начатой задолго до Первой мировой. Они же и сам Иво натаскивали нас на приемы обнаружения слежки и сброса хвоста. Лека старательно вдалбливал нам обеспечение отхода и способы организации этого жизненно важного мероприятия. Эти же четверо впихивали в наши головы методы связи, самое узкое место во всей авантюре. Объявления в газетах, тайники, телеграммы тете и все такое — без контактов со связными, подпольем и другими боевыми группами. Это только в шпионских фильмах у каждого агента по две радиостанции, тут-то и у Верховного штаба пока всего одна, а уж насчет портативных и говорить нечего. Да еще нынешние в разы сложнее привычных мне уоки-токи с одной клавишей, для работы на ключе нужен квалифицированный радист, а его среди нас не случилось.

Случились же двое уркаганов.

— Так, дорогие мои, — воткнул взгляд в Глишу, когда в коротком перерыве мы очищали миски с лонацем. — Чего еще я о вас не знаю?

— В завязке, — буркнул пулеметчик и наклонился пониже к еде в попытке спрятать лицо.

— Не-не-не, давай подробности.

Но ответил Небош:

— По молодости в криминал подались. Я по карманам шмонал, Глиша домушничал.

Тот молча кивнул.

— Потом завязали, потом армия, потом работали, потом война. Все.

— Где работали?

— Я на лесопилке, Глиша в механических мастерских.

— Почему в партизаны пошли?

— А куда? — вскинулся Глиша. — Не к четникам же, я от королевской власти ничего, кроме говна, не видел.

Небош согласно угукнул, выскребая остатки рагу — до занятий подрывным делом оставалось минут пять.

Наши биографии инструкторам (ну, за исключением и так все знавших Иво и Леки) не доводили, но с минером мы мгновенно опознали друг в друге русских. Меня он вычислил как бывшего командира одной из рот батальона Верховного штаба, при котором он сам с недавнего времени командовал инженерным взводом и руководил техническим отделом. Сам же он носил такое же имя Владо и прозвище Рус, так что я вряд ли ошибся.

— Вот огнепроводные шнуры, вот спички. Действуйте.

Почти все принялись чиркать, ловить шнур, прикладывать горящую спичку, но удалось это только ловкому Марко.

— А вы? — обратился инструктор ко мне.

Победно улыбаясь, я вытащил нож и рассек шнур наискось, затем прижал к срезу головку спички и чиркнул по ней коробком. Зашипела сера головки, а следом тут же задымил шнур.

— Имели опыт?

— Доводилось.

— Тогда с терочными взрывателями будет проще.

И понеслось — как, что, из каких подручных материалов можно сделать, детонаторы, шнуры, механические воспламенители… Часть этого я знал по армии и Боснии девяностых годов, но куча всяких хитростей и уловок стала для меня большим сюрпризом, не говоря уж про остальных. Бранко только хмыкал и пыхтел, постигая сложную науку, как поднять ближнего своего в воздух, а самому остаться на земле.

Вечером, укладываясь спать, в краткий миг между вертикальным положением и контактом с подушкой, я вспомнил эпичнейшей югославский фильм «Битва на Неретве». Там, помимо Франко Неро и Сергея Бондарчука, играл самолично Юл Бриннер, в роли главного минера Владо. А прототип, похоже, пытается сделать из нас подрывников. Но тут голова коснулась мягкого, глаза закрылись и мысль эту я не додумал.

За быстрым завтраком на меня успела наехать Альбина — почему ее не берут медиком в состав группы? Марко подозрительно уткнулся в миску, но уши насторожил и пришлось выйти на мороз:

— Живку берете же! — обиженно бросила Аля.

Вот тоже новости. Во-первых, рановато она стала мне скандалы устраивать, мои ухаживания так пока ни к чему не привели. Во-вторых, откуда у нас в группе новый боец, о котором я ни сном, ни духом?

— Кто сказал про Живку?

— Сама!

— А ей кто?

— Марко!

— Придется надрать ему уши. Состав группы утвержден штабом, Живки там нет.

Альбина недовольно фыркнула и ушла, а я позвал на крыльцо Марко:

— С чего вдруг ты решил взять с собой Живку?

— Ты сам сказал, что я ее мужчина, я и решил, — выдавил красный, как задница гамадрила, братец.

— То есть ты сам решаешь, кого включать в группу, без оглядки на штаб? Ты вообще соображаешь? — сорвался я после нагрузки последних дней. — Отличная группа, двое урок и один дебил!