В этот раз секретарь в приемной была даже моложе обычного. Она раскладывала письма по конвертам, но, видимо, запуталась, и Эвелин, терпеливо дожидаясь, пока на нее обратят внимание, понимала, что многие получат вместе с утренней газетой послания, адресованные не им.

– Эвелин Маунткасл к мистеру Трэвису! – сообщила она секретарю радостным голосом.

Эвелин жила с надеждой, что когда-нибудь ее станут узнавать в лицо, но пока что до этого было далеко. Впрочем, совершенно неизвестной Эвелин тоже не была: она сыграла в сериале «Вверх-вниз» и в трех сериях драмы о Первой мировой войне, но широкой популярности пока что не обрела. А так хотелось! Она знала, что слава бывает опасной, но была готова рискнуть.

Секретарь, близкая к слезам из-за неразберихи с письмами, кивнула и указала подбородком в сторону кабинета Джулиана.

Тот висел на телефоне. Еще не войдя, Эвелин услышала его плывущий по коридору ленивый голос:

– Да, я все понимаю, дорогая, но взгляните на это моими глазами: она уже не девочка и, конечно, не молодеет. Если мы не дадим ей эту возможность, другой может уже не быть.

Эвелин старалась не слушать, но помимо воли гадала, какую из своих клиенток Джулиан обсуждает и, самое главное, какого та возраста. Конечно, старше ее. Ей всего тридцать, разве это возраст? Она все еще без труда могла прикинуться двадцатилетней, даже сыграть школьницу, если правильно причесаться и накраситься. Но каждый раз, когда она слышала такое из уст Джулиана, ей становилось не по себе. Они оба понимали, что часики тикают.

При ее появлении Джулиан поднял голову, улыбнулся, скорчил гримасу, имея в виду собеседницу на том конце провода, и вяло указал ей на стул по другую сторону стола. Стул была завален папками, которые Эвелин сняла и аккуратно положила на пол у своих ног.

– Конечно, – сказал Джулиан в трубку и показал Эвелин жестом, что намерен закругляться. – Сделайте все от вас зависящее и сообщите мне о результатах. Да. Обнимаю всех ваших. Все, пока! – Он картинно вернул трубку на рычаги и перенес внимание на Эвелин. – Моя дорогая Эвелин! Видеть тебя такая радость!

Можно было подумать, что он ее совершенно не ждал, хотя сам назначил встречу. Раньше это сбило бы ее с толку, но она уже успела понять, что такое его поведение – всего лишь причуда человека, привыкшего контролировать каждый свой шаг.

– Дорогой Джулиан, я тоже рада! Как вы? Выглядите прекрасно.

– С божьей помощью. – Он с досадой указал на гору папок у себя на столе, но видно было, что комплимент ему приятен. – Здесь уже не первую неделю полный бедлам. Все время не слезаю с телефона.

Она мягко улыбнулась.

– Что вы, Джулиан, по-другому вы не умеете.

– В том-то и дело! Ну, займемся проектом Рори Макмиллана, – перешел он к делу без малейшего усилия. Изображая неопределенность, Джулиан на самом деле был хватким и опасным, как игла морского ежа, и всегда держал руку на пульсе событий. Именно поэтому он и был агентом Эвелин. – Тебе хотят предложить роль констебля криминальной полиции Карен Уокер. Этот персонаж подолгу в кадре, потому что сопровождает своего начальника. Еще не слышал, кого прочат на роль самого начальника. Можно ожидать, что это будет известный зрителям актер. Для тебя все складывается удачно, милая, главное, чтобы ты справилась.

– Они хотят, чтобы я попробовалась на роль?

– Да, сначала у режиссера, а потом, если все пройдет удачно, состоится встреча с самим Рори Макмилланом. Вы уже знакомы, так что это будет простая формальность.

То ли Эвелин это почудилось, то ли из тона Джулиана можно было заключить, что он благоговеет перед Рори Макмилланом. Что ж, это было громкое имя. Даже Джулиан, делавший вид, что все на свете повидал, мог испытывать подъем из-за подвернувшейся возможности. Эвелин не знала, стоит ли признаваться, что «знакомством» это вряд ли можно было назвать – так, короткий разговор на вечеринке; все же лучше было об этом промолчать. Джулиану невредно было думать об этом знакомстве как о чем-то более серьезном.

– Так они это серьезно? Я насчет себя. – Эвелин было трудно в это поверить. На прежних своих пробах на роли она общалась только с директором по кастингу и никогда не доходила до продюсера; впрочем, тогда речь шла о второстепенных ролях.

– Похоже на то, – процедил Джулиан. – А как иначе? Роль как раз для тебя. Было бы безумием выбрать другую актрису.

При всем своем оптимизме Эвелин старалась сохранять здравомыслие. Впереди ее ждало еще много препятствий.

– Есть для меня какие-нибудь еще варианты? – осведомилась она с надеждой, вспоминая свои пустые кухонные полки и промерзлую квартиру.

– В данный момент нет, дорогая. Обстановка такая, что все дрожат от страха. Люди опасаются делать серьезные вложения, когда страна летит в тартарары. Но ты не беспокойся, если добьешься этой роли, то у тебя все равно больше ни на что не будет времени.

Эвелин прикусила губу. В первом сезоне намечалось десять серий, в случае успеха не исключался второй сезон. Получить такую роль значило бы сорвать куш.

Пробы проходили на киностудии в Уэмбли[6]. Однажды Эвелин уже через это проходила и сейчас, хоть и немного нервничала, старалась приближаться к стойке администратора уверенной походкой. Интересно, сколько соберется кандидаток? Она бы не удивилась, если бы набрались десятки, а то и сотни людей, так же отчаянно, как она, жаждущих роли. Но ожидающих своей очереди актрис оказалось совсем немного. Она проверила время и даже дату: никакой ошибки. Сердце, и без того трепетавшее, забилось еще сильнее. Почему пробуют так мало людей? Неужели у нее серьезные шансы?

Тревога уступила место радостному ожиданию. Она ведь актриса, неважно, что у нее за роль и перед кем она выступает. Когда приходило время сверкать, Эвелин Маунткасл делалась ослепительной. Она поправила юбку (темную, узкую, неновую – чтобы еще больше походить на занятую сыщицу), сделала глубокий вдох и вошла в приемную. Все взгляды устремились на нее. Эвелин максимально уверенно подошла к стойке.

– Эвелин Маунткасл, – звонко представилась она и подала свое портфолио.

Секретарь взяла ее папку и не глядя положила к другим.

– Присядьте, – сказала она.

Эвелин выбрала стул ближе к двери, одернула юбку и, решив, что приняла самую выгодную позу, задрала подбородок и осмотрела своих соперниц. Ей сразу стало ясно, что лучше было бы этого не делать. В приемной сидели еще пять женщин. Все они были старше ее, причем как минимум две были если не знаменитостями, то непременно вызвали бы всеобщий интерес, зайдя, к примеру, в ресторан.

Эвелин решила не пугаться. У нее было ничуть не меньше права находиться здесь, чем у них, и уж по крайней мере столько же шансов получить роль. Плюс к этому она имела козырь в рукаве: мистер Макмиллан поставил на нее. Кто из остальных мог бы сказать то же самое?

Пока она все это обдумывала, дверь открылась, вызвали первую претендентку. Эвелин скрестила пальцы и приготовилась ждать.

Стрелки стенных часов неуклонно двигались, Эвелин пробыла здесь уже час. В конце концов стало понятно, что ее вызовут последней. Остальные выходили спокойные и собранные, хотя одна пробыла в комнате для прослушивания меньше двух минут – в ее пользу это не говорило, зато увеличивало шансы Эвелин.

– Эвелин Маунткасл, – объявила наконец секретарь. Эвелин, ждавшая этого и готовившаяся, все равно вздрогнула.

Она так резко вскочила, что закружилась голова. В дверь, из которой выходили остальные, она вошла с потными ладонями, с трепещущими в животе бабочками, но готовая не ударить в грязь лицом.

Эвелин оказалась в темном коридоре, в конце которого была приоткрыта дверь. Она направилась туда и очутилась в студии с зеркальной стеной и роялем в углу. Перед зеркалом стоял стол, за ним сидели трое мужчин. Подходя, Эвелин видела собственное отражение, но старалась не отвлекаться.