Евреям пришлым фараон невзгод всех сверх

Устроить геноцид решил в кибуцах:

Двух повивальных бабок вводит в грех…

Но с ними царь конкретно промахнулся.

Тем евреянкам, коих будут имена

Шифра, Фуа (зато звучат красиво),

Царь приказал, натрескавшись вина,

Губить младенцев без контрацептивов.

«Едва детей у евреянок повивать

Случится вам, за премию, награду

Сынов еврейских надо умерщвлять,

А дочерей оставить для услады».

Про то, как женщины еврейки хороши,

От Соломона мы узнаем после,

Но мужика возможности лишить

Родиться даже – это просто подлость.

За флибустьерский фараоновский приказ:

Всех женщин в трюм, а мужиков акулам -

Ему бы, как пирату, выбить глаз,

На рею вздёрнуть… ишь чего надумал.

Но плохо знал тех повивальных бабок царь.

В живых всех оставляли героини,

Хоть мог сатрап (что ждать от подлеца?)

Так наказать, что кровь по венам стынет.

Шифра, Фуа боялись Бога, не людей,

Не навреди! – присягу не давали,

То, что им царь приказывал, злодей,

Не делали и вляпались, попали.

Призвал царь бабок-повивалок и спросил:

«Зачем детей живыми отдаёте?»

Губу от возмущенья закусил,

Как Муссолини иль Буонарроти.

Бабульки, дел лихих работницы спецслужб,

Отчёт несут по форме без помарок:

«Губительницам нерождённых душ

С еврейками работать не подарок.

Не доходяги евреянки – здоровы,

Деторождения законы знают

И людям не морочат головы -

Ты за щипцы, они уже рожают.

Когда б заранее про пол мужской узнать,

В утробе придавить мальца не сложно,

Но если начали они кричать,

Заставить замолчать их невозможно».

Выкручивались повивалки, как могли,

Ложь во спасенье не судилась строго,

От вырождения народ уберегли

Лишь потому, что убоялись Бога.

На повивальный долг бабулек этих двух

Бог сверху наблюдал и наслаждался,

И как бы ни душил царя испуг,

Род Авраама рос и умножался.

Под вилами любой извертится как уж,

Но я скажу службистам-активистам,

Что можно быть работником спецслужб,

Но сохраниться перед Богом чистым.

А про евреев фараон всем повелел

Швырять сынов новорождённых в реку.

Ему б я посоветовать хотел

Контрацептивы завести в аптеку.

* Мария Арбатова – писательница-феминистка

и прочие, разделяющие её убеждения

«Сынов новорождённых в реку

Швырять – таков закон у нас.

Совсем непросто человеку

Подобный выполнить приказ.

Но были случаи, топили

Младенцев, как котят слепых,

Сердца свои ожесточили,

Что ждать прикажешь от чужих?

За деньги выдадут любого.

Ребёнка от властей не скрыть,

И как бы ни было мне больно,

Малютку надо утопить» -

Так размышляла Левитянка.

Когда сынишку родила,

Сквозь слёзы радости смуглянка

Отчаянья скрыть не могла.

Ведь видя, как дитё прекрасно

(Да хоть бы и не ярок плод

Твоей любви, влеченья, страсти),

Отдать его в пучину вод

Для матери – облом полнейший.

Ей проще броситься в огонь

Или нырнуть в пучину к лешим

Самой… Но дитятку не тронь!

Не смея долее скрываться

Трёх месяцев от всех врагов,

Пришлось жене нарисоваться

Близ ненавистных берегов.

Из тростника сплела корзину,

Её обмазала смолой

И битумом (посередине

Лежит малец, пока живой),

Поставила её на кромку

Водицы жёлтой в тростнике.

Сестрица с песнею негромкой

Присутствует невдалеке,

Сама же глаз с родного брата

Не спустит, в даль путём своим

Уйдёт и повернёт обратно

Узнать, что дальше будет с ним.

Играются в пятнашки девы

И трут мордашки у воды

(Ну, не было в Египте древнем

Биде и прочей ерунды).

Свои круги сестрица водит

Вокруг подкидыша, и тут

Дочь фараонова выходит,

А с ней прислужницы идут.

На реку вышедши помыться,

А может, по нужде иной,

Прислужницам знак удалиться

Она даёт. Побыть одной

Ей вздумалось. Походкой лёгкой

Она спешит, в речной траве

Ей открывается находка,

Что Бога выполнит Завет.

Дочь фараонова с корзины

Сняла цветной половичок,

А там малец сосёт мизинец.

Розовощёкий грудничок

Прикрыт одним лишь полотенцем.

Умрёт ребёнок, это факт,

Ведь у воды грудных младенцев

Не оставляют просто так.

Дочь сжалилась над ним, сказала:

«То непременно из детей

Еврейских… Кто ж без покрывала

К реке выносит сыновей?»

А здесь еврейская сестрица

Уже к найдёнышу спешит

И фараоновой девице

О брате тайном говорит

(Красиво выступать публично

Мать не готовила детей,

Подобно ей косноязычным

Чуть позже будет Моисей):

«А не сходить ли мне, я рьяно

К тебе кормилицу скорей

Могу позвать из евреянок,

Есть с молоком у них грудей.

Тебе вскормить сего младенца,

Не отрывая от груди,

Она поможет» … С добрым сердцем

Та отвечала ей: «Сходи».

Дочь фараона приказала

Ребёнка перепеленать.

Сестра кормилицей призвала

К младенцу собственную мать.

Та согласилась и кормила…

Так мать с дитём смогли прожить.

Дочь фараонова платила,

А что ей было не платить?

При египтянке худосочной

Весьма здоровый рос малец.

Пацан еврейский вырос очень

И приведён был во дворец.

При матери родной найдёныш

Всеобщей избежал беды,

Был Моисеем наречён он,

Что значит – вынут из воды.

Во всём его оберегала

Дочь фараонова как мать.

Про тяготы ещё не знал он.

Откуда было парню знать

Про тяжкую семитов долю

И сколько стоит лиха фунт,

Когда он жил на шубе молью

При мамке в платяном шкафу?

В плечах раздался хлопчик гарный,

В крови проснулся вечный зов

И к поселянкам вырвал парня

Из лап дворцов и их скопцов.

Случилось, что он вышел к братьям

Своим, увидел тяжкий труд,

Услышал вопли и проклятья

И сразу понял – наших бьют.

Увидел он, как Египтянин

Еврея бьет, каков подлец.

А ведь один у них батяня,

С евреем тем один отец.