Показатели упали, потянули книзу тренд.

В те года не изучали в школе менеджмент,

Об затылки бестолковых не тесали в школах кол.

Не было уроков в школе, впрочем, как и школ.

Палками народ учили у подножий пирамид.

Стукачей в избытке было, мир на них стоит.

Гонят где толпой баранов вкалывать под мегафон,

Приучают там к обману, портят генофонд.

Клали в глину повсеместно, добавляли пёсий кал,

Так народ, досель чудесный, слишком хитрым стал.

Надзиратель из народа Израиля, приставник

Бьёт своих по хитрой морде, а народец в крик.

Возопили все к вандалу, подняли базар-вокзал:

План повысил царь по валу, а сырья не дал.

Богоизбранный взорвался, касками стучит у касс…

(Так когда-то взбунтовался наш Новочеркасск).

Бунтарей вмиг усмирили, устранили перебой,

До смерти одних забили, а других – в забой.

Делегацию рабочих принял к ночи фараон,

Слушать никого не хочет, дует в свой тромбон:

«Вы ленивы сплошь и праздны, имя ваше – саботаж,

Хуже Энгельса заразы Иегова ваш.

Потому вы говорите: жертву Богу принесём -

Что работать не хотите, морды кирпичом.

Кирпичи свои лепите, чем торчать у алтаря.

Иегове на орбите вы до фонаря.

Нормы с птичьего полёта Богу не пересмотреть,

А соломы и помёта не видать вам впредь.

Как хотите, выполняйте утверждённый свыше план,

А потом объединяйте гегемон всех стран».

Всех встречают близ обочин Моисей и Аарон,

Представителей рабочих выгнал фараон.

Хорошо хоть не пальнули в делегацию вдогон.

Аарон стоит понурый, первый поп Гапон.

Тот, кто на демарш всех двинул, отвечает головой.

Карасём не скрыться в тину, хоть белугой вой.

Бузотёры, словно дети, сопельки стоят жуют,

Хуже Сакко и Ванцетти провалили бунт.

Ропщут люди: «Наказанье мы несём теперь за вас.

Вами двигало тщеславье, а не Божий глас.

Стали мы пред фараоном заговорщиками, впредь

Нам логистики препоны не преодолеть».

Где кредит доверья тает, к мудрецу народ жесток,

С кулаками подступает: Тоже мне, пророк…

(Кто кого убьёт с похмелья, узнаём мы из «Вестей»).

Обращается немедля к Богу Моисей:

«Господи! Почто подвергнул бедствию народ ты свой?

В бой, просил Тебя, за веру пусть идёт другой

В деле убежденья профи, а не дилетант, как я.

Из всех прочих на Голгофу выбрал Ты меня.

Египтянина в деревне я оглоблею убил.

До сих пор ту кровь, наверно, Ты с меня не смыл.

Тем, что в уши мне вложил Ты, я сатрапа пристыдил,

А еврей наш не двужильный ещё пуще взвыл.

Ниже плинтуса стал ползать избранный Тобой народ.

Если так – то, что за польза от моих забот?

Люд в преддверии Исхода чувствует Твои пинки.

Знать, народу неугодны в спину тумаки.

Нас к свободе заставляешь двигаться иных бодрей,

Почему ж не избавляешь от невзгод людей?

Думаешь, в тепле под кровлей скажут, хорошо и тут,

В край, Тобой что уготовлен, вовсе не уйдут?

Тяготы терпеть похода – сытым не велик искус.

Что важней для нас – свобода или хлеба кус?»

Две кометы вниз метнулись, мирозданья тёмный лист

В небесах перечеркнули, и вопрос повис.

(Мир совсем не изменился, в чёрных дырах до сих пор,

И вопрос тот притаился в небе словно вор.

Для народа с огорода, скажет пусть иной борец,

Что важней ему – свобода или огурец?

Демократии бацилла через кожицы надрез

В наши веси просочилась, и пошёл процесс

Возмущаться повсеместно, мебель старую крушить…

Очень важно это действо чем-то завершить.

В рамках древнего обряда как сдержать разгул страстей?

Кто нужней стране – урядник или Моисей?

Про отъезд из хаты с края думать мне, охоты нет.

Что с собою брать, узнаю завтра из газет).

*НОТ – научная организация труда

Иегова Моисею говорил про подлеца:

«Что словами Я посею, ты пожнёшь. Египта царь

Не хотел твой слушать идиш, показал тебе на дверь.

Ты воочию увидишь, что с ним сделаю теперь.

К предкам Я твоим являлся не однажды ночью, днём,

Никогда не открывался им в названии своём.

В сновидениях, в экстазах с разным именем не мог

Приходить ко всем Я разом, представлялся просто – Бог.

С Авраамом, с Исааком и с Иаковом завет

Я поставил Зодиаком над Землёй на много лет:

Дать им землю Ханаана, землю странствованья их,

Где паслись у них бараны средь народностей иных.

Всё, где их ступня ступала, Я евреям передам

(А туземцам – по сусалам и похмелье по утрам).

В рабстве держат Египтяне Мой народ три сотни лет.

Слыша крики и стенанья, вспомнил Я про свой обет.

Всем скажи: "Из мест, где влипли, правит где не царь – бандит,

Всех вас выведет с Египта, от ярма освободит

Наш Спаситель. К жизни новой, что не знали до того,

Приведёт нас Иегова. Мы послушаем его".

Мышцею своей простёртой в Палестине дам вам кров.

Я ж единственный, упёртый и сильней иных богов.

Не каким-нибудь, а Богом Сущим буду Я для вас,

А всем прочим – пыль, дорога и что Бог в пути подаст.

От богатых не убудет, сколько нищим ни блажить.

Жить в своей стране как люди право нужно заслужить.

Чтоб не жаться по задворкам, проклинать пустую жизнь,

Мой народ, родных пригорков ты особенно держись.

В синь глядеть под небесами, на родной лежать траве -

Ради этого с отцами положил Я свой завет.

На земле вам той валяться, про которую, подняв

Мою руку, прежде клялся Я о передаче прав

Исааку, Аврааму. Землю ту, где мёд течёт,

Тем, кто род ведёт по маме, Иегова отдаёт.

Передам её в наследство Я с водою ключевой

За одно простое действо – верить в Бога своего».

Моисей пересказал все те слова, но глух народ

К вере, к разуму, но к власти он совсем наоборот.

От невзгод и тягот рабства, от упадка духа, сил

Моисеевская паства разбрелась овец пасти.

Иегова Моисея к фараону снова шлёт.

Пусть продолжит одиссею и с тюрьмы замки собьёт,

Пусть сумеет он, как липу на ветру, склонить царя

И заставит из Египта гнать евреев за моря.

Моисей залез на крышу и взмолился: «Боже мой,

Мой народ меня не слышит, фараон к словам глухой.

Что сатрапу убежденья? Сбросит он меня с моста.

Знаешь Ты, мои с рожденья не обрезаны уста».

(Что хотел сказать, не знаю, с обрезаньем Моисей,

Есть ли в этом связь какая с появлением детей?

Любит женщина ушами. Не обрезаны уста -

Но слова ей не мешают выбрать по сердцу из ста.

Лишь танцорам неумелым смело можно пожелать -