– Искусство обольщения, тоже есть свои правила.

– Ты играешь, что ли? Браво! Убил.

Я закрыла сайт. Решила больше не возвращаться.

29 декабря

Утром увидела, что вечером вдогонку он прислал такое:

– Я был хорошим учеником, и сейчас это «проявляется», не всегда по желанию, не специально. И ангелов и бесов никто не отменял. Зато сколько эмоций, чувств, жизни – ты не этого хотела?

Ответила:

– Не надо так со мной. Струна порвалась. Манипулируй кем-нибудь другим.

Хорошо сказала. В этом месте и надо было закончить всю историю. Но… Этот путь, видно, необходимо было пройти до конца.

В обед увидела, что ещё прислал сообщение. Но открывать не стала. Продержалась до конца рабочего дня. Только потом прочитала, ответила.

– Прости… Не оправдал.

– И ты меня прости. Ты мне очень дорог. Что бы ни было.

Он ответил тут же:

– Псих прошёл?

– Может, я на нервах и эмоциях вчера была, но поняла так, что ты со мной скамерские приёмы применяешь.

А надо заметить, что я уже сталкивалась со скамерами – мошенниками по любовным перепискам. На Украине где-то в тринадцатом году в Фейсбуке* (организация, запрещенная на территории РФ) напросился в друзья один типа англичанин и взялся очаровывать меня пылкими признаниями и серьёзными намерениями. Письма переводила с помощью интернета. Даже звонил по Скайпу, что-то шпрехал по-английски, только камера, увы, не работала у него, успешного бизнесмена… Не сразу я поняла эту схему, даже чуть не поверила. Потом уже в интернете нашла тексты подобных писем, поняла, в чём цель этого развода. Да, и тогда не всё в порядке было у меня с моим семейным счастьем…

– Я не могу общаться, если не уверена в искренности каждого слова.

Нашла на полке в кабинете книгу Добровича, «О психологии и психогигиене общения», – купила её ещё во время учёбы в институте, и она до сих пор со мной, несмотря на многочисленные мои переезды. (Она уже сыграла однажды важную роль в моей жизни: когда на курсах молодых педагогов наш руководитель упомянул эту книгу и узнал, что я тоже её читаю, он пригласил меня в открывающуюся школу своим замом по воспитательной работе, это при моём педстаже один год! И мы прекрасно сотрудничали, пока Гера не «переманил» меня на Украину). Прочитала про манипулятивный уровень – и не увидела его признаков в нашей переписке. Зато обнаружила, что наше общение имеет все признаки духовного, самого высшего уровня! Сфотографировала несколько абзацев и отправила Игорю с комментарием: «Вспомнила о книге своей юности. Всё-таки общение – это реально огромная ценность для меня, только большая редкость, когда оно для души подходит. Почитала про разные уровни, посмотри, если не скучно. Именно это я нахожу в нашем общении и не могу остановиться».

И через пару минут неожиданно Игорь позвонил. Хорошо, что учеников в кабинете уже не было. Но поговорили минут десять – пора было идти на автобус. Пока ехала, продолжали переписываться.

– Давай о чём-то нейтральном, хватит этих разборок. Мне очень нравится с тобой общаться. Ко мне обычно все с почтением и уважением, я ж авторитет… А тут нашёлся ты такой, который может делать мне выволочки! На самом деле я ж мечтала быть послушной слабой женщиной, и я была такой в первом браке, правда! Я не хотела быть главной в семье, как моя мама. Но когда появились дети, что-то во мне переломилось, и к моменту развода я стала совсем другой. А условности я не соблюдаю, это было ясно уже в Казани.

– Все мы стали другими, но до сих пор некоторые называют меня последним романтиком.

– Как ты скажешь, на кого я больше похожа из «Унесённых ветром»? А из «Войны и мира»? Кто мне ближе? А тебе?

– Говорят, Толстой в молодости – гений, а в старости – сумасшедший гений. Я так и не смог осилить его душевные изыски, и «Унесённые» то же самое. Ты осталась для меня чистой девочкой, которую хочется взять под своё крыло и не испортить. А сейчас могу себе позволить чуть-чуть поизголяться над нами.

– Не соглашусь насчёт Толстого и Митчелл, мне нравятся.

– Не соглашайся.

– Думаю, в молодости я была похожа на Пьера Безухова. Точно не на Наташу.

– Этого мне ещё не хватало – переспать с Пьером, да ещё и безухим, я не такой!

Посмеялись смайликами. А потом прозвучало интересное признание:

– У меня была фишка: когда мне кто-то был нужен, я показывал себя в самом отвратительном виде, а потом преображался в лучшую сторону: умный, образованный, обходительный, нежный, ласковый… Да за это можно всё простить. Проблема в том, что потом трудно освободиться. Вот это манипуляция.

– И на каком мы сейчас этапе? На первом или втором? В каком смысле освободиться потом трудно – расстаться? Не всегда улавливаю твою мысль, разъясни бестолковой.

– Что ты на себя всё переводишь? Так бы я все карты и разложил… Мы хотя и шли разными дорогами, но я прожил с тобой эти годы, так что имею право не пускать в ход свои навыки (само вырывается)…

– Молчу. Но мне очень симпатична твоя лучшая сторона!

– Устал быть очаровашкой-манипулятором, милый мой Пьер.

– Будь собой! Спасибо за вырвавшееся «милый»… Дочке ключи выдают шестого января. Ты идею не поддерживаешь насчёт ремонта?

– Это Пьеру. Пора менять ориентацию.

– Тогда я Скарлетт.

– Типа – «я никогда больше голодать не буду»?

– Ну, не совсем. Мне кажется, во мне как-то и Мелани присутствует, не знаю, кого больше. Когда уже уехала с детьми от первого мужа, он ещё иногда приходил в гости. И как-то сказал: «Прочитал твою книгу «Унесённые ветром» и теперь стал лучше понимать тебя».

– Как Онегин Татьяну?

– Типа того. Скоро подъезжаю, позвоню.

Позвонила прямо на улице, говорили, пока шла от остановки домой. Помню, ещё поинтересовался: «Что с дыханием? Одышка?» Увлеклась, разоткровенничалась, забыла о какой бы то ни было осторожности… Придя домой, опомнилась. Но толку…

– Как бы взять да вырвать язык мой болтливый… Ведь знаю, что не стоит такое рассказывать… Но с тобой – как на исповеди. Забудь, пожалуйста.

– Чем ты меня можешь удивить? И я же – пастор, мне можно исповедоваться, дщерь моя…

30 декабря

Уснуть опять не могла. Тихо, чтобы не разбудить мужа, встала и занялась своим новогодним фильмом, на который всё никак не хватало времени днём.

В автобусе утром продолжила писать, настроение было восторженное, можно сказать, эйфория. Короче, «и тут Остапа понесло…»

– Сколько же песен и стихов возникает из небытия!

Эту песню в общаге пела Светик, не знаю автора. И пусть я непродуманная и слишком откровенная, но просто катарсис какой-то… Открыла на секунду ленту сейчас в автобусе – и вот что первое меня встречает на странице (Асадовым я зачитывалась ещё в школе, переписывала в тетрадку, потому что книжку дали на один день):

Днём никакого ответа. Но продолжаю.

– Шокирую? Думаешь, не знаю, что иногда полёт заканчивается мордой об асфальт? Знаю. Но хоть вспомнить ощущение полёта, уж точно в последний раз. Дальше пенсия.